В то время как один, весьма благообразного вида джентльмен помогал жителям славного города Нью-Йорка избавиться от лишней наличности, ища встречи с некой барышней, барышня только планировала преступление и ни о каких встречах не думала. За неделю, проведенную в бесплатной ночлежке, девушка приобрела слегка бродяжий вид, слившись с местным колоритом. Почему-то это весьма нервировало посетителей и персонал кафе, Макарию даже пускать сначала не хотели, но справка о шизофрении… о, да, она творила чудеса, открывая девушке проход в любые заведения. Она, правда, не знала наверняка, что именно смертные видели на этом клочке бумажки, но явно не мрачный диагноз, в составлении которого сестра проявила все свои накопленные за века знания о психопатах.
Если ограбление недельной давности было чистой воды импровизацией, то сегодня девушка шла в кафе с конкретной и определенной целью: ей приспичило открыть социальную клинику для бедняков, а бежать за финансированием к отцу или, упасите боги, к дедушке, совсем не хотелось. В конце концов, она взрослая самостоятельная женщина и может решать свои вечные финансовые проблемы сама. Макария возомнила себя гениальной грабительницей. На деле она была, пожалуй, самой бестолковой пародией на всех известных миру преступников, но пародию, в отличие от них всех, никто не пытался поймать и усадить на электрический стул. 
Покушаться на более крупные объекты ей пока не позволяло благоразумие, поэтому Макарушка решила отточить навык на уже привычной территории. Тем более, для банка или ювелирной лавки так или иначе необходим был напарник, а пока что девушка встречала только одного безумца, согласившегося поиграть в пародию на налетчиков. Увы, таких больше не наблюдалось. Только Белая Борода. Но самый любимый бомж был, во-первых, в Амстердаме, во-вторых, смертен. Поэтому его кандидатура была с жалостью отвергнута.
Сигареты выкуривались одна за одной, серые хлопья украсили столешницу вокруг пепельницы. Макария ненавидела ждать. Но прямо за окном стояла патрульная машина, в которой двое нерасторопных ребят пили кофе и бдели за порядком. Макария автоматически возненавидела и их, развлекаясь тем, что выдумывала для полицейских самые различные виды смерти. Милосердием, честно говоря, в этих вариантах и не пахло.
Наконец, машина рванула с места, помчалась по трассе серебристой стрелой, обгоняя всех старух и безногих калек, которые встречались на ее пути. Богиня выждала еще несколько минут, чтобы дать полиции возможность отъехать подальше, и неторопливой походкой направилась к двери. Нельзя, чтобы будущие добровольцы начали сбегать до того, как внесут свой вклад в будущую социальную клинику.
Смотря под ноги, она задела плечом какого-то пожилого мужчину и, вживаясь в образ, пробурчала что-то нелицеприятное. Закрыла дверь, осторожно перевернув табличку с гостеприимного «open» на мрачное «close». Развернулась к залу лицом, оценивая платежеспособность отдельных личностей и, хорошо поставленным голосом объявила:
– Прошу не беспокоиться, уважаемые жители и гости города, это… - взгляд скользил по лицам внимающих людей, и остановился на одном. Почему-то лицо показалось Макарии знакомым. Подозрительно знакомым. – Была программа «Розыгрыш»!
Она застенчиво вернула табличку в исходное состояние, отперла дверь и, провожаемая озадаченными взглядами посетителей подошла к мистеру Нанси, про себя радуясь, что заметила его раньше, чем успела опозориться сама и опозорить весь свой пантеон вплоть до титанов.
– Это было место преступления, – сочла нужным пояснить девушка. Черный ящик ее разума просигнализировал, что неспроста в одном месте оказались сразу два божества. – И ты мне его спугнул. Нарочно, да?
В голосе не было обвинения, лишь искреннее расстройство. Она ведь так готовилась. Так старалась. Часа два просидела над подернувшейся маслянистой пленкой чашкой кофе, ожидая благоприятного момента. И даже пистолет в детском мире купила, чтобы над ней сразу смеяться не начали.

