[AVA]http://savepic.org/5695996.jpg[/AVA]
«Make love, not war», говорили они. Прекрасные дети цветов, защищавшие свою свободу, свою искренность и свою любовь к этому сумасшедшему миру.
«Make love and war», улыбаясь, переиначивала Иштар.
И разгорелся Карибский кризис. И корабли СССР привезли на Кубу ядерное оружие, а США разместили в Турции свои ракеты. Хрущев и Кеннеди наращивали военную мощь своих империй, убеждая друг друга, конечно же, в самых мирных намерениях.
И вспыхнула Вьетнамская война, сначала партизанская, сначала такая, казалось бы, незаметная, а потом американские самолеты понесли тысячи и тысячи американских военных на чужую землю.
И разгорелась борьба с расовой сегрегацией, черные против белых, против дискриминации - и против наступления на привычный порядок вещей. Стреляли в городах, забивали насмерть в маленьких поселках.
Страна, погруженная в агрессию и агонию, в ненависть и страх.
И в любовь.
Сотни, тысячи людей в драных джинсах, с кучей разноцветных фенечек на тонких запястьях и с цветами в растрепанных волосах, такой странный, такой дикий, но такой нужный этому погрязшему в злобе и войне миру щит. Хиппи с их странными песнями, с их улыбками, с их чистыми и открытыми сердцами.

Иштар была счастлива.
Она пировала, нет, она просто обжиралась двумя сладкими, такими противоположными, но такими родными энергиями.
Провоцируя тех и других, подливая масла в огонь противостояния, в пламя войны, в сражения: на улицах, в домах, в Белом доме, на кухнях за семейным столом. И в безудержную сексуальную революцию, в ее собственный бой с пуританской моралью и с закостенелым общественным строем.
Эти люди отказывались от нынешних богов, возводя на пьедестал атомные ракеты и рок-н-ролл. Поклонялись им. Преклонялись перед ними. Воистину, Штаты были самой подходящей для нее страной. Чтобы стать сильнее, чтобы обрести пусть не былое могущество, но его тень, несравнимую с жалкими крохами силы, которым приходилось довольствоваться старым богам изменившегося мира, с которыми ей и ее родным приходилось жить много, много лет, с тех пор, как христианство и ислам захлестнули земной шарик, отбирая паству или выкорчевывая ее под корень.

Хендрикс, стоящий на коленях перед пылающей гитарой - этот образ она запомнила надолго.
Пробираясь через возбужденную толпу, обнимаясь и целуясь с кем-то мимоходом, богиня выбиралась на открытое пространство. Ей нужно было перевести дух. Выпить воды, в конце концов. Сытая по горлышко, с бурлящей кровью, она с трудом сдерживала себя, чтобы не устроить что-то: будет это оргия или побоище - она еще не знала, просто сила просилась наружу, Иштар смеялась, глаза ее блестели, а в волосах запутались пара увядающих уже цветов. Ей давно не было так хорошо и свободно.
Пьяная страстью, присутствие другого бога она заметила совершенно случайно, как будто бы боковым зрением. Не возмутилась, не удивилась. Массовые сборища людей всегда привлекали их племя. Странно, что это не был кто-то из богинь любви других пантеонов. Прятаться в оболочку противоположного пола вроде как пока еще никто не пробовал. Во всяком случае, она не знала.
Улыбаясь и уворачиваясь от чужих рук, подошла и протянула из прически вынутую ромашку:
- Ни черта мы не уйдем, а? - почти пропела, нежно, вкладывая в этот незамысловатый лозунг хиппи немного другой смысл.
Они боги. Они не могут и не хотят уходить.

[AVA]http://savepic.org/5695996.jpg[/AVA]
От него не исходило угрозы. И это, в общем-то, было все, что нужно знать.
Он не был похож на богов войны, смерти, мора и хлада, и потому им нечего было делить на этом празднике жизни. О нет, взбудораженная и воодушевленная, Иштар была щедра и готова делиться этими безумными смертными со всеми подвернувшимися под руку богами, причинять им счастье и радость, проповедовать среди людей во имя всех подряд пантеонов, особенно родного, такого далекого, такого любимого, что просто слезы умиления наворачивались на глаза. И хотелось бежать, бежать по цветочному лугу, кружиться под дождем, петь и танцевать. Так ведут себя люди под наркотой. Так ведут себя небожители под эмоциями людей под наркотой.
И ей вовсе даже не было стыдно. А с чего бы?

