[AVA]http://se.uploads.ru/t/53Fl6.jpg[/AVA]
- Как, это значит по-твоему черный не может быть Сантой? - делано возмущался Чарли Диккенс, внезапно повысив голос, грозно выпучив глаза, и перепугав до ужаса обвинением в расизме бедного управляющего торгового центра, молодого белокурого парнишку с внешностью истинного арийца, но характером цыпленка. Чарли, тем временем, грузно уселся на кожаное кресло, напротив стола, за которым сидел управляющий, и посмотрел на парня так сурово, что бедняга чуть не кукарекнул и не снес яичко.
- Знаешь, парень, у нас здесь есть традиция: каждый новый год я надиваю дибильную бороду и красный колпак и нянчу на коленке всю тутошнюю мелюзгу, внимательно выслушивая желания каждого малолетнего кровососа. И получается у меня это занятие отменно, без лижнец скромности должен сказать. И что, что я при этом дымлю сигарой и как ты заметил "грязно выражаюсь"? Ну и что, что бороду сигарой прожог один раз? Потушили же. Санта тоже человек, дети должны это знать. Всех, кто живет в окрестностях такой расклад устраивал, пока не приперся ты, и не нанял того розовощокого идиота, которы сидит сейчас внизу на моем месте. Моем месте. Значит, расклад следующий. Ты сейчас у милой мисисс Родригез швабру (только вежливо попросить не забудь, идиотина, и лучше по-испански, она по английски ни гу-гу), и в итоге, или швабра оказывается в заднице у того Санты, или она окажется в заднице у тебя. После твоей расовой дискриминации это, пожалуй, меньшее, что я с тобой могу сделать...
- Но... - робко заблеял молодой человек, не подозревая даже, что грозный черный толстяк на самом деле сейчас веселится во всю.
- Никаких но! - резко отрезал мистер Диккенс, -  Миссис Родригез ждет тебя возле ки-эф-си.
С этими словами папа Легба выпроводил несчастного из его же собственного кабинета, а сам запреся, и деловито осмотрел обстановку. Взгляд его задержался на скромной искуственной елочке на столике, серванте, за стеклом которого стоял очевидно подаренный кем-то когда-то дорогой алкоголь, и на радиоприемнике. Включив радио, Легба тут же успешно попал на Синатру и его бесмертный "Пусть идёт снег!", что лоа дорог и дверей вполне устроило. Напевая себе под нос, он поставил елочку прямо по центру стола и, умилившись собственно ручной созданной атмосферой праздника, полез за выпивкой.
Папа Легба любил рождество. Последнее время, когда граница между вуду и католической церковью становилась размыта все сильнее, лоа стали ощущать в этот христианский праздник прилив сил. Неудивительно, что ему так легко удалось заставить новенького управляющего плясать под свою дудку. Интересно, удасться ли Легбе развести этого недотепу на золотые пуговицы для костюма Санты?
Профессиональным взглядом оценив содержимое серванта, Легба безошибочно определил в нем самую дорогую бутылку. Увы, это был не ром, а виски, ну и ладно, хорошо, что у незадачиливого хозяина кабинета нашлось хоть это. Без труда разделавшись с пробкой, Легба отпил прямо из горла, уселся на мягкий диванчик и достал сигару. Он было уже закурил, как в дверь робко постучали. Сунув курево обратно портсигар, Легба открыл дверь. Там стоял перепуганный управляющий, со сломанной шваброй в руке, красный от злости жирный дурень в костюме Санты. Где-то на фоне маячила и хлопотала бедная миссис Родригез, переживающая за сломанную швабру.
- Идиот. Ты действительно попытался засунуть эту швабру в зад...
Не успев договорить, Легба почувствовал только ему знакомый зов. Ещё раз веселым взглядом оценив всю выразительность сложившиймся немой сцены, он сунул подсигар, полный дорогих кубинских сигар, в руку Санте, на девственность которого недавно покусились. Вернул неудавшемуся насильнику изрядно опустевшую бутылку, и поспешно удалился. Что характерно, никто ему препятствий чинить не стал. Просто разошлись, уступая ему место. Все сочли, что именно так и нужно было поступить.