Подумала. Почесалась. Поежилась. Посмотрела - глядят. Напрягаются, шепчутся, переглядываются, позвякивают. Прислушалась. Выругалась.
Ну-ну. Не специально он, как же. Макария тоже говорила, что она "случайно" и "не специально", когда Грецию заполонили двуглавые змеи, когда затопила Венецию настолько, что до сих пор воду откачать не могут, когда притащила вирус чумы во Францию вместе с каким-то спасенным бедолагой, когда открыла пифий...
Все, что происходило в этом мире, происходило "случайно". Но легче от этого никому не становилось. Разве что смертным, которые, сами того не зная, лишились возможности поучаствовать в одном из самых дебильных ограблений года. Возможно, оно и к лучшему. Нельзя ведь так часто светиться перед людьми. Макарию уже с десяток раз сжигали и раз двадцать топили, повторять ей не хотелось. Конечно, все эти варварские традиции остались лишь на страницах истории, но люди есть люди. Им в голову и не такая хрень прийти может.
И, раз уж речь зашла о хрени… простите, о людях, предложение исчезнуть было весьма кстати. Уж очень Макарушке не нравилось, как на нее посмотрели. Особенно тот жирный, в очках и кепке «Red Sox». Слишком уж он был похож на убийцу Джона Леннона, а с таким людьми Макария не хотела иметь ничего общего.
- А почему бы и да, - после недолгих раздумий согласилась она. Если уж выбирать между предположительно приятным обществом африканского бога и употреблением одного воздуха с «М.Д. Чемпменом», то любая благоразумная женщина выберет первое. Макария считала себя очень благоразумной женщиной. Несмотря на все "ой", "случайно" и "это был мой двойник".
  –  Это хорошо, что я именно тебя встретила, –  едва оказавшись на улице, затараторила она, уже забыв, кто кого на самом деле встретил и спас от мирового позора. – А то сейчас вокруг полно всяких маньяков, грабителей, извращенцев…
Макарушка могла бы долго перечислять всех тех, чье число резко возросло с открыванием ящика Пандоры, но вовремя заткнулась. Интересно, африканские боги древнее греческих? Если да, то, может быть, мистер Нанси как раз тот, кто бескорыстно поможет ей утереть нос этой скандальной стерве Афине? Справиться с ящиком Пандоры без помощи родного пантеона – это покруче ограбления века.
Макария уже примерила на себя роль героини. Ей понравилось. Разнообразия ради надо изредка не приносить себя в жертву, а спасать всех, как родной папа. Или Спайдермен. Или…
Но сначала все-таки кофе.

Греки придумали много чего. И о многом из этого Макария стыдилась даже думать, не то что вслух произносить. Поэтому, услышав страшные непонятные слова, она покраснела, как школьница, и потупила взгляд, словно сама была повинна в изобретении информатизации, демократизации, модернизации, а вместе с ними ампутации, радиации и деградации. Последнее, впрочем, было не так уж далеко от истины.
- Уровень смертности упал, - вставила свою лепту девушка, по прежнему смущаясь ненавистного atio. Когда-то ее предки стремились к цивилизации, силе разума и духа. Узнай они, к чему это привело, зареклись бы ходить на пиры, вести светские беседы и рассуждать о прекрасном. - Многие из этих перестали даже верить в того бога, ради которого проливалось столько крови, сколько не проливалось при жертвоприношении.
Она окончательно погрустнела, углубившись в тяжкие думы. Действительно, долго ли они еще смогут просуществовать на этом свете, прежде чем уйдут, как многие, кто был до них и некоторые из тех, кто появился после. Макарию, как одну из самых слабых богинь пантеона, этот вопрос начинал волновать приблизительно раз в столетие. Впрочем, что ее весьма удивляло, в последние несколько дней она свое бессилие не ощущала настолько остро, как обычно. Кого-нибудь другого это заставило бы задуматься, Рия могла только порадоваться и благополучно забыть. Она вообще часто забывала очень полезные и нужные вещи, вдумчивый анализ которых мог бы привести к удивительным выводам.
