Во сне Амфисбена превратилась в змею. Эту ночь она проводила в одиночестве и не могла упустить возможность обнажиться полностью.
Огромное гибкое тело терялось в ласках кипенно-белых простыней, нежных даже с чувствительной человеческой кожей. Чешуе они тоже были приятны.
Ей снился голод. Люди. Мёртвые, вкусные и живые, жаркие. Ей были нужны и те, и другие. Во сне кто-то спрашивал, без чего она сможет обойтись, без еды или без секса. Она отвечала - и собственный смех был сладок, как нежное мясо ребёнка, - что точно обойдётся без подобных вопросов. Невидимому собеседнику это не понравилось, он предложил ей выбрать одну из её голов, она выбрала обе - и снова вызвала недовольство. Бессмысленный допрос продолжался, есть хотелось всё больше. Она кусала воздух, вгрызаясь в его прозрачную плоть, но ничуть не насыщалась. Тогда она съела темноту, и та свернулась в желудке плотным мягким комом.
Открыв глаза, Амфисбена долго лежала, наслаждаясь теплом и уютом. Но голод догнал её и в реальности. Нужно было менять форму, одевать её, накладывать макияж. Делать сексуальной Карлой, привлекательной наживкой.
Обратившись в человека, Амфисбена принялась застилать постель. Одной подушки не было. Нигде, ни в кровати, ни на полу. Почувствовав нечто мешающееся в горле, Амфисбена закашлялась, и из её рта вылетело несколько смятых мокрых перьев. Ещё один спазм исторг из неё золочёную кисточку. Точно такие же красовались на углах уцелевшей подушки.
Нужно было выпить. И поесть. И потрахаться.
Для экономии времени она решила совместить.

Район считался опасным и пользовался дурной славой уже не первое десятилетие. Сглатывая слюну, Амфисбена думала, что самая большая опасность только что ступила на его мостовую.
Её целью был грязноватый бар, что притаился в конце переулка. В таких можно подцепить кого покрепче, сильного, массивного - чтоб было сладко под ним стонать, а мяса потом хватило надолго. Она не любила убивать, но голод пересиливал брезгливость и опасения за маникюр.
Ровный цокот каблуков сбился, затих. Вокруг бара лежали тела. Сложно было что-либо разобрать в художественной мешанине, но Амфисбена поклялась бы - в одном человеке не может содержаться столько кишок. Тяжёлый запах крови и требухи плыл по воздуху, льнул к испещрённым граффити стенам, окрашивал серое небо в тошнотворный оттенок. От голода закружилась голова.
Кровавые следы уводили внутрь бара. Судя по всему, кого-то затаскивали, а он отчаянно цеплялся за косяк. На земле у порога виднелось что-то розоватое, при внимательном изучении оказавшееся отрубленными пальцами.
Амфисбена огляделась, не увидела никаких признаков полиции или встревоженных зевак. Люди в этом районе больше думали о своей безопасности, чем о любопытстве. Испещрённая следами пуль дверь открылась, пропуская Амфисбену.
Она выглядела бы слишком холёной и дорогой сучкой для этого бара, даже если бы он полнился жизнью, а не трупами. Высокие каблуки завязали в остывающих внутренностях, узкое чёрное платье было ненамного длинней, чем сизый язык, свешивающийся с вывороченной челюсти одного из убитых, что сидел у входа. Смерть витала в воздухе, пьяная, страшная, возбуждающая. Амфисбена закусила губу, пробежалась взглядом по телам, надеясь найти хотя бы одного выжившего мужчину.
Вздрогнула, уловив движение. Приглядевшись, испытала одновременно радость и разочарование. Не мужчина. Салмакида.
- Привет, милая, - прошелестела Амфисбена, скользя мимо тел так, будто пребывала в змеиной форме. - Я уже думала, это эпидемия неизвестной болезни. Внезапной насильственной смерти.