***
Покинув торговый центр и свернув в темную подворотню, Легба приоткрыл завесу и шагнул в Ле Гвинею, чтобы скорее оказаться там, где его ждали. Кровь уже просачивалась в болотную почву, когда Легба во всем своем великолепии появился на поляне. Он больше не походил на пухлого чернокожего старичка. Лицо и тело его были словно частями древнего идола. Он мало походил на человека, и ещё меньше походил на что-то материальное. Словно стоял по ту стороу от просиходящего в мире людей. Так было принято у лоа, когда они выходили со своими подопечными в официальный контакт. Да, ревний папа Легба появился, потому что его позвали. Но появился здесь здесь не первым из лоа, он уже это чувствовал. Неправильно начертаное веве позволило Каррефуру раньше проникнуть сюда и затаиться. А когда хозяин дверей оказался здесь, ему хватило наглость принять это за разрешение  и тут же вселиться в одного из барабанщиков. Дьявольски расхохотавшись, несчастный рухнул на землю, забился в судорогах, и, не имея сил сопртивляться лоа, испустил дух. Из-за рта его капала кровавая пена, а незакрытые глаза заволокло белесым туманом. А Мэтра уже и след простыл.
- Ты, старая курица! - взревел Легба, обращаясь к мамбо, - Ополоумевшая жадная погадка фламинго. Ты хоть смотрела, что ты чертишь, смертная? Перед тем как пролить кровь и призвать меня, смотрела, с кем ты зочешь связаться в итоге? Проклятие не тебя и на весь твой род, все те смерти и все те души, которые покинут тело из-за твоей ошибки, ныне будут преследовать тебя и всех твоих предков, пока ваш род не исчезнет. Только в этом случае я открою для них врата в Ле Гвинеи.
Легба был взбешен, и по большей части не из-за того, что эта клуша привела за ним и чем это грозило для смертых, а из-за того, что праздник был испорчен. Он уже было хотел раствориться, как заметил соврешенно далекого от всего просиходящего вокруг парнишку. "Заказчик!" - безошибочно вычислил Легба. Вздохнув, он церемониально обратился к нему:
- Чего белая душа желала получить от черных богов?

Отредактировано Papa Legba (2014-07-02 16:03:39)

[AVA]http://croper.ru/images/20140823xNFycqJYTBRyxiOE_aGGhh_large.jpeg[/AVA] - Мадам, я соболезную вашей утрате, - проговорил темнокожий мужчина с таким скорбным выражением лица, словно это у него умер любимый троюродный дядя по линии матушкиной бабушки. Фраза была отрепетирована у зеркала, пока не зазвучала именно так, как Бриан Моро хотел, чтобы она звучала. Его страдальческая физиономия и полные тоски глаза закрепляли полную картину. Иногда он даже позволял себе приободряюще похлопать клиентов по плечу, руке, спине и в крайне редких случаях - ниже пояса. Сегодня он обошелся без этого, а просто протянул стакан воды премиленькой афроамериканке (если ты лоа смерти и тоже черный, это не снимает с тебя правила быть политкорректным). К тому же он знал Генри Лефроя. Ну как знал. Он проводил его на тот свет, порассказывав парочку историй. Новоупокоившую душу крайне впечатлили те, где Барон Самди сгущая краски и прибегая к крепкому словцу, поведал о том, что его душа может переродиться в виде мерзопакостного термита или еще хуже слизня, если он ну вот прям ща не споет ему "La Danse Des Canards". Мсье Лефрой кажется посерей сильнее чем вообще мог в лике бестелесного духа и заикаясь (хотя такого дефекта за ним раньше замечено не было) проговорил, что не "шпрехен ту франсэ".
Это не парле расстроило Самди, но он не стал говорить несчастному, что с его душой уже все решено и что никаким слизнем Генри не станет. Барон Суббота потешался над несчастным умершим еще полночи, а потом сказал, что заглянет через пару дней и сопроводит на д, где и решится дальнейшая его судьба. На самом же деле лоа просто отведет его в Ле Гвинею. Где вероятней всего Лефрой станет новым лоа. Вот такую праведную жизнь вел этот мужчина. И на самом деле Барону Самди он нравился. Он нравился ему и в жизни, потому что Генри Лефрой славился на весь Новый Орлеан своим... а вот и не ромом, а личными сальса-вечеринками по четвергам, куда всенепримено захаживал Бриан Моро, слывший расторопным малым и профессионалом в своем деле. Моро был похоронным директором.
- Мадам Лефрой, если вам нужно будет поговорить или вдруг почувствуете что одиноки, позвоните мне, - вот сейчас лоа позволил себе похлопать по ладони женщины. Он мог бы с легкостью воспользоваться ситуацией и предложить ей "стать партнерами по сальсе" (все мы взрослые люди, а к такой дамочке было, ой, как приятно прикасаться и как эта, чертовка двигает бедрами... ух!), но нет. Самди продолжил: - Я найду для вас психолога. Ваш муж был хорошим человеком.