С интересом разглядывая каждый квадратный сантиметр помещения, девушка осторожно, на цыпочках, вошла туда, полной грудью вдохнув смесь из незнакомых ароматов. Ей понравилось. Не каждый день, знаете ли, с ней обращаются как с леди и называют "юной госпожой", а не "дебилкой". Юная госпожа - это куда приятнее, чем дебилка, но греческие родственники никак не могли этого запомнить. Возникал вопрос "и кто из них в таком случае дебил?", если они не могут усвоить элементарных вещей. Но, попробовав его задать однажды, Макария была одарена столь многозначительными взглядами и усмешками, что зареклась повторять.
Она предпочитала кофе с виски, переняв некоторые дурные привычки у старшей сестры. Посмущалась, побоялась, на всякий случай улыбнулась, чтобы ни у кого не возникали сомнения в том, что она милый невинный ребенок, которому палец в рот не клади - руку откусит. Решила. Хозяин обижается только на молоко, значит, не будет ничего иметь против виски.
- Мне, пожалуйста, с виски, - продолжая старательно смущаться, заявил ребенок. В конце концов, пьют же люди для храбрости. А она ничем не хуже людей. В некотором роде даже лучше.
Надо было как-то поддерживать беседу, чтобы не казаться совсем уж недалекой дурочкой. О чем там Ананси говорил несколько минут назад? Макарушка насупилась, пытаясь вспомнить речь. Вспомнила.  О размножении! Лицо вновь озарилось улыбкой. Механизм ассоциативной цепочки заработал, и его уже ничто не могло остановить.
- А правда что ты?... – громко начала девушка, посмотрела на немногочисленных посетителей кафе и, понизив голос до заговорщицкого шепота, продолжила. – А правда, что ты украл яйца у тигра?

Макария долго грела руки о горячую чашку, прежде чем сделать первый глоток. Это был своего рода ритуал, в котором был важен строгий порядок выполнения действий. А мало ли. А вдруг, существует какой-нибудь бог кофейных зерен? Есть же у индейцев бог маиса, почему бы не существовать богу кофе или же богу табака? С этими майя ни в чем нельзя быть уверенной.
- Наверное, так, - девушка медленно кивнула, понимая, что выражение лица у нее сейчас самое что ни на есть тупое и придурковатое. Она почувствовала подвох в словах Ананси, но никак не могла сообразить, где. Как и то, следует ли обидеться за неконкретный ответ, или же данный ответ и был самым что ни на есть конкретным. Сама она не могла похвастаться чем-нибудь подобным, чтоб было и весело, и условно безобидно для окружающих.
Как, например, сейчас. Она так и застыла на месте, уставившись на мистера Нэнси, как на восьмое, а то и девятое чудо света, неспособная ни пошевелиться, ни хотя бы поставить чашку, хотя руки у нее слегка подрагивали. Ну, как - слегка. Кофе уже начал покидать свою обитель и небольшими лужицами вытекать на столешницу.
Вопросы "как", "откуда" и "какая сука" одновременно почему-то не произносились, поэтому девушка пробормотала что-то невнятное, постаралась успокоиться, судорожно отхлебнула кофе и с преувеличенным интересом уставивилась на свои руки. Заусенцы и траурная лента под ногтями - зрелище не из приятных, но это лучше, чем встретиться глазами с богом, до которого дошли слухи, и теперь он всего лишь уточнял, правда ли это. Худшим было не то, что слава об ее последнем подвиге вышла за пределы Канады, а то, что раз знал Ананси, мог знать и папа. А папа.... Папа - это во. Гадесу, конечно, до задницы Цербера, что происходит со смертными, но никому неприятно узнать, что его дочь - отсталая психопатка. Особенно, если к ее имени частенько добавляют фразу "вся в папу".