А еще у бога была красивая улыбка.
И Инанна растаяла, прямо как невинная неопытная школьница, которую ее первая любовь зовет прогуляться после уроков.
- Nothing you can do but you can learn how to be you in time, - услышанная песня понравилась ей, и теперь она пела ее незнакомому, и у нее был красивый голос, хоть и не похожий совершенно на голоса Джона или Пола, что вовсе не удивительно. -  All you need is love, all you need is love...

Богиня любви она или где, а?
Любви плотской, страстной, безудержной. Отнюдь не нежных романтических свиданий под луной. Бурлившее внутри возбуждение требовало выхода, и потому Иштар обняла порывисто божество в обличье простого симпатичного человека, поцеловала горячо в губы, разжав совсем пальцы на цветке, и пусть бы себе падал, если не удержит никто.
Прервала поцелуй и расхохоталась, тряхнув огненными волосами, так похожая на обдолбанную. Да почти такой и была.

- Держи, - продолжая смеяться, проговорила.
И протянула красно-белую феньку, символ свободной любви, стянув с собственного запястья. Как она оказалась там, богиня решительно не помнила, да и не собиралась искать ответа на эту бессмысленную загадку.

* The Beatles - All you need is love

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]
А ведь она ничего не делала. Оно само.
Он сам.
Но Иштар не возражала совершенно.
Да и кто она такая, чтобы возражать, если ее божественная суть прямо к тому и сводится – к горячим пьяным поцелуям, к сильным чужим рукам, из которых легко можно было бы вывернуться, выскользнуть, но не хочется. Здесь это было естественно.
Она вспыхивала быстро, мгновенно, как пламя, лизнувшее волосы, но не ставшее силой – разве что пожаром войны, углями ненависти. Искра, брошенная в благодатную почву.
Воплощенная похоть, всепожирающая страсть, заключенная в хрупком на вид теле, за маской милого девичьего личика – с огромными голубыми глазами на нем. Прихоть, каприз, отступление от вековой традиции. Когда это у жителей берегов Тигра и Евфрата была светлой радужка? Но так хотелось – небесного цвета.

И, казалось бы, даже в своем пантеоне не всем можно доверять, а чужаки, того и гляди, норовят избавиться от конкурентов, от лишних ртов, пожирающих людскую силу, которой стало так мало, так катастрофически мало в изменившемся мире. Но безрассудно подставила открытое горло, всем телом прильнула, оглаживая ладонями плечи чужого бога.

- Это лето любви, ты знаешь об этом? – хрипло, гортанно.
Запуская пальцы в волосы и притягивая для нового поцелуя. На них не обращали внимания. Возбужденная богиня блуда и содомии – орудие массового поражения большого радиуса, и теперь сила плеснула через край, толкая всех окружающих в объятия друг друга, в случайные связи, в групповой секс. Свободная любовь во всей ее красе.

Но ее, лично ее, божественную, не очень-то устраивали сношения на травке, на голой земле. Астарта приехала сюда с какими-то случайными людьми, искренне считающими ее новой подругой, открытыми общению. С хиппи было так просто. Как-то так вышло, что ключи от фургончика остались именно у нее, ведь уверяла, что точно не будет пить, что никуда не денется, просто посмотрит.
Просто.
Посмотрела.

- Пойдешь со мной? – то ли спрашивая, то ли утверждая.
Высвобождаясь, отступила на шаг, путаясь в длинной юбке – не любила она эту новую моду на джинсы. Протянула руку, лукаво поглядывая из-под упавших на глаза волос.

Отредактировано Ishtar (2014-06-16 23:32:34)

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]
Вообще-то она не любила, когда ею командовали, когда пытались подчинить, подмять, только в постели порой прощала такое страстным любовникам, утешая себя шальной мыслью, что даже богине необходимо сильное мужское плечо рядом. Божественное, конечно же.
Как дико и странно.
Как нравилась сейчас вот эта манера. Это нежелание отпустить, эти голодные поцелуи.
Только головой строптиво тряхнула, возвращая встрепанную гриву на лицо, на глаза, только с силой сжала зубы, превращая поцелуй в укус - до крови, и сама же слизнула ее с чужой кожи медленным, влажным движением. Хищник внутри тоже требовал своей дани.

- Удивительное лето, - почти шепотом.
Увлекая его за собой, ныряя в просветы толпы, избегая ее - потому что затянет, не отпустит, общий жар, общий градус возбуждения доходил до точки кипения, и дети цветов были уже детьми бурного секса, и сила, похоть лились из нее толчками, волнами. Так прибой накатывает на берег.

