[STA]Drums of Irkalla[/STA][AVA]http://sd.uploads.ru/t/v4NBu.jpg[/AVA]У него оставалось всего несколько минут. Яд слишком глубоко проник в кровь, и заражение было не остановить. Даже выпустив из шейха Атаба едва ли не литр крови, лекари ничего не смогли сделать. Мать, худая властная женщина в тёмном покрывале, велела спустить на шарлатанов собак. Но умирающему было уже не помочь.
За свою жизнь маадский шейх много грешил. Когда-то давно поднеся отравленную чашу старшему брату, теперь он платил сполна. Он уже не слышал, как мать молится за него своим богам, молится истово и страстно - уже не за спасение, а за скорое избавление от мучений. Она просила хозяйку Иркаллы принять грешную душу и спрятать в темноте и прохладе своих подземелий. Уж лучше шумерское царство мёртвых, чем то, которое шейх заслужил - с последним судом у трона Уннефера и взвешиванием сердца с пером Маат. Половина родственников умирающего верила в Дуат, половина в Иркаллу. И перед тем, как начать делить богатства над его смертным ложем, братья и сёстры, тётушки и дядюшки не поленились как следует помолиться за душу грешника.

***

Фразу "тоска смертная" в загробном мире Междуречья следовало понимать буквально. В царстве Иркаллы не поджаривались на сковородах орущие грешники, не блаженствовали праведники - там вообще не было никакого воздаяния за прожитые в верхнем мире годы. Все здесь были равны, цари и нищие, все пребывали в темноте и тишине. Покой и забвение со скукой пополам.
Богиня Эрешкигаль скучала по солнцу уже несколько тысяч лет. По поручению своего отца она спустилась под землю, чтобы управлять царством подземелий и с тех пор ни разу не выходила на поверхность. Холод Иркаллы так и не смог выстудить жар её крови, не смог угасить интерес к жизни. Словом, скандалы, интриги и расследования Эрешкигаль любила даже больше, чем кто-либо из её обожаемых родственников. И была готова отвлечься от любого важного дела ради малейшей возможности развлечься.

И вот как раз сейчас хозяйка Иркаллы была очень занята. Она причёсывалась.
- Одна тысяча тридцать шесть... Одна тысяча тридцать семь... Тридцать восемь...
Плавные взмахи гребня успокаивали, и полусонная богиня всерьёз намеревалась вздремнуть после того, как досчитает до двух тысяч. Меньше - и волосы можно считать нечёсаной копной, больше подходящей крестьянке, чем царице. - Одна тысяча тридцать девять...
- Изволь выслушать, о госпожа! - неожиданно завёл голос за дверью. Голос звучал обеспокоенно, и Эрешкигаль нахмурилась. Она не любила, когда ей мешали.
- Одна тысяча сорок...
- О великая госпожа!
Шмяк! Гребень предупреждающе ударился в дверь и раскололся на две равные половины. Рассерженная богиня не церемонилась:
- Поди вон, о сын ослицы!
Эрешкигаль протянула руку за новым гребнем (их у неё оказалась целая коллекция), как голос, нимало не растерявшись и заметно прибавив лести, зазвучал снова:
- О Великая Царица!

Против такого обращения тщеславная женщина устоять не могла и наконец согласилась выслушать посланника. Тот, почтительно согнувшись в три погибели, доложил, что у ворот Иркаллы стоит человек, которого стража никак не соглашается впустить.
- Вот как? - удивилась Эрешкигаль. - И что же это за человек?
- Египтянин, - развёл руками посланник, демонстрируя свою полную беспомощность и некомпетентность в данном вопросе. За что был без промедления отослан прочь.

Богиня решила разобраться. К новопреставленному шейху она вышла лично, переполошив и стражу, и самого посетителя. Тут же и обнаружилось, что тот не только египтянин, но и шумер, а следовательно - может претендовать на место как в одном царстве, так и в другом. Эрешкигаль чувствовала дым жертвоприношений, и этот дым предназначался не только ей. За умершего Атаба сына Атаба молились с одинаковой интенсивностью представители сразу двух религий, и это показалось женщине весьма забавным. Настолько забавным, что она решилась дойти до самих границ Дуата, чтобы пристроить несчастного уж если не к себе в царство, то к своему египетскому коллеге.
Шейх повалился на колени, цепляясь дрожащими пальцами за край богатого одеяния Эрешкигаль. В Дуат он отчего-то очень не хотел. И именно поэтому хозяйка Иркаллы в считанные мгновения оказалась на границе двух подземных царств вместе с душой грешника.
- Я хочу видеть вашего царя! - объявила Эрешкигаль. Переход нисколько её не утомил, и она только поправила прядку, выбившуюся из-под золотой налобной повязки. Уж если требовать так требовать. Неужели и вправду позовут?

