Длинный южный день клонился к исходу. Величественный Омбос, встречая вечер, утопал в розовом свете закатного солнца. С запада к городу направлялась внушительная конная процессия. Во главе её, верхом на рослом белоснежном жеребце, облачённый в нарядные праздничные одежды, ехал Осирис. Позади него, отставая на полкорпуса, следовал Имутес, начальник охраны Осириса, самая приближённая к богу после верховного жреца фигура в его свите. Он был высок, статен, физически развит; его кожа, впитавшая в себя палящее солнце Египта, была покрыта бронзовым загаром; могучую грудь закрывала только лёгкая ткань нательной перевязи. Это был человек большого мужества и отваги, никогда не терзавший присутствия духа. Но сейчас, казалось, какая-то печаль окутала его мысли. Заметив, что слуга его так невесел в этот радостный час, Осирис сбавил ход и поравнялся с Имутесом.
— Что с тобой, Имутес? — спросил Усир, удерживая разгорячённого коня. — Какая печаль терзает твоё сердце? Расскажи мне.
Вместо ответа воин потупил взгляд. Смелое, красивое лицо, обычно выражавшее непреклонную решимость, сделалось вдруг непривычно кротким и потерянным, словно сказанное Осирисом лишь усугубило мучившую мужчину тревогу.
Видя, что слуга колеблется, Осирис решил его подбодрить.
— Смелее, — сказал он, смеясь, — не бойся огорчить меня. Ты знаешь, я доверяю тебе, как себе самому. Говори всё, что сочтёшь нужным.
Имутес молчал.
— Недобрые предчувствия смущают мой разум, о Владыка, — наконец произнёс он тихо. — Я чувствую холодное присутствие смерти, но не могу угадать, кого она выбрала своей жертвой. Мне кажется, нам не стоит ехать на этот пир.
Удивлённый речами своего слуги, Осирис осуждающе покачал головой.
— Тебе мерещится. Ты изнурён долгой дорогой и жарой... Гляди! Я вижу высокие колонны дворца. Мы почти на месте.
Процессия поехала быстрее. Рыжие клубы пыли подымались в воздух из-под копыт лошадей, оседая на их взмыленных шкурах.

***

Под нежные звуки систр и глухой, ритмичный бой барабанов Усир в сопровождении слуг и охраны вошёл в главный зал чертогов Сета.
— Посмотри, Владыка! — встревоженный Имутес ухватил Осириса за рукав, обращая его взгляд на полную людей залу. Вооружённая стража стерегла все входы и выходы. В центре, за длинным столом сидели многочисленные жрецы в леопардовых шкурах, с надменными и жестоким видом смотревшие на сновавших вокруг слуг. — Все самые преданные приспешники Сетха собрались сегодня здесь, — продолжил шептать богу начальник охраны. —  Я насчитал их не меньше семидесяти! Это втрое больше твоей свиты. Мы не сможем одолеть их, если потребуется прийти тебе на выручку. Прошу тебя, поверни назад, пока не поздно! Сошлись на срочные дела, и уедем отсюда.
Усир, слушая его, сделался строг и серьёзен. Под конец речи в его чёрных глазах блеснул гнев.
— Довольно, — нахмурился бог. — О чём толкуешь ты? Сет — мой брат; и даже если опасения твои не беспочвенны, никогда не будет он настолько безрассуден, чтобы чинить мне зло в своём собственном доме.
Сказав это, Осирис жестом приказал Имутесу идти за ним и неторопливой, величавой походкой направился прямиком к трону Сетха.
— Сетх, возлюбленный брат, —  Усир кивнул Сету и присутвовавшим гостям. — Благодарю тебя за приглашение на этот пир. Пусть свет Ра никогда не угасает в твоих гостеприимных чертогах!
Поприветствовав таким образом хозяина дома, Осирис занял предназначенное ему место в изголовье стола. Верный Имутес сел по левую руку от своего господина. Несмотря на уверения Осириса, что им нечего опасаться, он оставался всё так же мрачен, угрюм и подозрителен.[AVA]http://savepic.net/4592836.png[/AVA]

Лицо Осириса осветилось гордостью за младшего брата. Характеру Усиру не были свойственны ни грех гордыни, ни излишняя скромность, которая, как известно, является грехом ещё худшим; он знал, что все эти почести предназначались ему, и принимал их с благодарностью; но не блистательные знаки уважения служили причиной благодушного настроения бога.
Сердце Осириса переполняла радость при виде того, с каким царственным достоинством обычно вспыльчивый и своенравный Сет принимал своих гостей. И то, с каким прилежанием он подошёл к подготовке этого пира, заслуживало уважения и всяческой похвалы. Чертоги дворца поражали воображение роскошным убранством, вкус гостей услаждали изысканные яства и напитки, а взгляды — томные движения меднотелых танцовщиц, с невесомой грацией скользивших по мраморному полу зала, словно кувшинки лилий на зеркальной глади водоёма.
Воистину, приём, который может сделать честь даже богу.