Иштар вывела только интуиция, потому что в мешанине человеческих тел различить какие-то приметы места было невозможно, и богиня давно уже не ориентировалась на этом фестивале, просто блуждая меж хиппи. Пока не наткнулась на другого бога, теперь попавшего под чары вавилонской блудницы. Или это она попала в чужие сети?
Вздор, ерунда. Она подумает об этом потом, завтра, через неделю, через год, если вообще вспомнит о смутном, слабом желании запомнить какую-то короткую мысль. Короткую, как удар сердца, как прерывистый вздох, сорвавшийся с губ.

И уже разворачиваясь к нему, идя спиной вперед, заманивая, хотя даже этого делать не нужно было - он шел сам, по своей воле, желая, очевидно, того же.
Никогда не думала отказывать себе.
Ключи звенят в кармане, ключи звенят в неловких пальцах, Инанна вообще плохо помнит, что это за огрызки металла, как ими пользоваться и почему рядом с замком нарисована птичья лапка в круге - так любимый хиппи пацифик. Но справилась, открыла, выронила связку в траву под колесами и не запомнив этого даже в угаре.
Шагнула на ступеньку - и замерла, упираясь руками в проем, став выше, став одного с ним роста наконец. И улыбаясь сладко, сама не понимая даже, зачем дразнит его. И кого вообще дразнит.
Так ли уж это важно?

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]
- Разве это важно? - улыбнулась она.
Снова глядя на него снизу вверх темными от желания глазами.
Какая разница, из какого они пантеона. Даже если бы оба были врагами, сейчас это не имело ровно никакого значения. Только горячая, живая страсть, жизненная сила, текущая по коже, ласкающая его почти так же нежно, как могут делать это умелые руки богини похоти.
Руки, которые сейчас скользнули по мужской груди, по плечам. Кончики пальцев пробежались по скулам, словно изучая, словно запоминая, собирая жар чужого тела.

Миру вокруг было хорошо.
Мир вокруг захлестнуло вожделение и счастье. Встреча двух богов сулила миру много приятных минут - и много человеческих потомков, зачатых здесь, на этой земле, вопреки всем женским циклам, контрацепции и нежеланию заводить детей. В конце концов, это всего лишь люди, и они попали под перекрестный огонь, под две наложившиеся сейчас друг на друга ауры.

Почти наложившиеся.
Не совсем.
Досадное упущение, досадное промедление.
Как-то совершенно мимоходом расстегнула пуговицу на его джинсах, сверкнула озорно глазами - это не я, оно само. Легко поцеловала в едва заметный уже след на прокушенной губе, на миг испытав кровожадное желание сделать это опять, рвать зубами податливую плоть, но тут же упустив его, как и остатки терпения и разума.
И отступила внутрь, в душную тень, в чрево нагретого солнцем за день металла - в такой знакомый жар, привычный, вавилонский, от которого не ищешь спасения, а только подставляешь лицо заполняющему небо свету. Потянула бога за собой, непреклонно, даже не допуская сейчас, что он может передумать, не подчиниться - она ведь знает, что красива, знает, что желанна. Чувствует, что он хочет ее.
Толкнула на один из пестрых диванчиков, поставленных здесь вместо нелепых казенных сидений - и сама шагнула следом, устраиваясь у него на коленях, прижимаясь бедрами к бедрам, целуя порывисто.
Если бы она повелевала огнем, вокруг уже бушевал бы пожар.

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]

Говорят, те, кто боятся щекотки, очень ревнивы. Иштар, хоть и богиня, щекотки боялась. В человеческом теле. В конце концов, у этого самого тела есть рецепторы, иначе зачем бы оно нужно было, бесполезное...ни боли, ни тепла, ни удовольствия от ласк. От тех самых прикосновений, от рук, что скользят сейчас по коже от лодыжек вверх. И это вовсе даже не щекотно.
Что-то переключается.
В ней всегда что-то переключается, одно из множества ее состояний, многоликой сумасбродной богини, требующей выполнения своих желаний. Прямо здесь, прямо сейчас. Требующей от людей, от этой эмоциональной, вечно движущейся, меняющейся паствы, и от богов тоже, не словами, но жестами, движениями, чистой мыслью, заключенной в каждом выдохе, в каждом нетерпеливом объятии.

