[AVA]http://savepic.org/5676359.jpg[/AVA]
«Война есть продолжение политики иными, насильственными средствами», писал прусский генерал фон Клаузевиц.
Политика Адольфа не удержалась в рамках своей страны, агрессия плеснула во все стороны, быстро заполняя мир багровым пламенем войны. Тотальной, страшной, великой. И уже не важно было, кто хватался на винтовку: русский, немец, поляк, итальянец. Кто лез грудью на амбразуру и взрывал себя вместе с вражескими танками. Кто перевязывал раны умирающих, то рыл братские могилы, кто провожал в последний путь. Люди - и боги.

Они не могли, просто не в силах были остаться в стороне. Яростные покровители битв, упивающиеся реками крови. Хладнокровные пастыри мертвых, собирающие щедрую жатву. Упрямые хранители мира, пытающиеся пригасить, унять яростное пламя.
Все ввязались туда. Много стран. Много людей. Много тех, кому было уже все равно, в кого и во что верить, лишь бы просвистела мимо пуля, упал дальше снаряд. Лишь бы не в твой дом пришла похоронка и не из твоего дома забрали несовершеннолетнего сына.
Вера.
Во время войны вера вспыхивает со страшной силой, нужен только толчок, только верное слово, только крохотное чудо. То, на которое достанет сил даже у ослабленного долгим голодом бога. Даже если он выглядит как облаченная в военную форму девочка. Пережившая Пёрл-Харбор, уцелевшая в Алжире, чудом не погибшая во время Нормандской операции.
Знали бы они, почему.
Окровавленные губы богини войны в те дни улыбались много и безумно.

Но уже завершился Нюрнбергский процесс, уже зализывают раны и тихо оплакивают подсчитанные потери все стороны великой битвы.
Древние боги уходят в тень, надевают гражданскую одежду, живут человеческой жизнью, прячась в ней от своего векового одиночества и страха перед будущим. Будущим, в котором им может не оказаться места.

- Красное вино почему-то напоминает мне о снаряде, который оторвал мне ногу у мыса Тенез, - горько усмехнулась Иштар. - Но она быстро восстановилась, тогда не было недостатка в силе. Но у тебя ведь нет красного? Тогда неважно. Давай белое, все равно смешается.
Задумчиво провела пальцем по краю бокала.
Не то чтобы она искала утешения. Война не оставила в душе и на теле своей покровительницы неизлечимых ран. Просто хотелось с кем-то поговорить, и направление в группу психологической помощи ветеранам боевых действий как-то совсем смешно выглядело. Так по-человечески.
Скандинавская богиня подходила куда лучше. Приятно говорить с теми, кто тебя понимает. Ну, почти. Вряд ли Фригг поймет сожаления Астарты о закончившейся войне.
Но о потерянных человеческих ресурсах - вполне.
- Слишком много погибло. Это удручает.

Отредактировано Ishtar (2014-06-16 22:22:09)

[AVA]http://savepic.org/5676359.jpg[/AVA]
Она никогда не отказывалась выпить. Может, именно этим объяснялись перепады характера, вспышки ярости и постоянный случайный секс, а вовсе не божественной сущностью?
Да ну, бред...
Иштар была богиней. Вещей таких далеких, но таких связанных друг с другом. Люди рождаются, чтобы любить. Чтобы страсть вела  их друг к другу и служила причиной плодородия. Чтобы появлялись дети. И чтобы это дети схлестывались на поле боя, уничтожая друг друга.
А те, кто выжил, будут снова любить и приводить в мир новые сущности.

Проблема, главным образом, состояла в том, что война уносила молодых. Старых тоже, но если задуматься о соотношении... Война калечила физически и психически, истощала ресурсы, поселяла в головы страх. Страх за свое завтра, за завтра своих потомков. Когда боишься, как-то весьма и весьма сложно размножаться.