На ходу она взяла со стойки чудом уцелевший стакан, покачала в ладони. Толстое стекло, янтарного цвета напиток, омывающий совсем нетипичный для бара ингредиент коктейля - человеческий глаз, с леденящим ужасом глядящий в пустоту. Сгустки крови, притаившиеся на дне, были потревожены движением, принялись лениво перемешиваться с алкоголем. Амфисбена поболтала стакан, добиваясь ровного алого цвета. То и дело показывающееся на поверхности глазное яблоко аппетитно играло в неверном освещении бара.
Приблизившись к богине, она остановилась, отпила из стакана. Сумасшедшая нимфа-потрошитель. Её стоило бояться, ведь каждый сбой в работе и без того расшатанных шариков и роликов в её голове мог привести к смерти, для существа - окончательной. Тем интересней было пересекаться с ней.
- Конечно, - Амфисбена полезла в сумочку, порылась, то и дело бросая на окровавленную Салмакиду быстрые взгляды, и достала стальную зажигалку. "Майклу от Сары. С любовью", - серебрилась гравировка. Щелчок, у кончика сигареты заплясал огонёк, отразившийся в двух парах глаз. - Будешь? - Амфисбена снова отпила свой коктейль и предложила стакан.
Неплохо было бы долить, вкус вышел замечательный.
Она не могла не заметить ситуацию, в которую попала нимфа. Нож пробил руку и надёжно пригвоздил её к столешнице. Наверное, только поэтому в окрестностях бара ещё оставались живые.
- Волки в таких случаях отгрызают лапу.
Она провела кончиками пальцев по рукояти ножа, улыбаясь рельефным выпуклостям и кровавым потёкам на ней. Скользнула по лезвию, накрыла холодную ладонь.
- Больно? - спросила она с медовой заботливостью, другой рукой оглаживая плечо нимфы. Острый ноготь с безупречным маникюром легко проник в огнестрельную рану, задел пулю. - Очень? - глаза Амфисбены горели, совсем как у того монстра, что воспевался в мифах. Двумя обжигающими свечками.
[AVA]http://sd.uploads.ru/bwXhI.png[/AVA]

- Салмакида... Салмакида... - шептала Амфисбена в поцелуй на выдохе, на самом дне дыхания и остатках кислорода. Только так получалось произнести это имя достаточно томно.
Она отодвигалась, утекала из контакта - танцем, колыханием ленты из дыма, текучим движением охотящегося зверя. Заставляла тянуться вслед и расширять дыру в собственной руке. Наслаждалась чужой болью, которую можно было черпать прямо из безумной черноты зрачков нимфы. Отравляла каждым соприкосновением губ и языков, счастливо улыбаясь.
- Милая, сладкая, безумная Салмакида.
Амфисбена не говорила - мурлыкала, будто её истинной формой была дымчато-чёрная кошка. Со втянутыми пока когтями.
"Хочешь, я спрячу тебя в своём желудке, и ты никогда не испытаешь боли? - сказала бы она, если бы была чуть самоуверенней и голодней. - Ты всегда будешь получать реки крови - такие богатые жертвоприношения вряд ли происходили в твою честь раньше, маленькая нимфа. Я спрячу тебя, обовью, поглощу, и мы будем вместе всегда. Ты ведь любишь быть частью чего-то?"
Шёпот тьмы в душе. Амфисбена только улыбалась, слизывая вкус сигарет и крови с губ Салмакиды.
Той было больно и сладко, и вдохновляюще до чрезвычайности. Ах, эта поэзия рвущихся сухожилий. Ах, этот шёпот кожи и смех льющейся крови. Нимфа не щадила никого, себя - в том числе.
Будто лопнула натянувшаяся струна - ей удалось освободиться. Теперь она могла продолжать убийства без помех.
Чем больше она убивала - тем больше было еды для одной плотоядной змеи. Прекрасный симбиоз.
- Больно? Это хорошо, - улыбнулась Амфисбена, облизывая губы. - Ты не возражаешь, если я поем?
Не требующий ответа вопрос. Салмакида создавала шедевры из крови и потрохов. А когда они переставали дышать, теряла интерес. Она вряд ли бы стала отказывать в том, чтоб кто-то насладился её стараниями.
