Намтар имел склонность считать себя богом рассудительным. Впрочем, когда тебе не нужен сон, в божественные дела ты по скромности своей не лезешь, бизнес прекрасно идет своим чередом без твоего вмешательства, а гедонистические желания потешить бренное человеческое тело кажутся откровенно глупыми, ничего другого не остается, кроме как посвятить свое свободное время размышлениям.

В последнее время богатую пищу для них преподносил никто иной, как горячо любимый отец, о котором и хотелось бы забыть, да никак не получается. Первое, что заставило Намтара насторожиться, – оброненные Эрешкигаль в светском разговоре слова о том, что Энлиль созывал богов шумерского пантеона для помощи Сету. Намтару это определенно не понравилось. И не потому, что его не пригласили, – делиться своими и без того иссякающими силами с каким-то египетским уродцем бог смерти точно не стал бы. Проблема была в том, что Намтар к своем недовольству ясно осознавал одну вещь: в некоторых вещах он похож на отца гораздо больше, чем на мать. Энлиль тоже не стал бы помогать представителю чужой семьи. Безвозмездно.

Вопреки расхожему представлению о подземных богах как о персонах зажатых и нелюдимых, за века дипломатической службы родной Иркалле Намтар успел обзавестись обширными связями, а выйдя на поверхность, расширил круг своих знакомых влиятельными персонами мира людского. Все это позволило ему достаточно быстро связать неожиданную братскую любовь между Энлилем и Сетом, ряд трагических событий, потрясших божественный бомонд, и, наконец, небольшую холостяцкую берлогу в Штатах, снятую достопочтенным Тилем Рихардом Кайзером. Именно туда бизнесмен Рори Киган и летел в эту самую минуту, флегматично глядя в иллюминатор на белое марево облаков.

У Намтара не было ровно никаких доказательств – одни догадки. Предположения. Возможно,  у его отца есть некие артефакты, способные лишить богов силы. Возможно, у него есть далеко идущие планы на них. Возможно, такие же планы есть и у Сета. И совершенно очевидно, что при таком раскладе нужно приложить все усилия, чтобы обезопасить себя. Итак, у Намтара не было ровно никаких доказательств – и он летел в США, чтобы их получить.

Поймав такси у аэропорта, Намтар назвал адрес нужного дома и даже перекинулся несколькими ничего не значащими фразами с водителями. Бог смерти презирал людей, но ещё больше – попытки строить хорошую мину при плохой игре. Начав жить в человеческом мире, нужно было принять его законы. В частности, именно поэтому он выбрал путешествие на самолете – не вызывает подозрений, соответствует принципам, экономит энергию. Разве что безумно раздражает, но ради любимого папеньки можно и потерпеть.

Легко внушив консьержу симпатию к европейскому гостю, Намтар получил ключи от квартиры и, поднявшись, отпер дверь. Брезгливо поморщился: увиденное определенно не тянуло на холостяцкое гнездышко, в котором Энлиль мог скрываться от божественной супруги. Тем более, Нинлиль непутевого супруга везде нашла бы.

Бог смерти снял пальто, скрупулезно вытер ноги и опустил зонт-трость в подставку у двери. Пройдясь по комнатам, он наконец нашел то, что искал: дорогой письменный стол плохо сочетался с довольно скромной по божественным меркам обстановкой. Намтар присел у него и начал методично простукивать днище, пока не обнаружил полость внутри. Так же спокойно взломав нехитрый механизм, он вытащил шкатулку. Приоткрыл: внутри лежала побрякушка с большим тусклым камнем. Определенно не подарок любовнице.

Намтар предполагал, что если это и артефакт, то далеко не самый сильный и явно оставленный здесь для отвода глаз, чтобы возможный похититель не искал остальные. Но богу смерти не нужны были сильные артефакты. Ему был нужен повод для разговора с Энлилем, и он его нашел.

Посланник Эрешкигаль прошествовал к бару, вытащил бутылку коньяка и плеснул немного в стакан. Затем достал телефон и набрал номер мобильного господина Кайзера, предоставленного одним из его постоянных партнеров.

