Ей вообще-то следовало насторожиться сразу, когда человек по фамилии Корлеоне захотел кататься на лыжах. У человека был с собой пистолет, спрятанный где-то в кармане яркой спортивной куртки, но Скади обратила внимание не на это, а на то, что он хреновый лыжник. Вот просто очень хреновый: ноги как-то враскоряку, палки - и те не так держит.
- Вам на зелёную трассу, - меланхолично пояснила Улла Свенссон, тыкая пальцем в карту курорта. - Тут все новички обычно тусуются. Пошаритесь там пару деньков, а потом я вас переведу куда-нибудь, где народу поменьше.
Турист с пистолетом поднял на неё выцветшие, когда-то пронзительно-синие глаза. У него было усталое постаревшее лицо. Именно постаревшее - преждевременно, от усталости и волнения. Если бы не хищный волчий прищур и кривоватая, с изломом улыбка, Скади посчитала бы его задохликом. И не на зелёную трассу повела бы, а в госпиталь - а то помрёт на фуникулёре, и судись потом.
- Где лучше всего? - спросил турист, и Улла Свенссон не сдержала снисходительной улыбки.
- На красной, у восточного склона. Но вам туда рановато, папаша. Не сдюжите.
- Я заплачу, - и пачка банкнот хлопнула о столешницу, так красиво-показательно, как бывает только в кино. Улла улыбнулась снова. Ей стало смешно: деньги её никогда не интересовали. Она оценивала не толщину кошелька, а силу и выносливость, которых у хилого Корлеоне было явно недостаточно. Ей понравился только взгляд, и потому она уступила.
- Через час у главного входа. Ждать не буду.
Он кивнул и, тяжело ступая, направился получать экипировку. Шагал прихрамывая, и безжалостная Скади уже высмеивала его за эту слабость. "Ну куда ты лезешь, развалина?" - думала она, но помнила про взгляд и упрямую складку у губ. И молчала.
Слова догнали дона Корлеоне у самого порога.
- Пистолет только выньте, ногу прострелите, - посоветовала Скади ему в спину. Дон дрогнул, но устоял. Обернулся, похлопал по карману и был таков.

Они встретились снова ровно через час, когда стрелка только-только подползла к отметке "2". Скади бросила шапку в комнате, и теперь ледяной ветер ерошил её коротко стриженные, растрёпанные волосы. Скади любила горы и ради них даже соглашалась учить людишек. Глупых увечных людишек, которым самое место на безопасной дороге для новичков, а не на скоростной трассе для экстремалов.
- Идём, - коротко велела она, и турист, уже без пистолета, молча отправился следом. Всю дорогу до первой красной метки Улле страшно хотелось спросить его о чём-нибудь, просто чтобы понять, слаб он или нет. Но каждый раз, как она оборачивалась, видела, как таинственный дон бредёт, загребая снег. И отворачивалась, разочарованная.
- Здесь, - наконец сказала Скади, надевая лыжи. Турист молча повторил её движение и даже соизволил выслушать инструкции.
- Едете за мной, - говорила лыжница. - Прямо за мной, то есть. Вообще ни полметра в сторону. Тут камни. И не гоните, - тут она ухмыльнулась, - если получится.
- Покурить бы, - невпопад сказал дон, натягивая очки. И это было всё, что он успел сказать перед смертью.

Скади так и не поняла, когда он сорвался. Лыжник из него был ещё хуже, чем она думала, и вскоре перестроилась, чтобы ехать рядом. Она скользила будто не по снегу, а над ним, и не заметила, как турист зацепился палкой, потом наехал лыжей на камень...
А потом нелепо замахал руками, как подстреленная птица, и без крика, без зова о помощи, покатился по склону. Скади нагнулась и вихрем понеслась вниз, догоняя снежный ком, в который превратился глупый старик. Она слышала хруст и понимала, что хрустят не только деревяшки, но и хрупкие кости. И что дону Корлеоне уже не помочь.
Улла заехала наперерез трупу, почти пришпиливая его палкой к склону и заставляя остановиться. Заглянула в бледное, исцарапанное снегом лицо. Мёртв.
- Твою мать! Что ж ты, урод, попозже сдохнуть не мог, у себя в номере, снимая ботинки? - своё сражение с горами турист проиграл. Он всё-таки оказался слабым, и Скади предвкушала всю эту глупую человеческую волокиту с вызыванием скорой к уже мёртвому, с завываниями родственников и исками в суд.
Ей бы следовало насторожиться, услышав фамилию Корлеоне. Но Скади не разбиралась во всяких там мафиози.