- Это не я, оно само так случайно получилось, - разом выдала все свои классические отговорки Макария, до которой вдруг начало доходить, что эти отмазки перестали работать.
Пришлось сконфуженно признаться.
- Держала. И додержалась, - Наверное, следовало сказать что-то еще. Не вызвериться, как обычно, на тему "а тебе-то какое дело", не попытаться спрятаться под стол, тем самым показывая свое смущение, не перевести тему на что-нибудь более тривиальное, чем свои косяки, а в кои-то веки попытаться быть серьезной. Тем более, она сама размышляла на тему того, что будет если переложить дело о пандориной шкатулке на чьи-нибудь более адекватные плечи, чем свои собственные.
- Я коллекционирую вещи, которые связаны с теми или иными историями, - глубоко вздохнув сказала девушка. Поискала глазами табличку "не курить" и к своей радости не нашла. Признание в собственном идиотизме - дело нелегкое, как минимум, на две-три сигареты. - Ради этой пришлось сделать тур из Амстердама в Канаду - поставщик мутный попался. Но тогда казалось, что оно того стоит.
Стоило. Стоило весьма немилосердных человеческих смертей и собственных измотанных нервов.
- Разумеется, я ее открыла, ибо все, что закрыто, подлежит открыванию. И наоборот. А потом случился кабздец. Афина сказала, что то, что вылезло из пифия тысячелетия назад, так и осталось ходить по земле, а сейчас появились новые несчастья. Кое-что мы смогли засунуть обратно, но многое не смогли найти.
Она немного подумала, стряхнула пепел в салфетку, и закончила.
- Мне кажется, это как-то связано с теми, кто подчищает божественные ряды. Все ведь на удивление просто. Нужна одна идиотка, один артефакт и один человек для передачи его в руки идиотки. А дальше все само произойдет, наведя смуту среди людей, без которых мы по-прежнему не можем обходиться.
Сигарета с силой вдавилась в благоразумно подмоченную в кофейной лужице салфетку, аккуратный комочек перекочевал на край стола. Вот теперь можно и под стол прятаться. Там можно спокойно обтекать дерьмом, не смущаясь того, что это может кто-нибудь увидеть.

Как замечательно встретить хорошего, доброго, понимающего бога.  Макария впервые посмотрела на Ананси, слегка ошалев от того, что он сказал. Она привыкла, а потом и зареклась общаться со своей греческой семьей, потому что Зевс не давал играться с пресс-папье, Афина орала и размахивала граблями, а Гадес просто ржал. Последнее было обиднее всего. Не удивительно, что сейчас девушка ожидала приблизительно такой реакции. Так как пресс-папье поблизости не было, оставались только варианты с граблями и смехом.
Такая реакция обрадовала девушку, она заулыбалась и даже перестала нервничать, потянув лапки за сладким. Кажется, теперь действительно можно было расслабиться и не напрягаться по поводу и без. Обстановка заведения очень способствовала этому. Макария полуприкрыла глаза, наблюдая за игрой теней, которые, как и все, кто рожден на границе мрака и света, вели себя очень загадочно и непредсказуемо.
– Да, возможно тогда пифий нес в себе именно такую цель. Отец, хоть и был далек от дел олимпийцев, говорил, Зевс решил наказать всех людей за то, что у Прометей у богов огонь спер. Ну, представители нашего пантеона вообще всегда отличались умом и сообразительностью, а дедушка, как самый главный, отличался больше всех.
Даже спустя несколько месяцев после встречи с любимым дедушкой, Макария была слегка разочарована холодным приемом, и не упускала возможности отправить шпильку в его сторону.
– Только после истории с Пандорой они благополучно профукали этот сосуд. И я без понятия, в чьих ручонках он мог пробыть все эти тысячелетия, а потому не могу пойти к нему с обвинениями и слезными просьбами «вернуть как было».