- Спасибо, - кивнула она, принимая из рук Фригги бокал.
Пригубила, пробуя на вкус.
Те, кто знал Инанну как смертную Эвелин, сейчас изумились бы - улыбчивая, несмотря на пережитую войну, девушка, открытая людям, общительная и нежная, сейчас куда-то делась, ушла вглубь. Если посмотреть в глаза, - не смотрите в глаза богов, ради самих себя, не смотрите, если дорога душа - то в них можно было увидеть тьму и кровь. Страшные картины битв, сражений былого, каждого из них, о которых помнила, не забыла. И светлую печаль, хрупкую грусть.
Как давно ей не молились, прося о рождении сына или дочери.
Как давно им всем не молились. Осознанно, во всяком случае. В двадцатом веке были свои боги, а они - шумеры, греки, скандинавы - остались текстами в учебнике истории. И именами на губах тех, кто все еще верил. Кого они заставили, сподвигли поверить.

- Я не знаю. О том и о другом, я не могу выбрать, - пожала плечами. - Ты ведь была там?
Мужа богини, кажется, видела мельком. Ну конечно, куда ж без него.
Часы тикают, и кажется, что время тоже участвует  разговоре. Тик - первый вдох новорожденного. Так - последний вдох умирающего. Блаженны смертные, живущие так мало - но так много.

- Ну конечно, - отозвалась рыжая.
Где же еще быть хранительнице мира и покоя. Наверное, она была лучшей сестрой милосердия, что знавали полевые госпитали всех времен.
А Иштар была воином. Как девушку, ее приписывали к медицинскому подразделению, но из всей сестринской науки богиня понимала и принимала только ампутации. Забавно, как кость крошится под пилой, как подергивается связанное морфиновой сетью тело. И невыносимо после слышать крики и стоны раненых, не получивших свою дозу обезболивания.
Зато как ее манило оружие. Раньше война была честной. Ну, условно. Но два бойца сражались, и побеждал тот, кто был боле сильным, ловким, умелым. Кто лучше владел свои телом и мечом. Теперь в мир пришло огнестрельное оружие. Ребенок мог расстрелять элитный отряд, укрывшись где-нибудь на чердаке. Солдаты могли выкосить целое поселение, даже не войдя в него.
О какой силе и доблести может идти речь? Звериная агрессия. И звериная же жажда выжить.

О том, что творилось в концентрационных лагерях, Иштар предпочитала не думать. Эта мерзость была не по ее части. Но жуткие истории про Ангела Смерти, Йозефа Менгеле, ходили по всем частям и подразделениям. Сидя вечером в мужской компании и шустро перебирая автомат, она поддакивала сослуживцам, что да, нацисты провалятся в преисподнюю, в ад. Хотя сомневалась, что в Иркалле нужен такой подарочек.

- Они никогда не запоминают, - чуть презрительно.
Об умственных способностях большинства смертных богиня была не слишком высокого мнения. Впрочем, это и правильно, слишком мудрые люди не нуждаются в поддержке высших сил.
- И поэтому все повторяется снова и снова.
На чужих ошибках учатся, только потом наученные горьким опытом покидают этот мир, а пришедшие им на смену ничего не знают о нем. И не хотят помнить о грехах отцов.
- Кажется, ты путаешь войны... - немного неуверенно ответила.
Сама уже запуталась в десятках и сотнях их. Какая теперь разница, что разожгло огонь, поглотивший Европу и опаливший всю землю. Ну, почти. Наверное, голодные африканские племена и веселые новозеландские туземцы и слыхом не слыхивали, кто такой Гитлер и что такое блицкриг.

История развивается по спирали только для древних богов, да еще для старательных историков, потрошащих хрупкие фолианты и пергаменты. Для большинства ныне живущих она линейна. Ничего нового не происходит, если по сути.
Иштар расхохоталась. Скандинавка выдала неожиданную интерпретацию.
- О да. С затяжным. Множественным, - игривый тон.
Война дарила ни с чем не сравнимое наслаждение. Но, как и бурный секс, столь любимый Астартой, в конечном итоге утомляла. И тело, и душа (или что там теплится внутри) требовали отдыха и смены деятельности. Наверное, поэтому нет ни одного бога, специализирующегося только на войне.
И нахмурилась, задумавшись.
- На самом деле, я не знаю. Я пришла в этот мир с четким осознанием того, что мне подвластно и чем я живу. Это как дышать для смертных. Они ведь не задумываются, нравится ли им прогонять через легкие кислород, они просто дышат, если не хотят умереть.
Отсалютовала собеседнице бокалом, осушила его залпом. Расслабленно откинулась в кресле, глядя на мягкий, обманчиво безопасный и дружелюбный огонь.
- Это была хорошая война. Мне понравилось.