Трагедия дона Корлеоне была забыта очень быстро. Скади оказалась достаточно чёрствой, чтобы помахать вслед машине с мигалками, увозившей бездыханное тело. "Хреновый лыжник", - подумала она и тут же забыла о погибшем. Правда, всю следующую неделю ей старательно напоминали: то полиция вызывала, то руководство курорта. Уллу хотели уволить, но Скади была против, поэтому пришлось применить внушение и к полицейскому, и к хозяину Линдваллена. Если подумать, настоящим владельцем этой земли был никакой не Курт Йоханссон, а богиня охоты. Здесь было всё, что она так любила, - снег и горы. Ради этого она была готова терпеть толпы идиотов, которые не могут два метра проехать на лыжах без падений.

Скади знала: скандал уляжется не скоро. Эту историю будут обсасывать все местные газетёнки и телеканалы, которые захотят докопаться до подробностей. Один борзый писака даже вздумал следить за Уллой, но Охотница сдержалась. Не стала бить ему морду, только достала из сугроба и очень вежливо посоветовала купить абонемент на урок - тогда они смогут видеться чаще и на более близком расстоянии. Журналист сбежал и больше не вернулся. Ему вслед Скади тоже помахала. И стало тихо.

"Тихо" - следовало понимать буквально. Когда полиция отцепилась от Линдваллена, большая часть туристов вернулась по домам. На трассах стало почти пусто, и Улла временно осталась без работы. Никто не заставлял её кататься по самой безопасной и скучной дороге для новичков, никто не падал, оббивая нос об кочки. Скади лихо раскатывала по всему курорту, чувствуя себя как дома. И не раскаивалась. Дон Корлеоне был сам виноват. Вообще богиня искренне считала, что убедить полицию и хозяев Линдваллена в своей невиновности - это достаточно. О мести со стороны скорбящих родичей она не думала, хотя следовало бы: скандинавы часто практиковали кровную месть. Скади сама когда-то отстреливала асов, как цыпляток, за смерть своего тупого папаши. Но это было давно, а сейчас даже гримтурсены были уже не те.

Улла расслабилась совершенно зря. Через несколько дней за ней приехали. Именно приехали, лихо догоняя на сноуборде. Лыжница резко развернулась и остановилась, опираясь на лыжные палки. Она уже поняла, что видит перед собой не простого человека - дело было даже не в татуированной физиономии, а в ощущениях. Хреновое было ощущение. Все инстинкты говорили о том, что перед ней охотник, а значит - надо было убить.
Скади сжала зубы. Пальцы сжались так, что дерево хрустнуло.
- Нет, я не Улла Свенссон, - сказала Охотница. - Хотя кое-кто и правда здесь так меня называет. Что тебе нужно? Если хочешь поговорить, начинай прямо здесь.
Она вся подобралась, как волчица за секунду до прыжка. Скади чувствовала опасность и была готова ударить. Если придётся.

Скади не понравилось, что её нашли. Она всегда предпочитала не отсвечивать и никогда не лезла в драку первой. Зато, если к ней являлись незваные гости, обратно они уже не уходили. То, что оставалось от визитёров, с аппетитом доедала вечно голодная волчья стая. Рядом со Скади всегда было много хищников.
Дочь Тьяцци берегла свой покой. О неприятностях в будущем она предпочитала не думать, не строила долгосрочных планов и вообще, была готова сняться с места в любой момент и уйти налегке.
Как раз сейчас она прикидывала, пришёл конец её карьере инструктора или нет. И что будет, если пристукнуть этого разрисованного "Сайруса" прямо сейчас. Нападать, правда, богиня не стала. И вовсе не потому, что вокруг стали появляться нежелательные свидетели. А потому, что Скади любила охоту и помнила: кроме гончей, что бежит по следу, всегда есть хозяин, который эту гончую спускает с цепи. Убрать этого - придут другие. А богине не хотелось, чтобы её беспокоили по пустякам. Она уже решила, что доберётся до тех, кто захотел её смерти, и голыми руками шкуру спустит. Она умела. О том, что собеседник явно не просто так ей всё сейчас выкладывает, она даже не подумала. Скади редко видела подводные камни.

Женщина задумчиво поковыряла снег лыжной палкой. Вид у неё из свирепого сделался обманчиво расслабленным. Она сдвинула горнолыжные очки почти на затылок, прищурила глаза - желтоватые, как у волка.
- Пока что мне всё понятно, кроме одного, - сказала она. - Тебе заплатили, чтобы ты меня убил. Но ты передумал. Струсил?
Скади презрительно хмыкнула, напрочь игнорируя тот факт, что дразнить собственного убийцу небезопасно. Раз уж он по каким-то своим причинам передумал. Но у гримтурсенов всегда было плохо с чувством меры. И с вежливостью. Поэтому дочь Тьяцци лепила в лоб, как привыкла.
- Хорошо. Раз уж ты сразу меня не убил, я тоже пока не буду тебя убивать. Договорились.
После этой фразы "Сайрус", считала Скади, должен был сразу понять, как ему повезло. Смерть от её рук никогда не была ни лёгкой, ни быстрой. Самое милосердное, что она могла предложить, смерть от холода. Гримтурсены очень, очень любили морозить насмерть, а Скади уже очень давно этого не делала. Правда, это было совсем не так весело, как охота с волками.

