В этом мире много дверей. Они ведут в гости и на работу, в метро, такси и рестораны. Некоторые двери только впускают, некоторые – только выпускают; есть двери, ведущие в коридор, в комнату, на улицу, а где-то там, в четырёхстах километрах от Земли, на космической станции есть даже дверь в космос. Раздвижные двери шкафов и створки душевых кабин, двери от гримёрок рок-звёзд, двери лифтов и подъездов, двери домов любимых и незнакомцев. Старые двери, послужившие на славу, и двери новые, только вышедшие из рук плотника, не повешенные даже. Незаметные калитки и обитые железом ворота, двери на замке или не запиравшиеся никогда. Некоторые из них ни в коем случае нельзя открывать, другие просто невозможно оставить закрытыми. Всех цветов и размеров, деревянные, железные, пластиковые, и даже золотая дверь во дворце малайзийского султана.
Их было много, этих дверей, и каждую из них бог входов и выходов знал и мог распахнуть. Но сейчас только одна дверь занимала его мысли, единственная дверь, которую он желал открыть. Сосновая дверь на углу узкой улицы Пасадены, в коттедже из светлого кирпича, прячущегося среди деревьев. Милая сердцу, родная, единственно важная. Дверь, ведущая домой.
Он стоял перед ней, уговаривая сердце утихнуть. Не решался и мялся, как опоздавший на урок школьник. И неосознанно оттягивал момент встречи, чтобы насладиться предвкушением.
В некоторые дни, как сейчас, хорошо быть живым. Ты готов ко всему – любви, приключениям, смерти или славе. Не имеет значения, что тебя ждёт. Это голод до чего-то особенного. И жажда действия.
Встреча с Гором заставила его задуматься о любви и о тех, кто её достоин, а кто получает незаслуженно. Почему-то некоторые ищут её всю жизнь, но так и умирают в одиночестве. Другие обласканы любовью, будто рождены с поцелуем Афродиты. Добрые и злые, честные и подлые, справедливые, трусливые или корыстные – не имеет значения, перед ней все равны. Да и разве важно, по какой именно прихоти судьбы на тебя обрушивается любовь? Она приходит, распахивает дверь. Твоё привычное жилище вдруг озаряется нестерпимым светом. Ты по-иному смотришь на себя, на свою жизнь, и тебе не нравится то, что ты видишь. И только одно поможет – просто сделать шаг навстречу и не отводить глаз. Это требует мужества.
Этот шаг навстречу для Януса был шагом за порог. Он вдруг понял, что ждёт – и вместе с тем боится. Как тогда, в первый раз, боится быть отвергнутым Гекатой, боится оказаться недостойным её. Боится, что она не примет ни его новую жизнь, ни его новое лицо. Спустя столькие годы, обернувшиеся сначала десятилетиями, потом веками, а следом тысячелетиями, Янус по-прежнему видел её такой, как при встрече – окружённой свечением, размывающей весь мир вокруг себя, делающей его несущественным. В его разноцветных глазах силуэт Гекаты был подчёркнут, как маркером – она не просто выделялась, но была исключением из всех возможностей. Словом, она была иная – не по сравнению с другими женщинами, а просто иная, не похожая ни на кого, единственная. Рядом с ней Янусу неудержимо хотелось встать и подойти ближе, чтобы смотреть на нее в упор, жадно, неотрывно. Всегда.
Он смахнул с лица длинную челку, сделал глубокий вдох, хотя и вовсе не нуждался в кислороде, выдохнул, положил ладонь на дверную ручку и повернул. Ему не нужен был ключ – для Януса не существует закрытых дверей. Со смущённой улыбкой на губах он шагнул за порог – и едва успел пригнуться от вазы, полетевшей ему прямо в голову.

[AVA]http://savepic.ru/5683751.png[/AVA][SGN]
[/SGN]

Отредактировано Janus (2014-09-03 10:13:55)