Амфисбена повела плечами, сладко застонала, стряхивая с себя человеческий облик. Раздался звук, похожий на вздох распоротого шёлка. Под треснувшей кожей тёмными изумрудами блеснула чешуя.
Силуэт Карлы изменялся, удлиняясь, вытягиваясь. Лишаясь уже ненужных конечностей. То тело, что проступало под человеческим, было идеально приспособлено для охоты, для удушения, для того, чтоб вызывать дрожь у таких вкусных двуногих, лишённых перьев.
Амфисбена изменилась, став собой. Прежними остались только её глаза.
В них горел голодный огонь.
Две головы действовали будто бы независимо друг от друга: одна зависла перед лицом Салмакиды, опираясь о её плечо, вторая скользнула к скоплению изуродованных тел.
- Как тебе нынеш-шняя погода? По-моему, могло быть и потеплее. Намного теплее. Лучш-ше вс-сего, ес-сли бы навалилас-сь зас-суха, - светски произнесла Амфисбена, языком пощекотала нимфе горло - опасно, тревожаще. Исследуя, осязая, невероятно чувствительным языком пробуя запах и тепло. Она прошлась по губам нимфы, собрала кровавые брызги со скулы. - Вкус-с-сно!
Сложно было сказать, что конкретно её восхитило. Одна голова наслаждалась кровью с оттиском безумия. В пасти другой исчезал мужской ботинок. Не пустой, разумеется. Последней скрылась голень с вызывающе торчащей костью.
Передохнув лишь секунду, змея продолжила трапезу. Благо, было из чего выбирать. На полу то и дело попадались комья внутренностей, только и ждущие того, кто оценил бы их по достоинству. Амфисбена очень, очень ценила.
После кровавого салата она нацелилась на крупного мужчину, что наполовину свешивался со скамьи. Он пах смесью ужаса, агрессии, алкоголя, пота и мяса. И был до сих пор горячим. Змее он казался почти живым, на грани. Почти - неуклонные химические процессы уже начали своё дело в недрах его могучего тела. Содержимое его органов, раздавленных, разорванных в клочки ужасным ударом, вступало в сложные реакции внутри брюшной полости. К ним примешивались первые признаки смерти, зарождающиеся трупные изменения.
Этот плод даже в желудке продолжит раскрывать всё новые соцветия вкуса.
Амфисбена обследовала его с ног до головы. Широкоплечий. Массивный. Придётся потрудиться, чтоб проглотить его, уйдёт много времени.
Вспомнив о своей подруге, оставшейся в компании второй головы, она схватила с пола отрубленную руку. Передала сама себе из пасти в пасть (двойная доза яда, мм) и подняла на уровень взгляда Салмакиды.
- Будеш-шь? - спрашивать пришлось той головой, что была ближе к полу. Вторая только сверкала глазами, сжимая в челюстях скрюченную кисть, на безымянном пальце которой красовалось обручальное кольцо.
Как символично. Как двусмысленно.
Амфисбена текуче и стремительно обвилась вокруг Салмакиды. Обтянула её собой, начиная с ног, обхватила спиралью: колено, бедро, поясница, талия, грудь, шея. Слилась с ней в самом крепком и нежном объятии на грани удушья. Чешуя скользила по коже - с шелестом, по коже - с шорохом.
Амфисбена потёрлась о щёку нимфы чувствительной мембраной сбоку головы, которая позволяла прибегать к термолокации. Провела пальцами мертвеца по губам, снова перемазав Салмакиду в крови, будто не слизывала её старательно пару минут назад.
На обвитие-объятие ушла почти вся её длина, свободными остались лишь пара метров, которые требовались, чтоб заглотить здоровяка.
- Вкус-с-сно! - снова повторила змея, блаженно вздохнув.
И снова было непонятно, о чём.
Только одна пасть сжимала обрубок руки, пахнущей порохом. Только вторая наползала на труп мужчины. Только чешуйчатые кольца с игривой угрозой сжимались вокруг тела нимфы, её тепла, запаха и жажды.[AVA]http://sd.uploads.ru/pL7l6.jpg[/AVA]

Амфисбена ела со сдержанной жадностью, как девушка, что слишком давно отказывала себе в сладком, а потом купила большую коробку любимых конфет. Обычная змея провозилась бы дольше и насытилась бы гораздо раньше. Впрочем, обычных змей тут и не было.