Да, Астарта была нетерпелива. Всегда, во все времена, и сейчас эта, может быть, даже кажущаяся медлительность бога вызывала в ней бурный протест. Неторопливость? Самоконтроль? Какие нелепые и ненужные слова...
Она хочет сейчас, немедленно!
Хотя, в целом, можно было даже поспорить о практической необходимости снимать все предметы одежды, находясь здесь, в ненадежном укрытии от разгоряченной толпы, куда могли войти в любой неподходящий момент. Это, во-первых, никого бы не смутило, а во-вторых, Иштар убила бы помешавших на месте...

- Боишься? - жарким шепотом, обдающим кожу.
Которую он обнажил сам. Тихий, низкий рык, хищный поцелуй в шею - снова укус, снова мимолетная попытка оставить навечно не заживающие следы. Иногда так жаль, что тела богов быстро исцеляются от ран.
Намек.

Закусив губу, потянула через голову простую черную майку, под которой, впрочем, нижнего белья не было. Лишняя, совершенно неудобная деталь гардероба, отвлекающая, тратящая время. Кусок ткани падает куда-то на пол, грязный - ну и пусть, невелика беда. Снова целовать, приникая уже оголенной кожей, попутно ловко расстегивая ширинку и оглаживая пах.
Совершенно точно чувствуя его желание.

Грубость в сексе? Никогда ничего не имела против. Плюсы бытия богиней - следы очень, очень быстро сходят с белоснежной кожи. Впрочем...олицетворяя собой страсть и похоть, она не отказалась бы носить на себе их отметины. Назло всем ханжам и завистникам, и только радовалась бы, рассматривая кровоподтеки на теле. Своеобразная плата. Жрецы приносят жертвы своим богам. Боги приносят в жертву свое тело и разум, откликаясь на молитвы смертных. Или на любовь себе подобных.
Сегодня она любила его.
Была его.

И только возмутилась неубедительно, когда оказалась под ним. И сама потянула вверх, к талии, лопнувшую по шву юбку. Мягкая ткань совсем не мешала. Было в этом что-то эротичное, последнее укрытие от постороннего взгляда - спрятанные в складках материи живот и бедра. Как будто бы его это волновало. Вздрагивала от прикосновений и выгибалась им навстречу. Свободная любовь без какого-либо стеснения. Ласкала его ладонями, везде, где могла дотянуться, провоцируя, с оттяжкой острыми ногтями по плечам провела.
Сколько же можно ждать...
Горячо, влажно.
Густой душный воздух лишает возможности видеть и мыслить, остается только закрывать глаза и теснее прижиматься к любовнику.
Застонать гортанно, когда стали целым.

Чертов диванчик отнимает малейшую возможность для маневра. Слишком узко. Ну а куда больше? Иштар могла бы извернуться, опрокидывая их обоих на пол, но там места еще меньше, жестко, грязно. Оставалось только предоставить ему волю. Покориться? Да никогда. Ни за что. Она не сдается на милость победителя, но дарит свою милость и свою любовь тому, кого выбирает сама, пусть даже на одну короткую ночь, на один безумный вечер.
Сквозь мутное стекло окошка видно первые звезды в светлом еще небе.
Никогда не стеснялась выражать свои чувства. Не только в постели. Лихорадочное дыхание смешивается со стонами и всхлипами. Тонкие пальцы то пробегают лаской по коже, то падают бессильно.
Приподнявшись на локтях, тянется все же за поцелуем.
[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]

Отредактировано Ishtar (2014-07-01 17:48:38)

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]
Пусть так. Ей это нужно. Нужно не только подчинять своей воле, своему насланному вожделению, но и отдаваться самой, принадлежать - на время. Чтобы потом снова стать цельной и сильной. Взаимно.
Вместо устланной льняными ли, шелковыми ли простынями кровати - куцое детище современной мебельной промышленности, набитое поролоном. Вместо великих царей и героев - чужак без имени. Но с аурой бога. Незнакомой аурой, теплой, притягательной. И что ее всегда так тянуло к мужчинам из других пантеонов?

Пусть так. На горле останутся синяки, отметины. Засосы, как их теперь называют. Приличные девочки не ходят с таким украшением по улице, прячут следы страсти под одеждой, если вообще позволяют любовникам и мужьям обращаться с собой подобным образом. Реакция на укус - приглушенный вскрик да когти, мстительно впившиеся в обнаженную спину бога, не оставившего ей ни малейшего шанса вырваться, навязать свои правила игры. Как будто бы она собиралась вырываться...