Янус уставился на бренные остатки вазы, почившие столь скоро и бесславно. А он ведь вынес её из Помпей в собственных руках.
– Она мне нравилась, – задумчиво заметил он, оборачиваясь к Гекате, которая со всех сторон была окружена, как Дионис вакханками, жутковатого вида созданиями. Нет, при определённом освещении эти существа могли бы показаться милыми... например, в полной темноте. Хотя именно в темноте вы бы меньше всего захотели встретить тех, у кого столь много когтей, клыков, рогов и прочих приспособлений для убийства. Дом, милый дом.
В том, как паркет плавился от зелёной слюны огромного пса, было даже что-то поэтическое.
– Есть кое-что срочное и важное, что я должен тебе сказать, но я скажу это позже – или не скажу никогда. И конечно, я не скажу тебе этого сейчас.
Он сделал несколько шагов вперёд. Дверь за его спиной медленно закрылась.
– Смотри, у меня новое лицо! У него есть щёки, нос и глаза, – он оттянул веки вниз, предоставляя Гекате лучший обзор на вышеупомянутую часть тела. – И брови! Брови Чингисхана – их тут раньше не было. А ещё уши. Я всегда хотел быть лопоухим. Теперь есть, на чём держаться капюшону.
С тех пор, как Янус покинул этот дом почти два месяца назад, его жизнь превратилась в «Форт Боярд», в котором его команда позорно проигрывала. Но стоило ему вновь увидеть Гекату, как всё встало на свои места: врата Сокровищницы распахнулись, все ключи оказались в нужных замках и укротительница тигров загнала зверей в клетки. И вот-вот на него посыпятся золотые монеты. Янус даже поднял голову, ожидая, что с лестницы на второй этаж ему блеснёт ярко-жёлтым и раздастся мелодичный звон. Но нет – сегодня ему на голову падали только вазы, да и главное сокровище его жизни было облачено не в золото, а в чёрное кружевное платье.
Под громкое рычание и дружеское ржание он подошёл к Гекате и взял её руки в свои, глядя в самые что ни на есть глаза. Его улыбка была кривой из-за производственного брака нижней губы, который Янус не стал исправлять. А потом – и этим он вызвал у местной фауны ещё больше беспокойства – обнял её.
– У меня для тебя есть замечательная новость. Мы должны спасти мир!
Комментарии не последовали, ибо Янус отвлекся на очень волосатую и зубастую тварь, которая решила, что его нога будет замечательно смотреться у неё во рту. Бог дверей и проходов мог открыть любой замок, но вот из цепкой хватки этой особы вырваться оказалось не так-то просто.
– Эм... Я стесняюсь спросить, откуда у нас дома так много этих премилых зверушек?
В общем и целом он привык к тому, что его жена – богиня мрака и чародейства, но иногда этого мрака и чародейства оказывалось чересчур много, тогда как количество богини на квадратный метр не изменялось.

[AVA]http://savepic.ru/5683751.png[/AVA][SGN]
[/SGN]

Казалось, за 977 лет, проведённых вместе, он должен был выучить Гекату наизусть. Но как можно полностью познать стихию – бездну, которая притягивает к себе, искушает заглянуть, но губит всякого, кто возомнит, что способен подчинить её? К ней можно лишь прикоснуться – и надеяться, что это касание продлится как можно дольше, что её дикая сила не сомнёт тебя. Мотылёк, подлетающий к свече, знает, как больно плавятся крылья.
Боги не говорят о любви. Обещание вечной любви им, в отличие от людей, приходится выполнять. Но с того самого момента, когда он увидел Гекату, Янус знал: их судьбы связаны. И как же долго он ждал, чтобы это узнала и она.
Он только сейчас понимает, что с самого порога встретил её неправильно – он должен был упасть перед ней на колени и молить о прощении, о том, что позволил себе попасть в капкан, что бросил её. Янус поступил сегодня как мальчишка. Боль там, где ногти Гекаты коснулись его новой кожи, неощутима. Янус бы позволил ей и сердце вырвать из груди. Всё равно оно принадлежит ей.
Он и не осознавал, как сильно соскучился. Геката ему это показала.
Янус сбрасывает одежду, как старую кожу, и не мешает терзать своё новое тело. Это – его жертвоприношение, поцелуи – его молитва. Одежда под его пальцами превращается в прах – последняя преграда из множества других, что все эти месяцы вставали между ними.
Он ничего не отвечает, слова – это ветер. Вместо этого Янус следует за ней, вместе с ней, к ней. Он опускается на пол и делает всё, чтобы она забыла о своём ожидании и беспокойстве. Так он возвращается домой.
Сейчас всё происходит быстрее, острее, чем неторопливо-чувственными днями и ночами, которые они проводили прежде, – движения супругов сильные и жадные, нетерпения в них больше, чем нежности, словно оба они вернулись из изгнания или сбежали из тюрьмы и теперь празднуют свою свободу. Они любят друг друга громко, не полагаясь на удачу, а стремясь получить всё и как можно скорее. И знают, что в самом конце, после того как они вновь утвердят свои права друг на друга, они смогут наконец воссоединиться.
Да, они были живы и могли любить друг друга. Но это ненадолго: вот уже наслаждение стало мучительно-острым, почти невыносимым, словно нервные окончания зачищали лезвием бритвы, – а затем всё кончилось. Но они не отодвигались друг от друга: пусть их больше не разделяет ни один лишний дюйм. И они лежали на полу, сжимая друг друга в объятиях и слушая, как замедляется биение сердец.
Слова Гекаты нарушили покой, который укутывал, как одеяло.
Я так сказал? – ему ещё сложно было думать. – Ах да, я же умею разговаривать.
Он не замедлил проверить это открытие на практике.
– Так говорит пророчество. Ну, не совсем пророчество – скорее обещание, – он уткнулся носом в её волосы, сделал глубокий вдох. Его новообретённые мысли мчались на всех парах, опережая возможности расслабленной оболочки.
– Я ещё не знаю, от кого, не знаю, почему, и, честно говоря, понятия не имею, как. Но я работаю над этим.
Он знал, что ему понадобится помощь – он искал её у Эскулапа и пытался разглядеть в боге-воине. И только сейчас Янус понял, каким идиотом был всё это время. Ведь это было так просто! Разве есть кто-то, кому он может доверять больше?
– И у меня получится лучше, если рядом будешь ты.
О лучшем напарнике и просить нельзя.

[AVA]http://savepic.ru/5683751.png[/AVA][SGN]
[/SGN]