Говорят, у войны неженское лицо.
Иштар, Афина и Сехмет могли бы с этим поспорить.

- Но ты ведь знаешь, секс и оргазмы созданы для того, чтобы продолжался род. У людей с этим сейчас, похоже, полный швах, - немного печально сказала, подливая себе шампанского.
Война - это весело.
Послевоенная разруха - вовсе нет.
[AVA]http://savepic.org/5676359.jpg[/AVA]

[AVA]http://savepic.org/5676359.jpg[/AVA]
Много столетий назад она сама даже порой подумывала о том, что не прочь родить маленького бога, но как-то не сложилось. Забеременеешь тут, если один муж у тебя олицетворение бесплодных песков, другой провалился в Иркаллу (не будем уточнять, по чьей же вине). Или же во всем виновата сестра с ее шестьюдесятью болезнями, как знать.
Нельзя сказать, что Иштар очень жалела. Имея перед глазами истории всех других пантеонов, она прекрасно понимала, что дети это не только маленькие смешные существа, но и куча родственных проблем.
Вспомнив того же Гора, даже выдыхала с облегчением. Если бы ее сын вырос таким, она бы не пережила. Точнее, не пережил бы возлюбленный сын, прилег бы где-нибудь отдохнуть со свернутой заботливыми мамиными руками шеей.

Но смертные - совсем другое дело. Если они не будут размножаться, вымрет планета, и боги тоже погибнут, зачахнув без веры, без своей паствы. Хоть какой, хоть крохотной.
- Они слишком заняты экономикой, вооружением, переделом власти, - неопределенно повела плечами.
Мелкие смешные интересы людей порой становились невыносимо скучными. Люди по-прежнему пилят земли, выясняют, у кого меч длиннее, а язык острее. И под мечом имелось в виду вовсе не холодное оружие.
- У них нет идеи рожать детей, - горькая усмешка.
Незаметно допила второй бокал. Хотя что нам там с того брюта, право слово.

Февраль был в своем праве. В такие темные холодные ночи люди раньше стремились согреться, вином ли, объятиями ли. Сейчас, в век масляных радиаторов, стало меньше причиной, толкающей в постель. Еще и аборты делать научились, мерзавцы. О, ушлые бабки со спицами и разными травками существовали всегда, но избавиться от плода было грехом, да и риск умереть от рук "умелицы" велик. Современная медицина подарила женщинам право распоряжаться жизнью нерожденных детей.
- Как думаешь, может, им помочь?
Пока еще достаточно сил, пока еще в это полном неопределенности обществе можно зародить новое убеждение, новое стремление. Хотя, конечно, вопрос - зачем? Зачем тратить силы на то, о чем они не узнают и за что никогда не поблагодарят.

- А еще они стали слишком задумываться о том, чтобы обеспечить ребенка, - презрительно скривила губы богиня.
Само собой, христианский принцип "бог дал зайку - даст и лужайку" ее не устраивал, но теперь...раньше родителям достаточно было уверенности, что они могут одеть, прокормить и дать своим детям кров. Медицина оставляла желать лучшего, конечно, но божества хранили младенцев своей паствы, защищали их от смертей и болезней, слушали детское дыхание, улыбались новой жизни. Радостно и светло становилось Иштар, когда матери приносили рожденных в этом году малышей в ее храмы. Незримая, стояла она у алтаря и разглядывала новое поколение. Порой бессмысленный младенческий взгляд останавливался на ней, и можно было поклясться - несмышленыши были самыми зрячими созданиями этого мира, способными разглядеть невидимый дух богини. Отвечали в ответ на улыбку.
Теперь - что?
Все не так просто. Все становится намного сложнее. Такой мерзости, как контрацепция, не было в ее время.
Ушедшее время.

