Как говорил старый друг-задрот: телепортация – это чудесно, пока мана цела и рядом есть портал. Иными словами добираться из Карсон-Сити богиня решила на автобусе, посчитав это самым безопасным транспортом после самолета и ступы своей древнеславянской подруги, плюс ко всему можно сделать вид, что ты крайне заинтересована в общении с людьми – а это ж очередная тренировка в развитии навыка лицемерия. Столько лет-то прошло, силенок поубавилось, надо наверстывать упущенное – одним подвигом с Гераклом жить вечно не будешь.
История о том, как Ата из облюбованного собой Нью-Джерси переместилась в Неваду, может показаться нашим маленьким читателям длинной и безынтересной, а, значит, следует ее незамедлительно рассказать. Давно уж полагалось взять отпуск в конторе – Ату весь офис уговаривал со слезами на глазах! – и отправиться на недельку-другую отдохнуть, но как же тут отдохнешь, если вокруг охреневшая вконец зима? Единственный выход – это, конечно же, казино, а славу снискали эти обители зла и фишек не где-то там, а именно в городе Лас-Вегас, который находится, внимание, где? Правильно, вот мы и добрались до Невады. Помимо этого, истекает срок, который Янус дал Ате на размышления, мол, не стоит оно того, одумайся, радость моя, ну – вы знаете Януса, он и не так еще зубы заговаривать умеет. Срок истекает, богиня не собирается отступать, а тут очень кстати и местоположение Двуликого – вчера мы теряли фишки в казино, а сегодня проворачиваем свои гадкие делишки, распивая ананасовые коктейли на кухне у старого знакомого божества. Ладно, шутка. Ата не любит коктейли, особенно ананасовые – она же богиня, ей пить и вовсе ни к чему, но уж если отхлебывать из чарки, то действительно что-то стоящее.
- В прошлом месяце мне зашивали рану на спине – пес укусил и…
- И ты, конечно, полагаешь, что это безумно интересно потому, что..?
- Эмм…было много крови, рана просто в тряпки и клочья, а еще..
- Было больно? Ты страдал?
- Да…
- Хорошо, - собеседницей Ата была отменной, тут и к Гермесу за красноречием не ходи, всё сама, всё своими силами, преуспела, в общем, еще как. Хвала Зевсу, дорога дальняя совсем скоро подойдет к концу, а адрес дома Януса в Пасадене богиня глупости еще успеть не забыла, на крайний случай – и язык до Олимпа доведет.
Парень на соседнем сидении еще пару раз пытался начать разговор, но вдруг совершенно внезапно автобус прибыл на место – сумка налегке через плечо, шоколадный батончик в зубах для поддержания образа, энтузиазм в груди и блеск в глазах – Янус, I’m coming! И тут, и там, везде снуют таксисты, так и хотят засунуть свои загребущие рученьки в карманы чуть потертых джинсов, только и успевай, что отбиваться – ты на миссии, женщина, нечего распускать слюни на желающих нарваться на обман жалких человеков. Будет еще время, ой будет.
Носком ботинка обеспечить достойную громкость приветственных стуков в дверь – нужно уметь удивлять, это вам не кулаком выше крыши ударить – это чуть ли не приход в гости не очень вежливого карлика, который хочет попросить милостыни – он ведь карлик, эти сволочи всегда несчастны. А для полной правдоподобности можно присесть на корточки и затаиться, а как момент наступит – раскинуть руки и радостно так воскликнуть «Сюрприз!», кто тут не оценит прекрасного Атовского юмора?
Ну так вот. Когда дверь открывается, Ата и впрямь сидит на корточках, как заправский гопник со стажем, но, не медля, в то же мгновение разводит руки в сторону и с задором так:
- Сюрприиииз!

Ате ожидала что-то вроде миниатюры «эти глаза напротив – черт, чувак, да у тебя же разные глаза!», то есть удивленного растерянного Януса – она бы встала, отряхнулась, похлопала его по плечу, завела себя в дом, чаем напоила, борщом угостила, вы понимаете. Но когда дверь распахнулась, на пороге возникло рыжее нечто, возможно, тут и имелся эффект удивления и растерянности, но актер не тот, типаж не тот, и дверь он, собственно, в нужное Ате место не откроет. Надо бы свалить. А потом разыскать Януса, но сначала, конечно, свалить. Извиниться – или что там еще делают смертные? – и на тапки.
