[AVA]http://savepic.net/5680849.png[/AVA]

Время ускоряло свой ход, но здесь, в верхних покоях, оно застыло в единственном мгновении. Недвижимый, слитый воедино, с золотой маской вместо лица, он сидел на своем троне. Вся зала сияла золотом: желтый песок под ногами, вечерний свет сквозь окна, золотая кожа старого царя. Стены тоже были покрыты золотом – не жалким металлом, из которого люди делали украшения, а воплощенным солнечным светом: в нём была вырезана история этого мира, история, которую люди забыли.
Как посмели они предать? Он оберегал их, он заставлял их реку разливаться, даруя плодородие их землям. Он освещал их мир днем, а ночью спускался в недра подземного мира и защищал их от грозного демона-змея. Он возвеличил их. Он спасал их при жизни и после смерти. Он научил их защитным заклинаниям, чтобы они могли позаботиться о себе, когда его нет рядом. А они отплатили за это неблагодарностью. Отринули его. Предали.
Он чуть подался вперед, и от этого движения по его золотой коже поползли трещины, как по хрупкой глиняной чаше.
–  Приведите мне Сехмет.
Светлая тень поклонилась и исчезла, отправившись исполнять приказание. Пусть люди пошли против своего создателя, для богов он – по-прежнему царь.
Люди решили, что их бог слишком стар и слаб. Что беспомощен перед тысячами, наводнившими земли Египта. Что ж, придется показать им, насколько они ошиблись.
Его имя было Солнцем, и его свет был Солнцем, и Солнцем был он сам. Это имя было обвязано тайной, заперто в первых лучах новорождённого мира, скрыто от всех звуками, которые никогда не были произнесены. Это имя выведали у него обманом и обернули против него самого.
Ра прикрыл глаза – воспоминание об этом причиняло боль. С его ресниц слетела золотая пыль, закружилась вихрем в луче света.
«Исида.»
Она использовала свои чары на людях и, пресытившись, возжелала стать повелительницей богов и духов. Неужели она думала, что Ра допустит это?
Она увидела, что праотец стар и немощен. Его кости обратились в золото, его ноги не сгибались, его слюна стекала изо рта и проливалась на землю. Коварная богиня собрала её по капле, смешала с пылью и слепила фигуру большой змеи с ядовитыми клыками. Она оставила змею на дороге, по которой Ра проходил каждый день, осматривая свои владения.
О Исида, великая повелительница заклинаний, истребительница болезней и воскресительница мёртвых. Она пообещала исцелить от ядовитого укуса.
–  Божественный Отец, скажи мне своё имя, ибо тот, кто произнесёт своё собственное имя, будет жить.
– Утреннее солнце прогоняет тьму и высвечивает человеческую душу, имя мне – Хепри. Солнце полудня выше пирамид и полёта птиц, ничего не укроется от него, ни истина, ни ложь, ибо имя мне – Ра. Вечернее солнце спасает, дарует надежду и готовит к смерти, и имя мне – Атум.
Его слова не обманули Исиду, ибо она знала, что есть другое имя, сокрытое тайной, лучами и звуками, и имя это осталось неназванным.
– Пусть Исида поищет во мне, и моё имя перейдет из моего тела в её.
И когда Ра скрылся от взора богов в дневной ладье Манджет и расстался со своими двумя Очами Солнцем и Луной, Исида вынула его великое имя из сердца. И бог Солнца умер.
Но Исида изгнала яд, а свои слова обратила в заклинание, способное отравить любого, кто увидит его на папирусе.
И люди, узнав, что их бог тоже смертен, отвернулись от него.
Когда появилась Сехмет, он поднялся с трона. С каждым движением золотая корка, покрывавшая его тело, трескалась и отваливалась, и черепки, падая на пол, рассыпались золотым песком.
–  Сегодня человеческое племя должно познать мой гнев. Спускайся, и проходи по землям египетским, и неси с собой смерть и ужас. Уничтожай каждого, кто встретится на твоём пути. Скажи им: вы выбрали жизнь без веры и без веры умрёте. Истреби людской род.
Он повернулся к Владычице пустыни. Там, где золото осыпалось, проступила медовая кожа, гладкая и блестящая. Его чистое лицо было молодо – прямые черты, грозный взгляд. Бог Солнца был прекрасен в гневе.
–  Убей их всех.