Фантазия девушки мигом заботливо нарисовала картинку, в которой она приходит к некому безликому и бесплотному (но по ощущениям – очень язвительному) существу и начинает предъявлять обвинения, заламывать ручки и читать морали. А существо сидит и ржет. Потому что таков был его замысел.
В ход пошла вторая сигарета. Ананси был великолепным психологом. Несмотря на то, что Макария до сих пор сидела и обтекала, переложение вины на чужие, пусть даже неведомые плечи, ее вполне устраивало. А ведь она сразу говорила Афине, что это старшим нужно было позаботиться о том, чтобы столь полезная штука не пребывала в мире людей дольше, чем ей положено. А эта Афина сразу руки распускать принялась. Видимо, тоже осознавала, что она тоже косвенно причастна, но признаваться в этом не собиралась.
Девушка поерзала на стуле, ей немедленно захотелось восстановить справедливость и еще показать этой старой стервозной деве… Что показать – Макария не знала. Но в меру своей испорченности догадывалась.
– Хочу. А твой совет приведет к хэппи энду и жили все недолго, но счастливо, умирая в разные дни?

Макария любила слушать сказки. Сказки являлись значительным пластом народной мудрости, заключая в себе куда больше смысла, чем истории из жизни (в которых, как известно, рассказчики очень любят приврать о самих себе). А немного лишней мудрости никому не помешают.
Макария, упорно считающая себя ребенком, любила слушать сказки. Особенно, те, которые хорошо рассказывались. Ананси можно было по праву считать одним из лучших сказочников мира, ибо кто еще из богов насочинял о себе столько хороших историй? Девушка чувствовала, как слова мягко обволакивают ее сознание, а дым, смешавшись со сладковато-горьким запахом кофейни, принимает странные, завораживающие очертания, сливаясь с нитью повествования воедино. На секунду ей даже показалось, что где-то вдалеке слышен ритмичный звук африканских барабанов.
Она потрясла головой, сбрасывая наваждение и какого-то особо живучего вша. Нет, точно послышалось. Просто звуки никогда не спящего города проникали даже сюда, но раздражали не так сильно, как снаружи. Вдруг захотелось маринованной клубники под острым сыром и рыбного сока.
– Весьма хитрый паучок, – улыбнулась она, пальцем собирая крупинки сахара со стола. – И весьма глупый великан.
Удивительно, но мораль сей басни она уяснила. Если ты маленький и слабый, то нужно найти кого-нибудь большого и глупого, кто будет все тащить на себе. Проблема была в другом. Макария не только оставалась маленькой и слабой, она была еще и беспросветно глупой. И, что хуже, знала о том, что умом она, мягко говоря, не блещет. А потому у нее никогда не получится так же красиво обмануть хоть кого-нибудь. А особенно – тех, о ком говорил мистер Нэнси.
Девушка испуганно полу-вскрикнула, полу-вздохнула и прикрыла рот рукой, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. В кои-то веки ей совершенно не нужно было лишнее внимание со стороны смертных. Хотя здесь, в этом месте, казалось, что всем абсолютно безразлично, что происходит вне их столов, ставших какими-то отдельными мирами.
– О боже, ты ведь сейчас не говоришь о нем… самом, – Макария убрала руку от рта и указала пальчиком в потолок, как будто бы «он самый» сейчас сидел где-то на чердаке, с хитроватой улыбкой прислушиваясь к тому, что происходит снизу. Что ни в коем случае нельзя было исключать. Девушка казалась действительно напуганной тем, в какие странные дебри зашел разговор. Впрочем, она боялась всего. Начиная от родных и знакомых амфисбен и заканчивая странно бормочущими людьми на улицах и в магазинах. Но особенно Макария боялась египтян и христиан. Первые просто были неадекватными психопатами, расчленяющими все, что может двигаться, вторые принесли ее семье только несчастья, а потому связываться с ними было себе дороже.