- Счастливого Рож…, - только и успела что воскликнуть Ата, как была нагло схвачена и засунута в глубины помещения. Рыжий вдруг, не пойми с чего, начал торс среди бела дня оголять, а богиня посмотрела на сие действо и задумалась – а вдруг у них за это время тут традиции поменялись, гостей иначе начали встречать, авось за одним мужиком изо всех углов выскочит еще дюжина и вот он – рай души моей, оазис моего сердца, второй батончик моего Твикса.
Да, давай, покажи всем, кто здесь мужик! В иной раз могла бы и посвистеть одобрительно и в ладоши хлопать – Ата вообще мастерица льстить, как думаете, она на Олимп попала? Но если уж говорить откровенно, то гречанка собиралась расспросить незнакомца о старом, очень старом, вот прям безумно старом товарище, который имел счастье тут обитать, но счастье вон оно – как недолговечно; начинать ведь поиски с чего-то нужно, верно? Можно для начала представиться и…
- У нас есть полчаса, пока моя жена не вернулась, так что поторапливайся, - и тканью по бедрам такой – оп-оп.
- Щаща…, - бормочет Ата, роясь в своей торбе, которую продавец в супермаркете назвал последним писком моды. Друзья, я слышала писки – поверьте, это предсмертный хрип во время нескончаемой агонии.
Так дело не пойдет. Тут разговор серьезный намечается, а Ата не умеет вести таковые, пока перед носом собираются тряхнуть стариной. И рыжими бубенцами. Может, и не рыжими – кто их знает, что с ними еще не так, с веснушчатыми этими? Зато есть у богини верное средство для охлаждения пыла – вот он, баллончик драгоценный, так и сверкает боками наливными в недрах сумки, так и просится наружу, подлец! Возможно, крик «Кияяя» будет сейчас лишним, простите меня, сэнсэй, но так уж и быть.
- Кия, - весело улыбается Ата и, поднеся баллончик к лицу незнакомца, направляет струю куда-то в область глаз и носа. Немного, для гормональной профилактики, так сказать. Пусть скажет еще спасибо, что она - не Тор. Нет, серьезно, Ата и сама говорит спасибо, что она не Тор - вы видели, какую колдобину ему с собой таскать приходится? Какая тут нахрен человеческая конспирация?
- Так-то, ковбой, - довольно произносит женщина, - перцовый баллончик - это тебе не хухры-мухры, - и почти с любовью, - чилийский перцовый, - съешь-ка, нигга. Минутка расизма, дамы и господа.
Так на чем мы остановились? Ах да, этим двоим нынче предстоял серьезный разговор, который излишне гостеприимный хозяин, в принципе, может разбавить чаем и плюшками. Чай с ромом – вообще идеально. Можно и вовсе без рома, если че.
- Я ищу деда одного, он жил тут до тебя, может, знаешь его? – начала Ата, - у него глаза разноцветные и сам он немного того…ну, импозантный мужчина.

Отредактировано Ate (2014-06-16 23:32:24)

- Да, именно это ты и будешь делать, - я не угрожаю, просто люблю смотреть на трясущиеся коленки…
С мужиками Ата держала ухо востро, ведь за те пару-тройку тысяч лет (забудьте – ей всегда девятнадцать), что она скиталась по земле – властелины бубенцов весьма преуспели в придумывании различного рода отговорок да так, что самой Ате впору было скандировать посреди многолюдной толпы: больше обмана богине обмана! Конечно же, главным мужчиной в ее жизни останется папа – ох уж эти детские травмы и становления авторитетов в семье – но как-то приспосабливаться нужно, а оттого и старые связи вспоминать, особенно если те помогут вернуться обратно к Зевсу. Почему так хотелось вернуться? Подобно маньяку, богиня обзавелась своей собственной навязчивой идеей, которую холила и лелеяла, подкармливала с ложки, лобызала перед сном и всячески веровала в необходимость и значимость таковой. Посмотрев правде в глаза, она могла бы понять, что и без возвращения на Олимп прожить отлично сможет, но ведь это Ата – когда это вы слыхали, чтоб она в глаза правде глядела?
