[AVA]http://savepic.ru/6068725.png[/AVA]
Доблестного Римского претора Помпеи встретили как подобает, если забыть о том происшествии, когда один из бедных горожан запустил в Марса помидоркой.  Марс не обиделся. Когда каждого, даже пускающего пузыристые слюни ублюдка, считаешь своим отпрыском, то и сам становишься добрее и великодушнее.  В конце концов, у простого люда нет так уж и много способов выразить свои политические взгляды, одобрить или осудить действия консулата. Из этих немногих способов, помидорка - едва ли не самый действенный жест протеста.
Вилла, пустующая большую часть года, находилась за пределами городских стен – у подножия Везувия. Величественная, окруженная зеленью, она располагалась в отдалении от человеческой грязи и вони,  возвышалась над городом и притягивала к себе завистливые взгляды. Она отражала статус своих хозяев и их отношение ко всему, что находится ниже уровня глаз. Просто дом в Помпеях выбирала Эрида.
С балкона город был виден как на ладони. Если приглядеться, можно было увидеть, как по главной улице ведут жертвенного быка к храму Юпитера, а у седьмой колонны палестры гимнаст трахает шлюху во имя Венеры. А если глянуть немного погодя, можно увидеть, как жрец с гимнастом пожимают друг другу руки у входа в лупанарий.
Марс приехал на виллу позже Дискордии. Он старался как можно ярче обозначить свой приезд,  верхом проезжая по главной улице с вереницей конных легионеров за спиной, а позже нанес визит городскому магистрату. Обсудил с ним военные успехи, предстоящие игры и урон, нанесенный городской казне необъятными аппетитами войны. А также скромными нуждами городского главы, который старательно подпирал надутым животом старый, никуда не годный и чудом стоявший стол – «а как же заменить, претор, если казна пуста?»
Марс не ответил на этот вопрос, но обещал подумать.

У ворот он встретил Дискордию. На самом деле он заметил ее издалека. Ее, ее хитон, развевающийся на ветру, ее взгляд, устремленный вдаль… заметил и пустил коня шагом.
Со стороны казалось, что Кьянея ждала мужа. А вот Эрида не очень. Да и мужа у нее отродясь не водилось.
- Ты ждешь меня? – спросил он, спешиваясь с коня. Парадные доспехи сверкнули в закатном солнце, издевательская улыбка Марса тоже сверкнула. Держа лошадь под уздцы, он подошел к Дискордии, приобнял ее и коротко поцеловал в плечо. Его ласковую улыбку видели все, включая мальчика-виночерпия и коня, а вот слова не слышал никто. Кроме коня, но он него у Марса секретов не было – У нас много дел. Убей кого-нибудь, взбодрись, и приступим.
Под «много дел» он подразумевал, в первую очередь,  поесть, но Эрида все планы зарубила на корню.
Марсу ничего не оставалось, кроме как ужинать в одиночестве, а потом заниматься делами второй важности.
Он резвился с лошадьми во дворе, нисколько не задумываясь о том, что он нем подумают люди. Да и вряд ли безвольные люди подумают о чем-то ином, кроме как о сохранении своей жизни в тот момент, когда их топчут кони.
Он целовал их в носы, кормил яблоками (коней, разумеется, ведь рабы едят сено), обсуждал политику, делился секретами и жаловался на Эриду. В конце концов, у Марса не так уж и много друзей, особенно тех, что позволяют ему ездить на их спине. 
Ближе к вечеру он вошел в дом, вспомнив о деле первой важности (которое вовсе не подразумевало смыть с себя пот и конский запах), громко подозвал четырех любимых рабынь и уложил себя на лектус.  Рабыни улыбались, хихикали, кормили Марса с рук, а он ласково гладил их по легко- и труднодоступным местам – все были счастливы.
А потом в столовой появилась Эрида, и Марс сел (просто он не хотел встречать ее лежа, из этого положения не было видно, есть ли в ее руке тяжелый предмет), но рабыню с коленей не снял.
- Завтра устроим прием, - он говорил задумчиво. Не то, что ему хотелось бы сказать, а то, что нужно было. Он думал о войне, о том, что стоит вмешаться. Сделать победу легкой, а победителей – гордыми.  Но Марс знал одно – его люди должны быть сильными не только за его спиной. В самом сердце республики его сила требовалась не меньше, чем в далеких землях, охваченных огнем. Интриги и заговоры, обманы и убийства – всему этому он должен уделить внимание, а войну – хотя бы единожды – позволить вести людям.
- Магистрат сказал, что смерти среди патрициев участились. Люди волнуются, - они никогда не волнуются просто так.  Как скот, заметивший лезвие ножа, точно знает, что он понесет за собой смерть,  хотя, казалось бы – откуда? – Устроим игры. Пусть увидят смерть на арене, утолят жажду зрелищ и обретут спокойствие. А в конце казним заключенных. Пусть люди будут спокойны, но не смелы. А ты…
Не успел Марс закончить свою речь, как в арочном проеме появился молодой вилик.
- Претор, люди магистрата докладывают – Альбиний Квирт найден мертвым.
Марс ничего не ответил.
Вспомни солнца луч – а вот и дерьмо.
Альбиний был хорошим римлянином, хорошим ланистой, но плохим человеком. Потому Марс ему и покровительствовал. Как бог и как претор.
- Передай, что я буду к утру. – сказал Марс и жестом выпроводил управляющего.
Он выпроводил и рабынь. И только когда все, кроме Эриды и самого Марса, ушли, он позволил себе маленькую слабость – разломал трехногий деревянный стол.
Все произошло как  в тумане, в конце он лишь обнаружил себя стоящим посреди столовой и сжимающий в руке медную ножку стола в виде львиной лапы.
- В пекло войну – какое мне до нее дело, когда и здесь моих людей убивают? – он отшвырнул ножку в сторону, она брякнулась об мрамор где-то в глубине помещения. – Они не уважают римского претора, - низко проговорил он. Он был зол. Не на кого-то конкретно, а на всех разом. Марс передумал искать виновника – теперь он накажет всех, – так пусть же боятся римского бога.
Он хмуро посмотрел на Эриду. По ее лицу сложно было понять – серьезна ли она или пытается скрыть улыбку.
- Заберем его гладиаторов и сами подготовим их к играм, - он опустился в кресло напротив Эриды и внимательно посмотрел ей в глаза. Ожидал поддержки или приступа бурного смеха. – Обустроим здесь лудус.
[SGN][/SGN]

Отредактировано Ares (2014-10-06 16:29:37)