– Если я не ошиблась… – она прокашлялась, восстановила голос и начала заново. – Если я не ошиблась в выводах, то эти двое – не туповатые великаны, которые с радостью согласятся тащить дерево вместе с восседающим на нем нагловатым паучком. Если я не ошиблась, то первый – выходец из самого кровожадного пантеона, а характер и разум египтян с годами не становится лучше и ярче. Что до второго…
Макария усмехнулась и еще раз посмотрела на потолок, чтобы случайно не ляпнуть чего-то лишнего, если второй вдруг все-таки окажется там.
– Что касается второго великана, то он – неадекватный мудак, от которого все человечество натерпелось куда больше, чем от любого из язычников. Тем более, давно ходит слух, будто бы он мертв. Еще Ницше об этом писал.
Девушка, правда, сомневалась, что Ницше так уж хорошо разбирался в божественных жизнях и смертях. Тем более, ему информацию мог сливать тот же Локи, или любой другой юморист, чье хобби – дурманить чей-нибудь и без их помощи исстрадавшийся разум.
Макария все больше начала склоняться к тому, что люди разберутся и без божественного вмешательства. Так пошло испокон веков. Боги что-то портили, а люди шли и самостоятельно разбирались. Возможно, именно в этом была их сила и их преимущество, благодаря которому они переживали даже самые страшные времена, наступавшие не без помощи сомнительных божественных шуток.

Отредактировано Macaria (2014-07-20 14:14:53)

Конечно, Макария испугалась. Всего неделю назад она вышла замуж за самого замечательного безумца из всех ей известных, и подсознательно чувствовала, что ее личное «долго и счастливо» будет длиться ровно до тех пор, пока она сама избегает любых божественных авантюр. Вел скрывался от кого-то, разговоров о ком они оба избегали, так зачем ей, Макарии, включать свой прожектор идиотизма? Вряд ли, конечно, хоть кто-то через нее сможет выйти на кузнеца, но во имя всего благоразумия, которое еще осталось в голове богини, не стоило принимать опрометчивых решений. Можно дурить людишек, можно совершать неадекватные поступки, не выходящие за грани божественного приличия, можно жить в свое удовольствие, выискивая приключения на известное место каждый день. Это безобидно и весело. Но даже Макария со всей своей беспечностью понимала, что к «нему самому», под каким бы именем он ни ходил, лучше не лезть. Ананси хотел «украсть помощь» у кого-то незримого и неведомого, слишком могущественного, слишком непредсказуемого, слишком опасного. Великана, который не будет вести разговоров с паучками, а попросту раздавит их, даже не заметив.
Да, Макария испугалась. Она в кои-то веки хотела нормальной (насколько у богов она вообще может быть нормальной) жизни. Хотела никуда не лезть, и, возможно, даже постараться и родить ребенка, чтобы хоть кто-то мог удерживать ее от дебильных поступков. В данный момент девушка действительно всего этого хотело, но уличение в трусости задело ее до глубины души.
Ха! Она – богиня смерти из царства мрачного Аида и по совместительству его приемная дочь. И никто не смеет говорить ей в лицо, будто бы она трусиха.
– Я ничего не боюсь! – опрометчиво заявила богиня, бросив на собеседника вызывающий взгляд. – И уж тем более ограблять кого бы то ни было.
Она подозвала уже знакомого ей негра-официанта, и, на несколько секунд зависнув, попросила еще один кофе. Только на этот раз без виски. Ей надо было подумать, а это и на трезвую голову не всегда хорошо получалось.
- Предположим, у меня есть такой человек, - Макария нервно покусалась губы, сомневаясь, стоит ли втягивать в эту историю своего самого любимого бомжа. Белая Борода, или же Боцман (как Макария называла его в приступы особой нежности), был человеком достаточно умным, чтобы справиться с поставленной задачей и слишком глупым, ибо был готов идти за Макарией и в огонь, и в воду, и в божественные авантюры. Один из немногих, кто знал об ее истиной сущности и восхищался этим, прощая девушке всякие странные с точки зрения людей поступки. Он был полезен в Амстердаме, собирая и подкрепляя веру бомжеватой паствы богини. И втягивать его во все это совершенно не хотелось. Но больше подходящих кандидатур Макария не знала. – Предположим, он без вопросов согласится сделать все, что угодно. Но выживет ли он после того, что ты предлагаешь?