Отредактировано Amun-Ra (2014-06-21 19:34:57)

[AVA]http://savepic.net/5680849.png[/AVA]

Он кивнул. Ра никогда не сомневался в её верности – Могучая была его оком, его когтями и его дочерью. Прекрасная в мирное время, она могла стать грозным оружием, обратившись львицей. Недаром он приставил её оберегать своих фараонов – впрочем, даже па-схемти не убережёт теперь от божественного гнева: следуя его слову, львица не пощадит никого – ни богатых, ни бедных, ни стариков, ни младенцев.
- Так призови эту силу. Наполни египетские каналы кровью. Пусть сам песок сочится ранами. Ни один бог не посмеет встать на твоём пути.
Ра спустился с пьедестала, на котором возвышался его трон, и подошёл к ней. Смерил грозным взглядом, кивнул, удовлетворённый увиденным. Как он и ожидал, Владычица пустыни не задавала лишних вопросов, «зачем» и «почему» были бы неуместны так же, как луна в дневном небе.
У Осириса будет много работы.
До его божественного слуха доносились голоса других богов, уже прознавших о наказании, что вот-вот свершится: одни пытались убедить отца покарать лишь часть людей, а другую же часть оставить; вторые взывали к его милосердию; третьи уже оплакивали род человеческий. Ра не хотел слушать.
«Умолкните и не пытайтесь защитить тех, на кого падёт мой гнев. Любой, кто поможет людям, или помешает Сехмет, или другим способом вмешается, также познает мою ярость.»
Так, не разлепляя губ, велел бог Солнца, и у остальных не было выбора, кроме как подчиниться.
Он не сводил взгляда с глаз, зрачок которых сузился и вытянулся, наполнился безумием и жаждой крови. И вот уже перед ним стояла не прекрасная дева, а огромная львица, чья шкура была крепче любого доспеха, клыки – больше, чем кинжалы, а когти – острее, чем копис. Золотой песок вздымался под её лапами, хвост бил ударами плетьми. На мгновение Ра стало жаль тех, кто попадёт в эти клыки и когти, но он задушил это чувство прежде, чем оно дало ростки.
Когда львица покинула верхние покои и сошла на землю египетскую, Ра вернулся к своему трону – тяжёлые мысли текли, очерняя свет, застилали взгляд. Неслышно отворилась дверь, и к трону приблизилась владычица неба. Поднялась на нижнюю ступень и села в ногах своего божественного супруга, положив голову ему на колени. Он знал, зачем Мут пришла: она попросит дозволения спасти хоть кого-нибудь – ей одной Ра не сможет отказать. Он задал вопрос, кем он пришла: матерью, женой или сестрой? А может быть, царицей? Ра не стал слушать её мудрых речей именно потому, что они были мудры, а там, где правит гнев, мудрости нет места. Он обратился соколом и спустился на землю, чтобы своими глазами увидеть, как Сехмет исполнит приговор.

Отредактировано Amun-Ra (2014-06-21 20:53:54)

[AVA]http://savepic.ru/5233903.png[/AVA]

В небе над стонущим Египтом парил белый сокол. Казалось, он не двигал крыльями – просто расправил их и царственно позволял небу смыкаться вокруг, а ветру – нести его вперёд. Разумные глаза птицы высматривали что-то внизу, но не добычи он искал. Он наблюдал, как исполняется его приговор. Сокол этот был воплощённый бог Солнца, царь и владыка страны, что раскинулась под его крыльями.
Он планировал, медленно снижая высоту, расчерчивая закатное небо кругами, что постепенно сужались, пока сокол не сел на обгоревшее мёртвое дерево. Под деревом умирал человек. Сокол склонил голову набок, блеснул мудрым глазом, разглядывая раны – рваные раны, оставленные тем, кто был страшнее дикого зверя.
Песок вокруг побурел, напитанный кровью; человек взывал к богу, умоляя смилостивиться. Его глаза впивались в небо, словно надеялись разглядеть там солнечный лик. Но небо было багровым – солнце ушло с него, и человеку было невдомёк, что оно уже не вернётся. Что смотреть нужно не туда, а на ветку дерева.
Когда он умер, сокол вновь взмыл в небо. Он пролетал над пустыней и над городами, над Нилом и царскими дворцами, и везде, куда бы ни упал его взгляд, царили смерть и опустошение. Сехмет, верная своему слову, показала гнев Всеобщего Отца, и полились по землям египетским багровые реки, и раздались стенания и плач. Её огненное дыхание стало горячим ветром пустыни, который жёг и опалял, и загорелись дома, и дым пожарищ воскурялся, как жертва на алтаре.
Он спустился, чтобы своими глазами наблюдать за истреблением людей. Ра думал, что ничто не принесёт ему большего удовольствия. Но ярость постепенно затихала, и он задавался вопросом, не поступил ли слишком жестоко. Сотни голосов звучали в его голове – они умоляли о спасении и прощении, обещали повиновение, говорили о любви, просили защиты. Был и другой голос, тихий и вкрадчивый, он принадлежал Мут. Он нашёптывал, как окутывал шелковым полотном: «Ты звал себя заступником угнетённых и визирем бедных. Ты защищал их от иноземных захватчиков и древних демонов. Но кто защитит их от тебя самого?»
Никто – он знал этот ответ. Никто из богов не посмеет перечить отцу.
Сокол на мгновение застыл – и спикировал вниз, словно упал камнем. Ударившись об землю, он обернулся мужчиной в чёрном одеянии – глубокий капюшон прятал лицо в тени. Он шел по улице охваченного пламенем города, и полы его одеяния волочились по кровавому песку. Он шел туда, откуда все бежали – навстречу огромной львицы, которая убивала и разрушала.
Ра встал на пути и, всматриваясь в исполненный ярости и жажды смерти взгляд, не мог отыскать в нём и искры рассудка – только первобытная, совершенно животная ненависть, ослепляющая Сехмет.
«Как ты и хотел. Не этого ли ты возжелал? Не этого ли приказывал?» - он не мог различить, кому принадлежал этот голос: Мут или ему самому.
Он встал перед львицей, откинул капюшон с лица и выставил перед собой ладонь с пальцами, разведенными в стороны. На его ладони был начертан иероглиф анх – ключ жизни. 
Ра громко сказал, не открывая рта:
- Узнаешь ли ты меня? Видишь ли руку, которая спустила тебя на эти земли нести смерть и наказание? Именем Атума повелеваю тебе остановиться. О Могучая, вспомни, кем ты была, и прекрати казнь. Так велю тебе я, твой отец и господин. Они искупили вину. Довольно!
Но она не слышала. Яростная богиня не покорится его новому приказу, пока не исполнит первый.