Черноволосая, потирая ушибленную после пинка ногу, попыталась подтянуться поближе к рыжему, за что и поплатилась:
- Да что ты знаешь о карме? – вытирая оплеванное лицо, пробормотала Ата и оглянулась – где бы здесь зад умостить? На диване то барахтался, то затихал пинающийся малый, а нашей богине не пристало пинки со всех сторон получать – хватило подзатыльника от папки, тот одной своей молнией любому вашему пинку фору даст.
Окинув взглядом комнатушку, гречанка заприметила какой никакой, а всё же стул и торжественно уселась на него с видом царевны всея скромной Янусовской хибарки, туда-сюда ресницами хлопнула и улыбнулась улыбкой под номером сорок два из списка «Угрозы, мольбы и шантаж». Для шантажа не хватало информации, но всё поправимо, с угрозами у нее с детства не задалось, а мольбы…да кто он такой, этот рыжий, чтоб перед ним на мысленных коленках ползать, а? Он тут, между прочим, с богиней говорит – можно подумать, он таких богинь ежедневно по десять штук видывал! Никаких сладких речей и просьб, только указывать – жестко и безапелляционно, человеки должны знать своё место!
- А, хочешь, сейчас ты мне расскажешь, что да как с дедулей, а потом мы попьем с тобой чайку? – продолжает улыбаться, - а, хочешь, я поведу тебя в бар, угощу пивом и познакомлю с доступной женщиной? Тебе понравится, такие баллончики не носят, - подмигивает, мол, ты просто оцени размах доброты моей. Еще это подмигивание могло означать «Я же вижу, что тебе не везет, это всё из-за рыжих бубенцов, да?», но уж ладно – пусть себе трактует ее мимические оскароносные проделки как ему будет угодно.
Это была не мольба, не угроза и даже не шантаж – это почти что сделка, мать вашу, сделка с древнегреческой богиней сулит счастье и радость, если она, конечно, не богиня обмана. Но в нашем случае всё не так, ведь…погодите-ка…и тут Ата начинает улыбаться еще шире, еще радостнее, как будто это не ее только что пнул рыжий смертный – рассказать кому, засмеют, прости Зевс. Ох и Янус, ох и затейник…Такого квеста ей давненько не подбрасывали, ей и рыжих-то полуобнаженных мужиков не подбрасывали, ей вообще с горы этой, чтоб ее, кроме молний ничего не светило получить, пока папа обижаться не перестанет.

- Я вообще-то женат.
- Никто не идеален, - кивнула Ата, усаживаясь поудобнее. Взять хотя бы тех же богов: вот и создали их смертные по своему образу и подобию, наделили их чертами характера, а потом начали проклинать и ненавидеть, мол, какие эти божества алчные и развратные, ИНТЕРЕСНО, ОТ КОГО ЖЕ МЫ ЭТОГО НАБРАЛИСЬ, А? Чем богаты – тем и рады, самое время было поставить пластинку со всем известной песней с названием «Я хочу, чтобы меня принимали таким, какой я есть». А еще – я хочу, чтобы меня принимали в лучших домах Парижа, а еще Амстердама, и можно даже в одной из каморок Олимпа – амброзии поклевать, нектара выпить, подкатить к Дионису свои невидимые женские яйца и женить на себе Гермеса. Мы же родом из античности – нам чужда моногамия.
И тут рыжее чудо снова речь молвило. В бильярдную ему захотелось, ишь, цаца какая – неужто веснушек и супруги ему было недостаточно, чтобы в полной мере прочувствовать собственную никчемность? Ему еще и игрища подавай, ага, знаем мы такие дела, а потом – сиди, рукой лоб закрывай и слушай жалобы о том, что могучего мужика обыграла глупая и слабая женщина. Но это же, дамы и господа, азарт! Это же хоть какой-то Янусозаменитель на сегодняшний вечер, так пуркуа бы и не па, как говорится?
- Надеюсь, кий ты держишь лучше, чем встречаешь гостей, - усмехнулась богиня, поднимаясь с насиженного места – не протирай потом стул, чувак, в будущем ты сможешь выручить за него большие деньги, когда мы завоюем этот мир и снова станем самыми крутыми богами. А пока это время не наступило и незнакомец не выдал ей страшную тайну местонахождения Двуликого – можно капельку расслабиться, сыграть в бильярд, выпить пива и, наконец-то, научиться делать пальцами знак приветствия Спока. Без этого, как выяснилось, в нашем мире никуда, да-да! Гермес, к примеру, так и сказал: не пущу в покои, не дам свою фамилию и даже не поделюсь с тобой последней картошечкой-фри из МакДональдса, пока не сделаешь этот жест. Жестокость этой фразы на самом деле зашкаливает, но какая наша доля, божечки, какая ж тяжкая…
Предложение богини было воспринято на отлично, на ура, на виват, король, виват, и не хватило для полной картины каких-нибудь ритуальных танцев счастья и радости, как положено – с восклицаниями ее имени и прочей чепухой. Самой гречанке подобных почестей не оказывали, но другие рассказывали. Хвастались. Волки позорные. Сто тыщ папиных молний вам в зад за это!