Когда звуки мелодии, сопровождавшей танец, смолкли ненадолго, Осирис, сделав вид, будто бы его совсем одолело нетерпение, легко тронул Сета за руку.
— Не томи же нас, брат, — сказал он, пригубив пряное вино из тяжёлой золотой чаши, стоявшей перед ним. — Где тот подарок, о котором ты говорил мне? Клянусь, ещё немного — и я умру от любопытства.
Сидевший рядом Имутес от этих слов будто бы вздрогнул, бросив в сторону богов короткий, пристальный взгляд. Стражник так и не притронулся ни к одному блюду. Ни еда, ни приятная музыка, ни знаки внимания прекрасных девушек, то и дело одаривавших красивого, смуглого воина нежными улыбками, не могли разогнать сгустившиеся над его душой тучи. Беспечный Усир же, в свою очередь, не замечал, как мрачен его слуга. Ясный взгляд бога то скользил по лицам гостей, когда кто-нибудь из них произносил пышную речь во здравия владыки Египта, то снова обращался к брату, смотря внимательно и вопрошающе.[AVA]http://savepic.net/4592836.png[/AVA]

Чадное пламя факелов рассеивало сгустившуюся по углам темноту, отбрасывая кроваво-красные отблески на испещрённые замысловатыми иероглифами стены. Порождённые причудливой игрой света и сумрака, длинные тени поднимались от фигур собравшихся жрецов, Сета и самого Осириса. Дрожа и переплетаясь друг с другом, они пускались в дикий, хаотичный пляс, словно живя собственной жизнью.

Когда одна из теней вдруг выросла из чёрного нутра саркофага, обрастая плотью, Хентиаментиу невольно сделал шаг назад, в удивлении приподняв брови. В этот короткий миг змея сомнений скользнула в душу бога и свернулась у него на сердце, отравляя его ядом сомнений: уж не само ли небо явило ему, Усиру, своё зловещее предзнаменование? Могло ли быть так, что пророчество Имутеса оказалось правдой, и где-то здесь таится подвох?
Но чарующая красота стоявшей перед богом девушки, её карие глаза, мягко мерцавшие в обрамлении ресниц, гладкая кожа цвета оливы и нежная улыбка оказались так хороши, что царь, околдованный этой картиной, готов был посмеяться над своим мимолётным малодушием. Он знал властолюбивую натуру Сета. Но как далеко ни простирались мудрость и могущество Усира, он не мог предугадать, что падёт жертвой коварства родного брата. Сет часто бывал легкомысленен, и этот мальчишеский каприз — этот пир и эти подарки — были в его духе; Уннефер не мог заподозрить пустынного бога в плетении козней. Не здесь, не сейчас.

Невольница, изящно покачивая бёдрами, невесомым шагом приблизилась к повелителю Египта. При каждом движении многочисленные золотые кольца и браслеты, украшавшие её лодыжки и запястья, испускали тихий, мелодичный звон. Подняв руку, девушка провела хрупкими пальцами по щеке Осириса с выражением кротким, невинным и одновременно распутным — с тем выражением, по какому нетрудно бывает обличить женщину опытную и умелую в любовных утехах.
— Смелее, Владыка, — обратив своё тонкое, смуглое лицо к лику бога, тихо шепнула она ему в губы и запечатлела на них долгий, томящий жаром страсти поцелуй, — разве этот прекрасный дар не достоин твоего величия?
Осирис же, отстранившись, чуть покачал головой, словно всё ещё был потрясён увиденным. На губах его заиграла лукавая улыбка.
— Ты в самом деле удивил меня сегодня, — сказал он Сету, рассматривая, не без удовольствия и восхищения, драгоценное вместилище своей земной оболочки. Подойдя к гробу, он огладил ладонью его рельефные бока, изучающе, медленно. Глаза Усира разгорелись азартом, в них читалась почти ребяческий восторг. Он откровенно любовался этим произведением искусства, и от тени былых сомнений не осталось и следа.
Подобрав полы своих богатых одежд, Уннефер прислонился спиной к внутренней поверхности саркофага. Гладкий металл обжёг кожу холодным прикосновением сквозь ткань. Свет факелов ложился на грудь царя, освещая его поднятые и скрещённые в полушутливом жесте руки, но лицо Усира, скрытое, смазанное теперь в опустившемся на него мраке вдруг приобрело пугающее сходство с посмертной маской.[AVA]http://savepic.net/4592836.png[/AVA]

Отредактировано Osiris (2014-05-07 16:05:44)