[AVA]http://savepic.ru/5315132.gif[/AVA]

На мгновение ему показалось, что в преисполненных яростью глазах появился свет той, кто дарила радость и любовь; что Баст одержала верх над Сехмет; что она подчинится. Ра сделал шаг вперёд, не опуская руки, но теперь протягивая её в повелительном, усмиряющем жесте. И встретил зверя.
Она позабыла, кто послал её на землю: ей понравилось убивать, а вкус крови стал приятен на вкус. Кровь текла по её пасти, сочилась с клыков, покрывала шерсть. В её когтях застряли человеческие кости и мясо.
Ра не успел остановить львицу – сделав прыжок, она скрылась в смерче ветра и песка, хаоса и разрушения, оставив ему лишь скрежет когтей и утробное рычание. Ра стиснул зубы – он мог злиться только на себя, отдавшего приказ. Или нет?
...Если бы в верхних покоях была дверь, Амон бы хлопнул ей; но и без того его появление было подобно шторму: он сиял полуденным солнцем, что иссушает землю и убивает травы, воинственный, как всё египетское войско.
Он отдал приказ привести к нему Исиду – коварство колдуньи стало первопричиной всех бед. Она захотела стать госпожой небес, она забрала у него сердце и отдала его очи, Солнце и Луну, своему сыну Гору. Её коварство и тщеславие напомнили Ра о том, что он слишком долго прозябал в бездействии, что слишком долго не напоминал людям и богам, кто их правитель. Он широким шагом прошёлся по покоям, остановился возле стола, накрытого как для пира, опёрся на него обеими руками. Мысль о предательстве дочери даже сейчас вызывала его гнев, и Ра одним движением смахнул со стола посуду. Кубки с пивом, тарелки с сочными яствами, кувшины с терпкими напитками – всё полетело на пол и бесшумно упало на чистый песок, заменявший богу солнца ковёр. Из опрокинутого кувшина вытекло вино и напитало песок, окрасило его кровью. Ра скользнул по нему задумчивым взглядом, соединяя эту картину с увиденным на земле, где смертью проходила Сехмет.
Этот яркий образ – песок и кровь – стал ответом.
Когда появилась Исида, он уже знал, как остановить истребление человечества. Ра поднял с пола кубок и, разрезав вену на руке, наполнил его своей кровью. Он протянул кубок Исиде со словами:
– Пусть твои слуги сварят ячменное пиво, которое так любит Сехмет, и смешают его с моей кровью. Пусть за ночь разольют семь тысяч кувшинов на её пути. Пусть запах крови привлечёт её, пусть красный цвет обманет – напившись дурманного напитка, она прекратит резню.
Его приказ был исполнен. И там, где ступала разъярённая богиня, песок был напитан пивом, которое пахло и по цвету было как кровь, – словно след от учинённого побоища.