- Здравствуй, отец. Не желаешь ли скоротать вечерок в обществе старшего сына и бутылки коньяка? Впрочем, алкоголь в вашем баре отвратительный, - Намтар знал, что отец сам производит часть вина, представленного в баре, но из упрямства никогда не покупал эту марку, а потому с чистой совестью считал её ни на что не годной. - Надеюсь, это у Сета такой паршивый вкус. Будь моя воля, я бы не доверил даже самый слабый артефакт богу, не способному разбираться в коньяке. В следующий раз привезу тебе что-то из своих запасов. Не уверен, что здесь, в США, можно найти что-то стоящее.

Пока разлюбезный папенька добирался до места семейного воссоединения, Намтар расхаживал по комнате, пытаясь заставить себя поверить, что увлечен  пресным рисунком обоев на стене. Да, гораздо патетичнее было бы дожидаться отца, сидя в кресле и потягивая дешевое пойло, при этом брезгливо морщится после каждого глотка, и Намтар, знающий толк в пафосе, наверняка бы так и сделал, не будь у него хоть крупицы инстинкта самосохранения.

Связываться с верховным богом всея шумеров всегда было себе дороже. Сейчас же, если подозрения Намтара верны, это, как бы ни был плох каламбур, грозит богу смерти смертью. Уповать на родительскую любовь откровенно бессмысленно: отношения с первенцем у Энлиля были более чем натянутыми, а даже если бы все сложилось иначе… Любовь – чувство слишком уж человеческое и среди богов встречающееся крайне редко. Преданность семье, свойственная шумерам – не более чем атавизм своеобразного «кодекса чести» и проявление все того же инстинкта самосохранения. А сейчас он должен был диктовать Энлилю единственно верную тактику: развоплотить зарвавшегося юнца, едва тот откроет дверь. Поставить Намтар мог лишь на одно: возможно, его отец, так же, как и он сам, имеет склонность к рискованным играм.

Ему все же удалось совладать с собой и опуститься в кресло. Вовремя – на пороге комнаты появилась фигура Энлиля. Не в царственной тишине, разумеется.

- Прекрасно.  С момента вашей недавней встречи она ещё не успела соскучиться. Но я могу передать привет, - Намтар привстал, приветствуя отца. Элементарная вежливость. Меньше всего ему хотелось прослыть нахалом. В их семье роль невежи прочно закрепилась за Нергалом.

Негромко стукнула о столешницу ножка бокала, и бог смерти смерил отца оценивающим взглядом, догадываясь, что точно так же отец проверяет и его. Намтар так долго пробыл «на посылках», что любой намек на необходимость прислуживать мог вывести его из себя. Но не сейчас. Намтар отдавал себе отчет: он пришел не требовать и не просить. Он пришел говорить, а это требовало минимальных дипломатических уступок.

Наполнив бокал отца, бог смерти откинулся на спинку кресла и неспешно проговорил:
- Не стану скрывать, меня тревожит сложившаяся ситуация. Ты затеял опасное предприятие, из-за которого ты сам и, что немаловажно, весь шумерский пантеон могут нажить себе немало врагов. Более того, ты выбрал в союзники женщин… Отец! Я все могу понять, я и сам питаю огромное уважение, например, к матушке, а с Иштар нас вообще связывает давнее и весьма близкое знакомство, которое не дает мне усомниться в её способностях, но доверять серьезные дела богиням? Нервным, ненавидящим друг друга, импульсивным и бесконечно капризным? Впрочем, они ещё ничего по сравнению с Сетом. Египтяне никогда не славились… знаешь, основательностью. В общем, я просто хочу предложить свою помощь. Как тебе известно, я никогда не рвался сводить с тобой близкое знакомство, но предприятие с артефактами слишком рискованное, чтобы вспоминать семейные обиды. Тебе нужен помощник другого рода, Энлиль. Сдержанный. Надежный. С хорошими связями. Работающий в интересах нашего пантеона. И, что немаловажно, немногое просящий за свои услуги.