...но какой парадокс, какой абсурд: у богини плодородия, у покровительницы рождения - у нее самой нет детей...

- Но и войны не были такими, - справедливо возразила северянке.
Не такими массовыми и гибельными. Но что теперь уж... Радовалась бы, да не может. Проклятая двойственность натуры, противоречивость сил. Встряхнула волосами, отгоняя призраков войны, настойчивый стрекот автоматов, щелчки винтовки. Горящие танки. Дрожащая земля под ногами, вырастающая воронка в земле.
- Но они помнят, как заниматься любовью. И сексом, - улыбнулась мимолетно.
Это разные все же понятия. Хотя лично она не очень делила. Хотя она любила тех, с кем делила ложе. Другой вопрос, сколь продолжительна оказывалась эта любовь и как скоропостижен гнев.
- Они просто избегают рожать детей.

Устало помассировала виски. Идей не было. Проще сказать, чем сделать. Проще предложить, чем отвечать за свои слова. Но Астарта ведь уже большая девочка, и не прячет голову в песок. Тут и песка-то нет.
Стоять над душой каждого не верящего в тебя смертного - много чести. Сделаешь всю работу, поможешь, направишь, благословишь - а они потом идут в церковь возносить хвалу единому. Мерзко, раздражает. Как и все связанные с Иисусом и его товарищами ритуалы. Монотеистическая религия, говорите? Отчего тогда множество святых, которым надлежит молиться в различных ситуациях и разным поводам? То же язычество, только с другим ярлыком. Те же яйца, только в профиль. И почему они так популярны, а?

- Отловить политиков, сделать им внушение. Государственная пропаганда, поддержка молодых семей, - с некоторым сомнением. - Американцы верят своему государству. У них вместо библии и прочих священных текстов - Конституция.
Ах, как было бы славно, если б детки рождались только по закону сверху.
Хотя это было бы кощунством.
Это осквернило бы весь смысл деторождения.
И стерло бы богинь плодородия с лица настрадавшейся земли.
[AVA]http://savepic.org/5676359.jpg[/AVA]

[AVA]http://savepic.org/5676359.jpg[/AVA]
Старики любят брюзжать на тему "а вот раньше...", и у них есть на это право. В этом мире все меняется очень быстро, быстрее, еще быстрее. Бешеный темп жизни, уже не подчиненный смене времен года, разливам рек и божественным мистериям. Люди научились побеждать погоду (ну, они так думают), научились перемещаться по своей планете с большой скоростью (не как боги, но все же, все же). У стариков есть право возмущаться "а в мою молодость все было иначе".
Что же тогда говорить о богах? Всего и не упомнишь, не оценишь. Бесполезно цепляться за прошлое, за былое величие, за воспоминания длиною в тысячи лет. Нужно жить дальше и не сравнивать. И они живут. Как могут, как умеют, как получается в этом безумном, безумном мире.
Как хорошо, что пришел прогресс, пришло Возрождение, а за ним - революции, политические, научные, культурные. Культы единых богов ослабели. Это давало надежду.
Пусть даже современные люди в большинстве своем предпочитали веровать в оружие и деньги.

Астарта открыла вторую бутылку. Мелочи, право слово. Пенная влага наполнила бокал. Вопросительно глянула на Фриггу - надо ли подлить?
- Сейчас он сдал позиции, - не согласилась со словами о новом боге. Не такой он и новый уже. - Но он был прав. Надеюсь, ему никто не скажет, что я тут его одобряю? - смешок. - По большому счету, ничего такого в этой заповеди нет, все то же самое мы говорили своей пастве и раньше. Ммм...не помню уже, в какой формулировке.
Как-то даже печально завершила речь. Когда долгие столетия существуешь бесплотным духом, память порой отшибает, и нужно время, чтобы восстановиться. Хотя времени-то как раз и нет.