Отредактировано Ereshkigal (2014-06-22 18:21:40)

[STA]Drums of Irkalla[/STA][AVA]http://sd.uploads.ru/t/v4NBu.jpg[/AVA]Она была одета, как царица. Алое и золото, парча и вышивка. Мелодичный перезвон браслетов, жаркий чёрный взгляд - ей бы на землю, чтобы солнце ласкало смуглые плечи. Ей бы царицей живых, а не царицей мёртвых. Но мёртвые - лучше, чем ничего. Сильные пальцы подхватили шейха Атаба за воротник, подтянули мечущуюся от ужаса душу, бросили почти под ноги господину Дуата. Почти. Женщина оставалась настолько близко, чтобы в любой момент забрать грешника обратно. Царица всегда может передумать.

- Приветствую тебя, о Усир, судья и владыка, - губы Эрешкигаль улыбались, и от этой улыбки шейх потупил глаза, скорчившись на земле. - Я к тебе за помощью и советом. Рассуди нас. Этот человек, - небрежный жест в сторону Атаба, - говорит, что имеет все права на место в моём царстве. Он умоляет меня о покое и забвении, которые может даровать Иркалла. Но я знаю, что он - египтянин. А значит, должен однажды прийти и на твой суд.
Богиня всё ещё чувствовала дым благовоний над гробом умершего. Он достиг даже Дуата, подтверждая догадку: грешному шейху подсказывали удобную и лёгкую дорогу в загробный мир. Но вот только родственники никак не могли договориться между собой, в какое же царство провожать.
- Аль-Лат, аль-Лат! - шептал шейх, как безумный, вспоминая древнее имя богини. - Аль-Лат, защити меня, о великодушная!

Эрешкигаль нравилось быть великодушной. Нравилось быть милостивой и даровать прощение тогда, когда несчатный уже терял надежду. Она не была злым божеством, разве что немного капризничала. Как и всякая другая женщина. Живая женщина. Богиня понимала, почему Атаб так боится Дуата и его грозного судьи. Стоило только взглянуть на гротескных чудищ, охранявших ворота египетского загробного мира, на гневное лицо владыки мёртвых, как исчезали все сомнения в том, что судьба нечестивца не будет благополучной.
- Если я отдам его в твои руки, о царь, какую кару ты назначишь ему? - Эрешкигаль ещё не вручила душу Атаба в руки Усира. Сначала она намеревалась немного поторговаться. Ей не нужны были дары, ей нужно было внимание. Уннефер отнёсся к ней как к царице, как к равной себе, и уже за одно это заслужил уважение богини.

Это был всего лишь вопрос времени. Аллат не собиралась удерживать у себя столь ничтожного человечишку. И не собиралась ссориться с могущественным владыкой Дуата из-за души, которая не стоит и медной монеты. Вся эта ситуация была интересна своей новизной. Шейх-полукровка - всего лишь первый из многих. Будут и другие, а значит, решить, что с ними делать, нужно уже сейчас.

Отредактировано Ereshkigal (2014-06-23 00:17:46)

[STA]Drums of Irkalla[/STA][AVA]http://sd.uploads.ru/t/v4NBu.jpg[/AVA]- Нет, - голос Эрешкигаль был обманчиво нежен, - мне не жаль его, о владыка Дуата. Но ты хочешь судить его по законам своего царства, которые мне незнакомы. Я же несу покой.
Шейх Атаб ничего так не желал сейчас, как этого покоя. Раствориться в тёмном зеркале, во взгляде хозяйки Иркаллы, уйти в темноту вместе со сладким дымом благовоний. Покой был так близко, но чудища, стерегущие чертоги Дуата, ещё ближе. Бледная рука потянулась, чтобы ухватить край одежд Эрешкигаль, но богиня ловко отступила на шаг назад. Она всё ещё играла, как кошка с уже попавшейся, полупридушенной мышью.

- Ты так суров, о Уннефер, что грешники даже не смеют молить о пощаде, - продолжила царица, и речи её становились всё туманнее и всё дальше от цели визита - отдать Атаба в мощные челюсти голодной Аммат. - Скажи, отчего так жестоки законы твоего царства? Презренный братоубийца заслуживает наказания, но он принадлежит и к моему народу. За ним придут другие, о царь, много других. Кто же будет судить их, кто скажет, отдать ли на мучение или подарить покой в темноте подземелий?
Атаб попытался подползти поближе, но Эрешкигаль снова отступила назад, шурша вышитым подолом. Призрак спрятал лицо в ладонях: теперь оба божества пугали его одинаково. Осирис - неизбежностью наказания, Аллат - своими тайнами и полунамёками. Последнее заставляло его тревожиться ещё больше, и надежда гасла. Дух словно погас изнутри, как прикрытая колпачком свеча.

- Расскажи мне о законах своего царства, - предложила Эрешкигаль царю Дуата. - Покажи, как ты вершишь суд. И мы вместе назначим меру для этого человека, - она сладко улыбнулась и продолжила. - И для других, которые будут после него.
Шейх Атаб не стоил того, чтобы спорить из-за него. Но за ним могут прийти великие люди, которые пусть и грешили без меры, сумели прославить своё имя в веках. В царстве Иркаллы уже набралась порядочная коллекция героев. И упускать какого-нибудь из тех, которые ещё могут прийти, она не хотела.

Отредактировано Ereshkigal (2014-07-13 13:36:11)