- Что? – прищурившись, воскликнула Ата, и было в этом восклицании много презрения, а еще – нефиг поворачиваться лицом к ветру, который швыряет в морду горстку дорожной пыли, и обиженно добавила, - сам ты «перечитываешь»!
Поглядите на этого остряка – он, видимо, считает себя бессмертным горцем, а удивительные приключения перцового баллончика его так ничему и не научили. Кстати, вот он, крохотуля, лежит в сумке, ждет своего часа, совершенно спокойно терпит всякие похабности в адрес своей хозяйки, но как пионер – всегда готов. Ата это знает, рыжий это знает, возможно, и соседям кое-чего из знаний перепадет.
- Янус мне нужен – ты никогда не догадаешься! – по делу, - уклончиво ответила гречанка и..всё. Преувеличили эту вашу женскую болтливость, нехило так преувеличили, скажу я вам. Неужто он и впрямь решил, что Ата ему сейчас всю правду на блюдечке выложит? Даже не сделав глотка пива? Да за кого он ее принимает? За Афродиту какую-нибудь? Три «ха-ха» тебе в рожу, веснушчатый!
- Руби Блу, но ты можешь выкрикивать просто "Руби", - подмигнула Ата, - самого-то как звать? Надеюсь, ты не какой-нибудь Аугусто Джельсомино Рики Тики Иглесиас – я такое не запоминаю.

Прислушайтесь. Ангелы трубят, христианское божественное войско чистит доспехи и перья, всадники апокалипсиса во всю прыть мчатся по земле, поднимая пыль до небес, пока их жеребцы громко ржут и фыркают. Грядет конец света, подумаете вы? Нет. Это незнакомец начал петь.
Впервые за долгие годы выражение на лице Аты напоминало реакцию пьяного в говнище бомжа, которому сказали, что капля позавчерашнего бурбона, слизанная с осколка пропахшей дерьмом бутылки, отнятой у во всё горло плачущего ребенка, была последней каплей алкоголя в его жизни. На богиню было жалко смотреть. Ее хотелось приобнять, прижать к груди и убаюкивать, защищая от невзгод этого жестокого мира. Сироты из приюта Милуоки, взглянув бы на нее, отдали все свои игрушки и единственный чистый комплект парадной одежды. Дворовые псы и кошки принесли бы ей дохлую крысу или воробушка. Серийный убийца сел бы рядом и заплакал. Джоффри Баратеон никогда бы не захотел причинить ей зло. А Моника Левински похлопала бы по плечу и сказала: Ты, конечно, не Клинтон, но я могу попробовать. Вот такое выражение лица было у Аты, когда Бруно начал петь. Хвала папе, он быстро передумал и заткнулся.
Кстати, да – Бруно Эдж Пасс.
У страха есть имя.
- Я плачу? – усмехнулась гречанка, - дай угадаю – твоя жена сказала «да» у алтаря под дулом пистолета? Или чтобы выиграть спор? Или рассчитывала, что после свадебного поцелуя ты превратишься в нечто, что можно познакомить с мамой и не бояться за серебряные ложки?
У-ла-ла. Рассчитывала сказать гречанка, отведав чудеснейшего напитка, предложенного коктейлечерпием, в несуразной формы бокале, но не вышло. Помните выражение «реакция бомжа»? Вот. Да-да, эта гримаса непередаваемого отвращения снова с нами и, кто бы мог подумать, знай бы Ата рецепт этой смеси – кто знает, может, ее приключения на Олимпе и вне его сложились бы совсем иначе. Она споила бы этим всех. И была бы самой изощренной мстительней за всё время существования человечества, она бы вошла в историю не просто как тетка, ослепившая Зевса глупостью, ее имя знали бы от малого до старого, в последователях ее религии главным был бы Иисусик, а пока грезы и мечтания не превратили ее в овощ, цветущий у стойки бара, она довольствовалась малым. Не то что бы Бруно был низким, но он же капелька в целом океане капелек, гребаная философия, чтоб ее.