Вдова Лефрой всхлипнула, а Бриан устремил взгляд на ее живот. Что ж... одна смерть дает одну жизнь.

Где-то между пятым и шестым глотком, стало как-то не по себе. Не по себе не потому что Самди опьянел от своего божественного огненного рома, нееет, ему нужно было залпом выпить весь литр, чтобы хотя бы в голове появился легкий туман. Не по себе ему стало ибо, что-то где-то шло не так. Очень не так. Лоа отставил бутылку, скинул со стола ноги и оправив угольно черные брюки торопливо зашагал к висящему на стене телефону. По дороги он убавил звук граммофона, откуда доносились сладостные и заводные звуки джаза. Набирая заученный уже до дыр номер своего подручного, Самди вытаскивает из пачки сигарету и щелкая зажигалкой закуриваем. Одна глубокая затяжка и на том конце проговорили:
- Да?
Самди даже не потрудился изменить голос. Зачем? Подручный уже давно все знает. Более того, подручный являлся бокононом. Самди самолично одарил этого человека ясновидением и пониманием своих зачастую безумных пожеланий. Например, отслеживать концерты Карен Маргут, сидеть на амазоне в поисках необычных шляп, поиском поставщиков крокодильего молока (это при том, что у них тут водились аллигаторы), или вот следить за одной мамбо с куриными мозгами.
- Мартен. Этот престарелый сморщенный инжир выходил из стен своей дыры?
На том конце провода застыло секундное замешательство, прежде чем подручный понял о чем речь.
- Д-да, Барон. Я собирался вам позвонить.
- Так, какого наскипедаренного черта ты не звонишь? Помяни мое слово, Мартен, однажды твоя ясновидящая задницы поплатится за твои раздумья. Эта старая карга, которую даже смерть... - лоа призадумался, а с каких это пор он начал говорить о себе в третьем лице? В общем-то ему понравилось и он решил, что иногда можно будет себе позвонять и такую причуду, - ... даже я, не хочу забирать, портит мне репутацию. На кой хрен она мне в загробном мире нужна? Я не хочу ее там видеть не то что пару дней, а даже тридцать секунд. Как, епти феть, ее назначили мамбо?... Куда она ушла?
Самди шумно выдохнул дым через нос, смотря как облачко постепенно рассеивается.
- Она там же где и обычно. На болоте, - чеканно отозвались на том конце провода.
- Включи мозги, мы в Новом Орлеане. Тут кругом болото!
Барон повесил трубку, нервно затушил сигарету и растворился в воздухе, даже быстрее чем клуб табачного дыма.

А появился он, как ведомо, на тот самом болоте, где обычно горе-мамбо дурила своих клиентов. На самом деле старая перечница
из которой уже сыпался песок времен, но которая увы так и не хотела отходить в мир иной, а Барон самолично откладывал этот срок, понимая что дальше - хуже, большую часть времени путала слова и чертила сущую околесицу, такую что даже Папа Легба, благослови Бондье его и его кубинские сигары, открыто игнорировал призыв с просьбой открыть двери. А вот хрен тебе в маковку, ЛиВайн! И всей твоей семье тоже по хрену. Барон Суббота появился в самый подходящий момент, когда вышеупомянутый лоа - открыватель дверей, проклинал всю родню несчастной до десятого колена. Мамбо бледнела, зеленела и покрывалась феерично малиновой крапинкой, падала ниц и била челом об землю, моля пощадить ее дочерей и внуков. Хотя нет, это он уже напридумывал. Мамбо лишилась дара речи и глазела во все глаза на Папу Легбу. Тот глазел на нее, а курящий в сторонке Барон поглядывал на взлохмаченное рыжее нечто, которое хотело задком покинуть поляну. Бедолага мог забраться в топь и тогда картина была бы нарисована маслом. Самди криво усмехнулся, слушая короткую перепалку. И поманил к себе пальчиком душу умершего музыканта. Было поздно что-либо менять. Барон оборвал его жизнь и отправил туда, где все решится.
И таким образом навлек на себя ненужное внимание. Упреки из серии "это твоих рук дело!"  и обвинения в том, что мамбо в обмороке, все остальные разбежались, включая и самого зачинщика торжества.