В законодательстве, в социальных программах и прочих человеческих ухищрениях богиня Иштар была не сильна. Впрочем, ей и не нужно. Вполне достаточно влюбить в себя, привязать к себе страстью какого-нибудь умного влиятельного человека, чтобы он разбирался в юридических хитросплетениях. Но кое-что все же понимала.
- Может быть, только, кажется, после войны особо нет средств на выплаты пособий, - задумчиво прикусила губу. Вполне себе такое уникальное зрелище - напряженно размышляющая Инанна. - От контрацептивов избавиться не получится, это выгодная отрасль, производители не захотят лишаться прибыли. Или будут продавать нелегально. Только представь себе черный рынок презервативов.
Рассмеялась. Вообще, гадость, конечно, эти резинки. Человеческие любовники ее теперь стремились обезопасить секс, чтобы не стать внезапно папочками. Откуда же им было знать, с кем они проводят ночи. Похвальное, в общем-то, стремление предупреждать последствия своих развлечений и физиологических потребностей, но объяснить, почему предохраняться с ней не обязательно, богиня не могла. Опасались если не беременности партнерши, то венерических заболеваний.

- Идеология, Фригг. Идеология, - побарабанила ногтем по стеклу бокала. - Основной инструмент политики. Люди хотят выбор, иллюзию выбора. И хотят быть полезны обществу, хотят быть им одобряемы. Если только заставить страну поверить, что для светлого будущего нужно больше американцев...
На весь мир замахнуться они уже не могут. Силы не те. Да и сверхдержав, где можно играть в такие игры, по пальцам пересчитать, но в зализывающем послевоенные раны СССР живы свои былые боги. Если живы.

[AVA]http://savepic.org/5676359.jpg[/AVA]
Ну, до бизнеса стране, выползшей, выкарабкавшейся из великой депрессии, из войны было еще далековато. Как можно говорить о счастье и равенстве, если в автобусах до сих пор существуют разделенные зоны для белых и цветных пассажиров, а происхождение является вполне достаточным поводом для отказа в найме на работу, оказании медицинской помощи, а то и жизни.
Допустим, чернокожие мужчины богиню не привлекали. А рабство казалось вполне приемлемой практикой.
Ну так и что теперь, плодиться и размножаться им не надо?
Станку на заводе откровенно плевать, какого цвета рука нажимает на кнопки и дергает рычаги. Умирающему от ран все равно, какой разрез глаз у хирурга, держащего скальпель.

- Времена меняются, - пожала плечами неопределенно. - Разве тебя это удивляет? Бизнес мне нравится больше Иисуса и Аллаха, с ним можно иметь дело.
А особенно с бизнесменами, готовыми дарить красивой рыжей любовнице дорогие подарки. Ну да не суть.
Это лишь капли воды в бездонном кувшине одиночества.

- Меня никогда не интересовал брак, - улыбка. - Это условность. Гарантия священности союза, его поддержки богами или государством. Любить, заниматься сексом и рожать можно и так. Просто общество это осуждает. Им нужно что-то...что-то, что уничтожит их ханжество.
Языческие праздники. Так теперь называют ритуалы, полные сакральной силы. Полные присутствия богов. Сладострастные оргии в храмах Урука и Вавилона, кровавые жертвы на алтарях Кемета, ароматное вино под греческими сводами. Как давно это было.
- Как грубо, Фригг, - рассмеялась. - Они же не скот. Глупые, слабые, но не животные же. Поголовье, скажешь тоже.

И она все еще считала, что самый действенный метод заставить людей размножаться - заставить их неконтролируемо любиться. Когда не думаешь о последствиях, о контрацепции, ни о чем.
Ну или прокалывать презервативы, но две богини с иголками, трудящиеся над резиновыми изделиями номер два - фу, как по-дурацки.
- Идеология. Деньги. Политики. Хорошо, - прислушалась. - Твои соседи все поголовно фертильны. Но бездетны. Надо бы устроить, да?
Коварная усмешка.
Сила из нутра, скользнувшая по коже и легким флером повисшая в воздухе.