Несмотря ни на что, за первым глотком последовал и второй – кажется, только что в помещении стало на одного мазохиста больше, и пусть казалось, что сейчас во рту «пятьдесят оттенков блевотины» - одновременно с этим хотелось сразу заказать еще пару бокалов на будущее. На самое ближайшее. Но, видят старые карги-Мойры, ее хотят споить. Ну и ладно, это еще не самое странное, чего от нее хотели.
- Знаешь, что? – посуровела женщина, - давай-ка ты первый допивай.
А потом мы вернемся к Янусу и будь я проклята, если кого-либо искала дольше, чем старого флегматика!

Сначала всё было хорошо: сцену с Красным Глазом богиня сыграла с первого дубля – жидкость шла в горло, словно всё это время существовала лишь для этого момента, словно таковой была ее изначальная миссия и с ней она справилась достойно Избранного из Избранных, и совсем скоро язвительная брюнетка превратилась в развеселую женскую особь без определенного цвета волос и набора моральных правил; гречанка хохотала, слушая печальные рассказы Бруно, хлопала в ладоши и просила еще – а когда бы рыжему довелось хоть раз услышать такое от женщины?
А потом Ата начала петь. Русские электрики, с которыми ей довелось водить дружбу лет так сорок назад во времена ее путешествий по загадочной погрязшей в снегах и медведях глубинке, заставили ее наизусть выучить одну песню и вот теперь-то настал момент, когда она должна – просто обязана! – продемонстрировать всем, кого нелегкая принесла в этот час в застенки унылой бильярдной.
- Атчиво так в Рассиииии бэрьозы шамяяяяят…, - взвыла Ата.
Сначала не выдержал бармен. Ноги его подкосились, он побледнел, потом позеленел, потом склонился над мусорным ведром за барной стойкой и снова вспомнил, как замечательно он сегодня отобедал. Потом пришла очередь сидящих за ближайшим столом бородатых байкеров, они, бедняги, едва успели поглотить содержимое своих первых кружек – да и то самые впечатлительные поперхнулись. Беременная женщина, зашедшая всего лишь переспросить у официантки номер телефона ее брата-акушера, свалилась в обмороке и была вынесена на свежий воздух чьими-то заботливыми руками. Участь беременной не миновала и официантку – та отстала от подруги лишь на пару десятков секунд. Самый старый байкер вытер салфеткой вспотевший лоб и вытащил пистолет, но тут Ата забыла слова и с шумом хлебнула глоток Глаза из стакана. И тут внезапно Бруно снова со своими разговорами.
- Да я, – она постучала кулаком по своей груди, - у папы любимая дочь была, пока меня не оклеветали! Я была его солнышком, его громом, его молнией, его огрызком от яблока, его застежкой на сандалике – я была лучшим из его сперматозоидов, которые достигли своей цели! И что? Он меня киданул, - восклицала Ата, теперь уже тыча кулаком куда-то в потолок, но подразумевалось небо, точно вам говорю, - нет, ты не понимаешь, он меня с горы сбросил, представь, да? Почувствуй себя спартанским выродком с сиськами, понял, да?
Ата смачно сплюнула, на краткие мгновение вернувшись воспоминаниями в далекое и постыдное прошлое, уж можно не сомневаться – на Олимпе долго еще смеялись и пальцами тыкали, вот уж сколько-сколько кар папаня совершил, но сбросить чадо, словно титана какого-нибудь – до такого он еще не опускался. И на тебе! Вот уж в чем быть первой – так в неудачах.
- Так что Янус мне поможет…только тссс.., - она не растерялась и тоже подмигнула Бруно, а затем притащила его за воротник поближе, и на ухо уже добавила, - он меня туда обратно заведет.
И на этот раз Ата будет молодцом – она уже бывалая, ей не впервой с папиным гневом встречаться, она тихонько шурх-шурх меж покоев, а потом за завтраком подбежит, обнимет, в щеку поцелует, на колени усядется и тихо так, с любовью на ушко:
- Только попробуй меня еще раз выгнать – я про всех твоих нетронутых выблядков мачехе расскажу…