Когда ступня соскользнула наконец с обивки на пол фургончика, Иштар обнаружила, что уже где-то потеряла туфельку. Наверное, когда дразнила его, вынуждая перейти к активным действиям. Зыбкая иллюзия опоры. Соприкосновение бедер. Влажная разгоряченная кожа. Рот, жадно хватающий воздух, будто бы он действительно нужен бессмертной богине.
Живя среди смертных, необходимо дышать. Необходимо, чтобы люди видели, как ты дышишь. Быть своим среди них. своим и чужим одновременно. Так привыкаешь, что уже воспроизводишь мелкие движения на автомате.

И сейчас, с ним, можно быть собой. Не притворяться. Открыться. Позволить ему увидеть внутреннюю суть, бурлящую силу, окутать ею. Хотя ему не нужен допинг в виде божественного вожделения. Он сам - допинг. Жаркий, пьянящий, притягательный.
Астарта только хочет успеть поцеловать, выдохнуть в губы бога стон - и не успевает. Задохнувшись, прижимается к нему, давая ощутить пробежавшую по телу сладкую судорогу. Неосознанно царапая его ногтями еще сильнее. И запрокидывает голову, еще больше открывая горло, которое сейчас легко можно порвать, перерезать одним точным движение - и шумерка даже не заметит этого.

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]
После всегда приходит расслабление, блаженная ватная слабость, которая продлится совсем недолго и которую Иштар безумно любит. Минуты, когда ты находишься в Нигде и Никогда, ловя в темноте под закрытыми веками цветные сполохи. Когда не хочешь и не можешь ни о чем думать, ничего чувствовать, кроме тепла объятий партнера, его легких поцелуев, его дыхания на горле.
Потом придет осознание неудобства позы, прижатых к дивану рыжих прядей - так, что любое резкое движение головой отзовется болью - и духоты, царящей в маленьком фургоне, пропитанном запахом травки, дорожной пыли и секса.
Но это не имеет значения.

Высвободив кисть из захвата, - и нельзя сказать, что ей не понравилось быть распятой его руками - огладила мягко по плечу, по разодранной до крови спине (ржавые пятна останутся на коже, забьются в линии жизни и судьбы), запустила пальцы в волосы, перебирая их, не желая отпускать. Не открывая глаз. Сейчас она видела и слышала всей поверхностью тела. Бог ощущался огромным, цельным, светлым и теплым, как далекое солнце в небе. Дарящим не засуху, а урожай. Иштар не боялась сейчас довериться ему. Ненадолго. Смакуя каждую секунду, каждое прикосновение.

И подняла все же взгляд, наконец-то разглядывая его. Снизу вверх, вблизи. Тогда, в толпе, она не очень-то обратила внимание на внешность, она почуяла ауру, пошла на поводу у своего желания, у охватившего возбуждения. Это неважно, как выглядят бессмертные, способные творить любую оболочку по своему желанию, но вот этот облик ей нравился. Бог был красив. Астарта любила все красивое.

Совсем нежно поцеловала в губы, без каких-либо уже намеков, требований. Благодарный отклик на его спокойную ласку. С такими, как он, можно позволить себе побыть немного слабой и податливой, что совершенно не является ее внутренней сутью, но иногда приходит как потребность. Не людям же позволять смотреть в себя, изучать себя изнутри, познавая не-человека. Люди - иные, иначе ощущаются, иначе помнятся. Не хуже и не лучше. Шумерка всегда была близка с человечками, черпая из связей с ними силы и знание. Да, надменна порой, как и все боги, самоуверенна, горда, но не отстранена, не чужда их слабостям. Выше их, но рядом с ними.

- Как твое имя? - улыбаясь, спросила.
Попыталась освободить и вторую руку, начиная уже ощущать легкое неудобство положения.

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]
Утомление - это так по-человечески. Покалеченные крахом своих религий, боги так походили на людей. Бессмертные, но уязвимые, сильные, но слабые, не нуждающиеся в пище, но нуждающиеся в поклонении. Забавно, но на человеческую оболочку эта приобретенная слабость тоже влияла, усталость мышц ощущалась. Приятная усталость, да и не может не радовать ощущение тела как такового, теплого материального тела, не какого-то там духоподобного состояния. Но раньше, хм, раньше, ее хватало на целую ночь любовных игр, она даже не замечала этой ночи, прихода утра, отдаваясь страсти всем своим существом. Сейчас же растеклась безвольно в его объятиях, откинулась на его плечо, лениво размышляя, пытаясь размышлять. Ни о чем, об абстрактных вещах, о цветных кругах перед глазами, о том, как похожи в своем воздействии оргазм и ЛСД. И все же секс куда полезнее наркотиков. Хоть и вызывает определенную зависимость.