Как богиня особой квалификации, Макария не очень ценила жизнь смертных. Но Боцман был любимым смертным, и жертвовать им во имя всеобщего блага девушка не собиралась. Хотя с другими людишками проделывала это регулярно. Уж лучше она сама сделает все, что надо сделать. В конце концов, такова была ее основная роль, придуманная так давно, что никто и не помнит когда. Девушка откинулась на спинку стула, немного покачалась, и, прищурившись, спросила, привычно добавляя в голос хамоватый выговор, прицепившийся к ней за долгие годы проживания в приюте для бездомных.
– И каковы твои мотивы, мистер?
Она скрестила руки на груди, и не надеясь, что ей дадут честный ответ хотя бы на один из вопросов. Но обмануть тоже можно по-разному. От какой-нибудь красивой лжи Макарушка никогда не отказывалась, принимая ее за чистую монету.

- Не выживем? - переспросила девушка, нервно комкая салфетку. Ей совершенно не понравился оптимистичный настрой Ананси. Фигушки. Макарии нельзя "не выживать" сейчас. У нее еще не кончился медовый месяц. Да что там говорить - он даже и начаться толком не успел. А Белая Борода... Ему нельзя умирать вообще. Никогда в жизни. Особенно из-за глупости своей богини. Конечно, люди регулярно умирали из-за и ради своих богов, но не так же тупо!
- Ты мог бы и соврать, паук.
Отступать, впрочем, было некуда. Макария уже попалась в паутину хитросплетений слов, и пойти на попятную сейчас означало прослыть трусихой в глазах одного из самых хитрых и словоохотливых богов на этой планете.
- Если тебе так нужно, сам не выживай. А мы с Бел... с мистером Уайтом должны жить. Он, между прочим, еще потомством не обзавелся, вот.
Девушка поняла, что ее слова могут воспринять превратно, как отказ, и деловым тоном, каким обычно клянчила деньги у дедушки, добавила:
- Я лишь хочу сказать, что мы с ним исчезнем, как только что-то пойдет не так.
Поморщилась. "Не так" шло всегда. "Не так" было единственным возможным способом существовании Макарушки. И наверняка даже Деянира после родов посмотрела на младенца и задумчиво сказала «что-то не так».
- Сам понимаешь, мы в ответе за тех, кого приручили, - она вытерла грязноватую ладошку о джинсы, оценивающе поглядела на нее, и, удовлетворившись результатом, пожала руку собеседника. - По рукам.
Грустно вздохнула. Затем еще раз. Ей очень не нравилось то, во что так легко, практически играючи, втянул этот бог. Который, кстати говоря, славился умением разыгрывать всех и каждого. И ей очень не хотелось начинать свою семейную жизнь (в которой она, вроде как, должна играть взрослой разумной женщины) с сомнительной авантюры, в которой не только может пострадать ее человек, но и о которой нельзя даже мужа предупредить.
Одним словом, Макария в кои-то веки была готова проявить благоразумие, но... Альтернативы девушка не видела. Содеянное надо было исправить. Любой ценой.
- Но я не могу клясться водами Стикса. Он давно иссох, а в том ручейке, который остался, плавает только давно тухлая рыба. Кому нужна клятва именем того, что уже давно потеряло свою суть? У меня есть только честное слово и я, обещаю, что окажу тебе услугу, если ты в ней будешь нуждаться.
Она улыбнулась, но без особой радости. В конце концов, если у них все получится, на что Макарушка не очень рассчитывала, то она с радостью сделает все, чтобы хоть как-то отблагодарить своего спасителя. А если нет... Отчего-то богине казалось, что тогда благодарить будет уже некого и некому.
И все же лучше бы он соврал. Тогда все было бы не так сложно и грустно.