- Твоя периодическая щепетильность в вопросах кого забрать, а кого нет, сводит меня с ума, Самди. Вот теперь разбирайся со всем этим. И помоги все исправить. И вернуть Каррефура туда откуда он пришел.
От такой великой наглости Барону только оставалось вытаращиться. Это он то щепетильный? Это он то должен позаботиться о том что случилось? Так дальше на него навесили это Рыжее Нечто с аурой Недоразумения. Чертыхаясь и покрывая весь мир на чем он стоит матом, покручивая тростью лоа отправился на поиски своего нового подопечного. А тот ведь ничего не знал о вуду. И о том, к кому ему действительно нужно было обращаться. В кормане сшитого на заказ черного пиджака устроился портсигар с гравировкой Легбы.

- Итак, mon ami, добро пожаловать в город джаза, аллигаторов и вуду - Новый Орлеан, - Барон в сем лучшем костюме, при цилиндре, который лоа поставил на столик у прошарпанного и скрипящего кресла, и с тростью, набалдашник которой был выполнен в виде черепа, курил кубинскую сигару, аккурат приватизированную вчерашним вечером у Папы. - Расскажешь какого хера ты забыл у этой тронутой на всю голову старой недоделанной ведьмы?

[AVA]http://croper.ru/images/20140823xNFycqJYTBRyxiOE_aGGhh_large.jpeg[/AVA] Глядя на то как просыпается чужеземец с всклокоченными рыжими волосами, в этот момент похожими больше на мочалку, Гадэ думал, в какой момент его размеренная жизнь, в которой он себе ни в чем не отказывал, дала сбой. Лоа с уверенностью мог сказать, что не подписывал ни с кем контракты, не проигрывал в карты и его не брали "на слабо", где обязательным условием было расхлебывать то, что нажелала старая кошелка и сидеть на самом неудобном кресле. Когда-то оно явно было ортопедическим, века два назад, когда даже не существовало мысли о кресле, но сейчас, оно было самым действенным орудием пыток. В упругую подкаченную задницу Барона Субботы, время от времени утыкались пружинки и сгруппировавшийся где-то на одной стороне испорченный поролон. Но он сидел, закинув ногу на ногу, покручивая трость и выпуская густой ароматный дым.
- Барон Самди, - белозубо улыбаясь проговорил лоа, не обращая внимания на адамовский прикид времен до отведывания яблока нового знакомого незнакомца. Чего за свою долгую жизнь он не видывал. - Или Суббота.
Он выдержал драматическую паузу, для поддержания напряженности в воздухе и дабы привести неизгладимое впечатление.
- Я лоа смерти.
Собеседник явно недооценил, выказывая свое отношение тем... что он взял и пошел ссать. Самди тяжело и устало вздохнул. Вся эта затея ему в который раз показалась что и выеденного яйца не стоит. Пол ночи он проносился по городу, натыкаясь на молодежь и христиан, на христианскую молодежь, которая в преддверии Рождества слонялась как неприкаянная по городу, словно на них могло снизойти явление Божие. Снизошел Барон Суббота, который то и дело кивал и всячески делал вид мирного гражданина с бессонницей, а не с детективными замашками. Лоа отыскал Рыжего когда тот сходил с крыльца пятиэтажного дома, с задором пересчитывая деньги и семеня к машине доставки пиццы. Барон открыто охренел, но проследил за дальнейшими телодвижениями подозрительного типа. Сам он подозрительным не был. Когда еще может гулять черный в черном похоронный директор, ака само олицетворение Смерти, ежели не ночью?
"Еб  твою мать ЛиВайн,  если не сработает проклятие Легбы, я буду собственно ручно тебя душить, но не до смерти и обреку тебя на  вечную жизнь", - тяжело подымаясь с пыточного кресла, на котором просидел добрых полчаса, Самди постукивая тростью об паркетный пол подошел к окну, раздвинул шторы, пуская в гостиничный номер декабрьское ньюорлеанское солнце и следом распахнул окно, в комнату торопливо ворвались бодрящие +50 градусов по Фаренгейту (+10 по Цельсию). А следом и быстрая певучая французская речь сдобренная исковерканными английскими словами. Новый Орлеан умел западать в душу, особенно когда ты видел, как он вставал на ноги и ты год от года, столетие за столетием помогаешь ему развиваться.