Или же во всем виноват он. Что она расслабилась, доверилась и совершенно не жалела. Обретя, как ни странно, на короткий момент времени покой посреди всего этого безумия, погрузившись в некий кокон душной тишины, в который не желали проникать звуки внешнего мира, крики и смех взбудораженной толпы, громкая музыка. Здесь был только его голос, его прикосновения. И запах Лета Любви.

Кончики пальцев легко, невесомо скользят по скуле, по шее, по плечу. И обратно. Не прекращать прикасаться, не разрывать контакта, не терять хрупкой теплой связи. Невесть как и зачем установленной. Она разорвется, стоит Иштар встать и уйти, но вставать и уходить не хочется. Вот только воды бы... Облизнув пересохшие губы, улыбнулась.
- Скандинав, - почти пропела, выдохнув слово нежно.
С северным пантеоном пересекаться особо не доводилось, хотя две мировых войны столкнули всех богов: на поле боя ли, в госпиталях, в штабах ли. Как можно было остаться в стороне? Их мало, древних созданий, чтобы пренебрегать себе подобными. В конце концов, те же египетские или скандинавские боги куда ближе шумерским, чем обычные люди.
- Я думала, вы холодны и суровы, - негромкий смех.

Приподнимается на локте, а после и упирается ладонью в обивку, нависает над ним - так, чтобы растрепанные волосы упали завесой, легким золотистым пологом. Смотрит в глаза, изучающе, пытливо, а после улыбается - коварно и таинственно. Своего имени Астарта говорить не собирается. Не в этот раз. Возможно, потом?
- Хм...можешь называть меня Патрисией.
Сейчас богиню зовут именно так. Для всех окружающих.

[AVA]http://savepic.org/5686547.jpg[/AVA]
- Патти, - весело свернула глазами. - Они зовут меня Патти. Почти как party. Есть в этом скрытый смысл, не находишь?
Развлекаться со своими масками богиня могла сколь угодно долго. И это короткое, нелепое имя радовало именно своей абсурдностью. Только сложно порой было понять, что обращались именно к ней, и сколько же раз за все века она не откликалась на зов, только недоуменно вскидывала брови, обнаружив кого-то у себя за спиной, раздосадованного отсутствием реакции. Вот если бы кто-то сказал "Иштар"... Недавно какие-то подростки обсуждали мировую историю, мифологию, говорили об их пантеоне, и богиня даже не знала, плакать ей, смеяться или подойти рассказать малолеткам в красках, как все было на самом деле.
Не подошла.

С любопытством следила, как сменилось настроение на лице мужчины. Не зная, игра это на публику или же проглядывает сквозь внешнее, наносное, холодная истинная сущность.
Но так не может быть.
Он ведь не холоден, она разделила с ним его тепло, его жар, его страсть. Только у всех бессмертных есть второе дно, третье, и хочется ли докопаться до него? Точно не сейчас.

- А чего заслуживаю я? - провокационный вопрос, бархатистая интонация.
Возвращая поцелуй, Иштар уже понимала, что не сможет сегодня уйти от него. Не захочет. Один случайный секс точно превратится в целую ночь вместе, а утром... утром она подумает.
Боги не спят, но смена времени суток порой помогает переключиться. Словно встающее солнце перещелкивает в голове какой-то тумблер.
Ладонь, ласкающая грудь бога, стала настойчивее, медленно переместилась ниже. Коснуться губами плеча, шеи. Нащупать кончиком языка пульсацию на шее, распробовать, снова укусить его - который раз уже за сегодня.

- Мало. Меньше, чем мне хотелось бы, - тоном ниже. Еще одна провокация. Рыжие волосы щекочут кожу. - Ты покажешь мне?
Не спрашивая - настаивая. Скользнула на него, снова готовая отдаться, открыться полностью. Какая разница, что происходит вокруг.

Когда они наконец разомкнули объятия, насытились, уже начинало светать.
Фестиваль не спал. В таких местах никто не спит.
Поднялась, приглаживая встрепанные, спутанные волосы. Разорванная юбка соскользнула с бедер на пол. Иштар переступила через смятую материю, нимало не смущаясь наготы. Того, что он смотрит. В цветастом, феньками обвешанном рюкзаке нашла яркое полосатое платье, прямо на голое тело натянула. Обернулась через плечо, улыбаясь довольно, радостно.
- Там горят костры. Люди поют о любви. Идем, я хочу послушать.