- Ты такой же Сайрус, как я Улла, - презрительно наморщила нос богиня, услышав имя наёмника. - Меня зовут Скади. Я вообще-то из Асгарда. Но асов терпеть не могу.
Этот длинный монолог мог бы объяснить Сайрусу всё или практически всё, будь он скандинавом. Но, как уже поняла гримтурсен, парень был явно с юга.
- Ладно, южанин, - наконец сжалилась она. - Нечего на холоде топтаться. Простудишься. Пошли выпьем, что ли.
И сказала фразу, которую подслушала в каком-то фильме:
- Только без фокусов.
Или лыжной палкой в горло.
Дёшево.
Сердито.
А главное, быстро.

Отредактировано Skadi (2014-10-18 22:03:44)

Забавный он был, этот южанин. Шутил даже. Скади любила шутки, особенно если они были уместные. Упоминание Рагнарока ей даже польстило. Не в том плане, что именно она собралась его устраивать, а в том, что какой-то разрисованный чужак хотя бы знает про последний день Асгарда.
Поэтому Сайрус удостоился ответного оскала - улыбки, то есть. Так гримтурсен давала понять, что оценила юмор и немедленной заморозки не будет. Знакомые со Скади персоны непременно отметили бы, что она очень добра к незнакомцу. Не убила, даже не ударила и всё ещё поддерживает разговор вместо того, чтобы скармливать труп волкам. К чему бы? Просто Скади было интересно. Она редко встречала богов. Во-первых, потому что сама не хотела. Во-вторых, к ней сами не лезли, не понимая что она такое и не желая выяснять это на практике.
Южанин казался храбрым. Или глупым. Потому что бросать вызов инеистой великанше - пусть даже такой, шуточный и соревновательный - было не лучшей идеей. Но Скади была азартна, как все скандинавы. Она любила снег, ветер и скорость и поэтому вихрем понеслась следом. Расстояние между ней и сноубордистом сокращалось, и Охотница уже знала, что догонит. Но догнать так и не успела, распознав сначала глухой гул потревоженной снежной толщи, а потом уже - громыхание сходящей лавины.
Гримтурсен остановилась. Лыжные палки вонзились в снег - с такой силой и яростью, будто это было тело поверженного врага. Но в лице ярости не было. Кто-то описал бы это как предвкушение. Скади не боялась быть погребённой под многотонным сугробом. Её тело, настоящее тело, было льдом и камнем. Так чего опасаться?
Но был южанин, слабый и хрупкий, чей позвоночник только хрустнет под непереносимой тяжестью. Снег, опять же, набьётся в уши, нос и рот. Для тех, кому непривычно, это, наверное, будет неприятно, но об этом великанша могла только догадываться. Она оглянулась назад, когда от них до снежного потока оставалось всего несколько сотен метров.
- Нет, - сказала она. Будто не слово произнесла, а уронила пятитонную глыбу. - Мы не побежим. Ни я, ни ты.
В последней фразе был и отчётливый подтекст: "Только попробуй побежать - и тебе не поздоровится". И зачем-то добавила, перекрикивая грохот сходящей лавины, уже отворачиваясь:
- Не бойся.
Скади рванула молнию на груди, чтобы куртка не стесняла движений. Раскинула руки, словно хотела руками остановить бешеный снежный поток, и замерла. Сто метров, десять, два, один...
Лавина докатилась до них, сметая всё на своём пути, и с глухим гулом ударилась в невидимую стену. Как конь, которого резко остановили на полном скаку, вздыбилась, вырастая ввысь на десяток метров. И женская фигура, стоявшая с раскинутыми руками, вдруг стала расти. Белая стена становилась меньше, а силуэт всё вытягивался ввысь и вширь, будто вбирая в себя целые пласты хрусткого снега. Вот Скади уже стала выше остановившейся лавины, вот резко опустила руки - и, помедлив несколько долгих мгновений, снег осыпался ей под ноги. Когда всё стихло, гримтурсен уже вернувшая себе  обычный человеческий рост, деловито отряхнула куртку от налипшего инея. Дело это было бесполезное: куртку надо было не чистить, а оттаивать.
- Ты там живой, южанин? - весело спросила великанша. - Вот теперь, пожалуй, и выпить можно.

Отредактировано Skadi (2014-11-19 21:03:54)