Она пожирала вываленные на пол внутренности, целые тела и конечности; чтобы уместить их и дотянуться до следующего блюда, приходилось всё больше распускать кольца, удерживающие Салмакиду. Уже три трупа исчезли в бездонной пасти - только хруст ломающихся, расплющиваемых костей и довольное шипение отмечали их судьбу. Амфисбена не удержалась и заглотила даже ту руку, что предлагала в качестве подарка, - уж очень соблазнительно кровь щекотала глотку.
Съеденное распирало её изнутри, проступало заметными утолщениями. Можно было оценить ширину плеч жертв, остальное утрамбовалось в единый бесформенный ком, который медленно продвигался к центру тела.
Амфисбена сыто потянулась, задумалась было, не съесть ли ещё немного, пока есть возможность. И ахнула, разом взвившись, сжав нимфу в стальной хватке. След ножа кровоточил, истекал тёмно-бордовой, смертельно опасной жидкостью.
- Не ш-шали, милая, - прошелестела Амфисбена, пронзительно, в четыре глаза, наблюдая за тем, как Салмакида вылизывает порез. Прекрасное в своём неприкрытом эротизме сочетание: чёрная матовая чешуя, единственный отблеск на которой - кровь, и нежный розовый язык, скользящий по ней.
А ведь Салмакида вполне могла нанести и более серьёзный удар. Она безумна, она опасна, она потрясающая.
В этой игре было очень много адреналина и возможностей. Амфисбена могла переломать нимфе все кости, задушить, сожрать, а та... о, никому не ведомо, что взбредёт ей в голову. И бар, превращённый в бойню, наглядное тому подтверждение. Она всего лишь заглянула сюда - и вот уже в воздухе витает такой концентрированный запах смерти, что он оседает на языке, горчит. Кажется, плюнь - и слюна будет розовой от крови.
Ткнувшись головой в пораненную руку нимфы, Амфисбена прошлась по ране языком. Она могла ощутить биение вен, трепет взрезанных мышц. Вкус безумия в первозданной форме. Она так увлеклась, что язык прошёл насквозь, затрепетал с другой стороны ладони.
Действительно, очень, очень вкусно.
Жаль, что уже пора.
Движения змеиного тела становились всё медлительней, тяжелей. Уже никто не назвал бы их грациозными. Трапеза выдалась сытной, теперь следовало забиться в безопасный угол и начать переваривать съеденное.
С трудом распутавшись с Салмакидой и не придавив её насмерть лишь чудом, змея отползла за стойку. И через полминуты шорохов и вздохов оттуда вышла красотка Карла. Точно такая же, какой она была, придя сюда. Разве что щёки разрумянились, а узкое платье чуть сильней натянулось на талии. Что происходило со съеденными телами при смене облика, оставалось загадкой без ответа. Впрочем, были и другие. Например, где прячутся семьдесят с лишним килограмм, составляющие разницу между весом Амфисбены в человеческом и змеином облике.
Когда дело касается красивой женщины, способной в один присест сожрать три трупа, лучше не допытываться слишком сильно.
Каблуки процокали к выходу. Амфисбена задержалась у порога. Она засыпала на ходу, но ещё держалась. Впереди маячил долгий путь до убежища, где можно было спокойно впасть в летаргию, бросив все ресурсы организма на пищеварение. Тяжёлый, мучительный и какой-то глухо-приятный процесс. Так должно. Так велит инстинкт, этого требует тело.
Славный был ужин.
- Спасибо за еду, дорогая. Когда снова разгуляешься, звони мне, - изобразив рукой телефонную трубку, Амфисбена чарующе улыбнулась, послала Салмакиде воздушный поцелуй и исчезла.
В открытую дверь ворвался вой сирен.
[AVA]http://sf.uploads.ru/i6Ag8.png[/AVA]