- Что ж... поздравляю, твой пизданутый поступок прибавил мне работы. Я бы сказал "спасибо", но моя работа - это ты, - Самди отвернулся от окна  и поглядел на Рыжего с непрекрытым неудовольствием. - И знаешь, что, Бруно Эдж Пасс? - Самди навел справки на ресепшене, ну в самом деле, ничего удивительного. - Когда тебе нужны духи, правильные духи, нужно усерднее выбирать мамбо. А еще лучше - перестань читать блятскую Википедию и объявления по запросу "предоставляю вуду-услуги: говорю с духами, поднимаю зомби, привораживаю". А теперь расскажи что случилось и почему мои люди должны умирать раньше положенного им срока из-за того, что в этот мир пробрался злобный лоа?
Суббота присел на край подоконника.
- И натяни штаны, будь так перпендикулярен.

- Oh, Bondieu, - сокрушенно произнес себе под нос лоа. Он провел рукой по голове и ослабил узел галстука. На кой черт ему сдался чудик, который даже не знает с какого боку подходить к его религии? У Барона и так было полно работы. Он мог показать Бруно свой ежедневник. Записи гласили примерно следующее:
1. Забрать белье из химчистки;
2. Встретиться с мадмуазель/мадам/мсье таким-то по поводу усопшего родственника. Предложить ему всяческую помощь;
3. Позвонить на кладбище, поговорить с женой, выслушать тираду о том, какой он во всех красках, а заодно договориться о местечке для новоусопшего;
4. Махнуть на Кубу, забрать груз;
И далее-далее-далее. А были ведь еще и субботы! У всех выходной, а Самди горбачит как проклятый, чтобы позволить родственникам поговорить с духами. Нет, ему определенно не хотелось забирать на тот свет Пасса. Мало ли кто потом придет по его душу, а душа уже где-то перерождается. Хотя, сдавалось, что душа новоявленного экбициониста станет персональным полтергейстом Барона.
- У меня выходной, - с неподдельной жизнерадостность отозвался Самди, булозубо улыбаясь. Смерть взяла выходной, ага, как же. Пока среди людей ходит Каррефур у него работы прибавиться в разы. Наверное, в кантору уже названивают безутешные женщины и мужчины, потерявшие за ночь матерей, отцов, мужей, жен, сестер, братьев и прочая-прочая. У Моро не было секретаря. Его ему заменял автоответчик, электронная почта и учетная книга, которую он по старинке вел сам. Бриан никогда не жаловался и знал где что найди. А еще он вел бухгалтерию, высчитывая доходы в столбик и рисуя самолеты. Но речь сейчас не о его математических талантах и мастерстве ведения хозяйства. – Харон? Мрачновато там у вас в загробном мире. Наш для хороших людей похож на рай – с выпивкой, красотками и всеми прелестями жизни. Пока они не возвращаются сюда.
Барон поглядел в сторону ванной, в удивлении выгибая брови. От лишенного всяких моральных принципов и воспитания Бруно, не осталось ничего. Удивление сменилось хмуростью. И как можно было пропустить бревно на видном месте? Не почувствовать божественное «я» в столь взбалмошном существе. Хотя, что уж там. Прибывший в Новый Свет Барон Суббота как-то утратил связи с богами другого полушария. Ему и тут было с кем перетереть насущные проблемы.
- Да, нет проблем, - пожал плечами слегка оторопевший лоа. Проблема была, причем крупная. Его просто впечатлил способ маскировки силы. Самди и сам менял внешности по желанию, тратя силу, но чтоб так. Нет.
Барон отстранился от подоконника, дал время богу одеться, глядя на улицу лицезрея занимательную картину рождественского завтрака и уже начинающихся доноситься до слуха праздничных мелодий. Хороший праздник. Барону он нравился, правда, чуть меньше Дня всех святых. Поностальгировав он обернулся, покивав одобрительно разодетому чужаку и решил, что так дело пойдет быстрее. По крайне мере в комнате остался только один тип, который язвительно относился к всему окружающему миру.
- Янус, значит. Что ж, Янус, рад знакомству. Тебе надо было усерднее доказывать тому парню, что с вуду нужно быть деликатнее, - он лихо плюнул на условности, переходя на панибратство. Такое оно мировоззрение. – Не слышал, я еще, чтобы кто-то убил бога. Хорошенько развоплотил, да, было. На пару-тройку тысячелетий. Но, мы поступим так, я сам вызову духов, как только закроются двери в Ле Гвинею и головная боль всех добропорядочных вудуистов окажется по ту сторону. И узнаем, кому же ты мог встать поперек горла. А пока-а-а, - начал было мрачно, а закончил на радостной ноте, - нужно выпить. Не могу работать на трезвую голову.