[AVA]http://sf.uploads.ru/8SWCh.png[/AVA]
Царицей царей называли ее, яростной львицей, воительницей. Веруя, что тонкие женские руки способны не только наслаждение на брачном ложе даровать, но и победу в бою. Звали ее, свою покровительницу, и любви жаждущие юнцы, и рожающие жены, и умелые воины.
Дико и неуместно смотрится острый меч в этих женских руках, дико и неуместно смотрится лук с натянутой тетивой и колчан стрел за спиной. Но меч быстр, а стрелы точны.

Иштар любила этот источник. Здесь, вдалеке от человеческих глаз, можно было вдоволь насладиться теплой водой, смыть с себя усталость, наблюдать, нырнув, как стелются потемневшие от влаги волосы по поверхности воды, уже не цвета осенней листвы, а темной меди, расплавленной в горниле. Здесь можно было побыть одной, отстранившись от запаха жертвенного дыма, от просьб смертных, от возлюбленного Таммуза, чья забота начинала утомлять свободолюбивую богиню. Но потом он пришел, и все стало неважно, и они сжимали друг друга в объятьях, пока звезды не взошли на небосклон. Уютно устроившись на мужском плече, она просто молчала и слушала ночь. Но после бог затеял какой-то пустяковый разговор, и новая волна раздражения накрыла Инанну. Легкая, слабая, но заставившая все же разомкнуть руки, подняться с земли. Сброшенные одежды все так же живописно лежали под кустом. Меч в простых ножнах был там же. Лука не было.

Творение Энки, из сорока дерев собранный, высшим колдовством воедино сплавленный, с тугой жилой тетивы, он был грозным оружием, нежно любимым Астартой. И обвинить в этом можно было только Таммуза, ведь из-за его прихода, из-за его страсти перестала она замечать происходящее вокруг, не почувствовала чужого присутствия, будь тем наглецом человек или небожитель. Смертные вообще любили воровать артефакты своих покровителей, надеясь с их помощью совершить очередной громкий подвиг. Или просто запечатлеть свое ничтожное имя в веках. Глупцы, время стирает со скрижалей даже самых великих своих детей.
По всей земле искала разъяренная богиня украденное - и не находила. Негодование ее грозило превратиться в новую, великую войну, в которой сама Иштар разила бы правых и виноватых. Клинком. Больше нечем. И позже услышала, что, вероятно, коварной владычицей Иркаллы был унесен лук, или же по ее приказу. Сложно представить, чтобы старшей сестре могло понадобиться это оружие, не подлый кинжал, а больно бьющий при неумелом обращении тетивой по запястьям лук, но ведь от Эрешкигаль можно было ждать чего угодно. На что угодно пошла бы она, лишь бы досадить ненавистной ей, но многими так любимой Иштар. Наверняка.

Гнев застилал разум.
- Я спущусь в подземное царство, - сказала она возлюбленному. - И если со мной там случится что, вы поймете это, и тогда дай знать верховным о подлости Эрешкигаль, да поглотит ее Тиамат.

Иркалла - безысходное место. Полной жизни, ярости и страсти богине не место здесь. Вошедший отсюда не выходит, не видит света, глина и прах служат ему едой и питьем. Всё покрыто прахом - и бесплодные земли, и высокие врата.
Смертным нет дороги назад. Но Астарта не сомневалась даже, что смерть не удержит жизнь.
Обманчивое запустение у ворот сменилось шевелением, и страж воззрился на незваную гостью.
- Открой и дай мне войти, - произнесла богиня. - Или я разобью замки, разломаю двери. Подниму усопших, и тогда живых станет больше, чем мертвых. Дай мне войти и говорить с моей сестрой.

[AVA]http://sf.uploads.ru/8SWCh.png[/AVA]
Тихо и темно было в подземном царстве. Тихо и темно. На множество аммату вокруг простиралась тишь и серый тлен. Говорят, в чертогах Дуата и в пещерах Тартара слышатся крики мучающихся мертвецов, и разнообразные твари терзают бесплотные тела, не могущие обрести покоя. Единственным чудовищем Иркаллы же была ее вечная владычица, рожденная сестрой полной жизни богини Иштар. Как насмешливо мироздание, как любит шутить оно над бессмертными и над людьми.
Холод не мог до костей пробирать тело, только касался издали, резко, испуганно, отступая прочь. Не было у холода власти над ней. Легкая улыбка застыла на лице блудницы вавилонской, улыбкой встретила она вернувшегося стража, уверенная, что не посмеет отказать.

- Входи, госпожа, - произнес он, и скрытое торжество услышала в голосе привратника Инанна. - Веселится подземный дворец в ожидании тебя.
И богиня прошла в первые ворота.
И снял страж тиару с волос, затейливыми косами уложенных по шумерским обычаям.
- Зачем убираешь тиару с моей головы? - спросила она, сощурившись зло, праведным гневом перекрывая всколыхнувшийся было внутри страх.
Как и все одеяния на теле небожительницы, корона обладала силой, не была лишь драгоценной безделушкой, праздно украшавшей воительницу и дарительницу любви и жизни.
- Входи, моя госпожа, - повторил страж. - Таковы законы нашей царицы.
Так уж принято в подземелье.

И богиня прошла во вторые ворота.
И вынул страж подвески из ее ушей, тяжелые подвески с каменьями.
- Зачем забираешь ты мои серьги? - спросила она, перестав ощущать, как золотые дужки оттягивают мочки ушей, как покачиваются филигранные золотые лепестки при каждом шаге.
- Входи, госпожа, - бесстрастно отвечал привратник. - Таковы законы нашей царицы.

Ожерелье было оставлено у третьих ворот, украшения с груди - у четвертых. У пятых сняла Иштар пояс рождений, у шестых же расстаться пришлось с браслетами, на щиколотках и запястьях звенящих во множестве. В одной только накидке подошла она к седьмым и остановилась на миг.
Страха не было больше, только ярость, только буйное пламя ненависти, разгоравшееся с каждым шагом, пройденным по бесплодным, бесцветным землям Иркаллы. Что же, законами своими и требованиями хочет унизить Эрешкигаль рыжеволосую богиню? Не бывать этому, и сама сняла легкое покрывало, уронила к ногам стража, не позволяя тому больше касаться себя, воплощать волю старшей сестры.
Нет, по своей воле здесь Астарта, и никакое подземное существо не будет иметь над ней власти.

Обнаженная, вошла она в покои Эрешикгаль. Не смущающаяся этого, знающая, что красива, что желанна.
Если бы только могла еще холодная богиня понимать, что такое жар желания, что такое прекрасные тела влюбленных, сплетенные в объятиях. Неспособной на любовь считала Иштар сестру. На любовь, на сострадание, на радость.
Без почтения и трепета смотрела в темные глаза подземной царицы.
- Ну здравствуй, Эрешкигаль, - насмешливо и дерзко произнесла, поражаясь тому, как жалко и нелепо может выглядеть великолепное дорогое убранство дворца, если он упрятан во тьме, и только мертвые тени бродят вокруг. - Ты взяла нечто, принадлежащее мне. Это...огорчает.
Пауза перед словом, истинное отношение демонстрирующая.

Впрочем, не так уж разъярена была богиня, чтобы тотчас же начать крушить Иркаллу. Нет, заполучив назад бесценный лук, она уйдет отсюда, ни минуты лишней не желая оставаться в промозглом холоде и унынии.
Может быть.

Отредактировано Ishtar (2014-07-21 19:17:42)