На этот вечер у Ихи было очень ответственное, важное и невероятно сложное задание. Ему нужно было присматривать за папой. Груз ответственности давил на плечи мальчика: присматривать за папой не всегда удавалось даже маме. А это что-то да значило.
Вообще-то, отец сам виноват. Ему следовало бы насторожиться примерно в тот момент, когда мальчик перестал генерировать вокруг себя совершенно немузыкальный шум, задавать глупые вопросы и неожиданно затих, спрятавшись где-то в недрах квартиры с очень одухотворенным, пожалуй, даже слегка безумным выражением лица. Трудился Ихи долго. Даже очки от усердия запотели. Но результат стоил любых усилий.
Болтающийся под потолком папа вызывал смешанные чувства в душе любящего сына. Конечно же, это было красиво. Очень красиво. Задрав голову, мальчик созерцал инсталляцию «Сокол в часы досуга», с истинным восхищением творца, который смотрит – и видит, что это хорошо. Звуки, которые при этом издавал Гор, казались Ихи до невозможности мелодичными. Чем-то средним между сороковой симфонией Моцарта, шумом дождя и пением птиц. Несколько раз в порыве вдохновения мальчик даже взмахивал руками, в попытке дирижировать. Правда, вовремя соображал, что это – неуместно и смущенно тер лоб, притворяясь, что занят обдумыванием решения проблемы. Проблема заключалась в том, что Ихи не знал, как все вернуть «как было». Без причинения вреда папе, потолку или же любимой скакалке. Стыдно признаться, но скакалку было особенно жалко. Скакалка – вещь полезная в быту и многофункциональная.
Залюбовавшись своих рук твореньем и даже призадумавшись над его усовершенствованием, мальчик даже не сразу понял, что нарушает всю гармонию композиции, раздражая, словно зудящий над ухом комар, которого никак не получается убить, или, хотя бы, увидеть. Раздражающий скрежещущий звук доносился со стороны входной двери. Но даже не он коробил чуткий музыкальный слух бога, а грубый невежливый мат, не прекращающийся ни на секунду.
Ихи всегда был добрым и отходчивым мальчиком, готовым простить всё, всех и даже Джастина Бибера, но вот нарушения гармонии он простить не мог. Любой человек в такой ситуации позвонил бы в полицию, вежливо объяснил ситуацию и попросил срочно приехать. Любой нормальный человек  в панике заорал бы полицейским в трубку подслушанными из-за двери матами, тем самым сильно увеличив шанс на их прибытие.
Но Ихи не был человеком. Он был богом, и даже более того, одним из сыновей великого воина. И если уж ему не довелось поучаствовать ни в одной из битв, это вовсе не значит, что он не способен постоять за себя и отца, когда к ним в дом нагло и без предварительного звонка кто-то вторгается. Это прекрасный шанс доказать, что он тоже может.
– Не бойся папа. Я их остановлю, – деловито сообщил мальчик, поспешно обыскивая комнату в поисках своего кларнета. Роялем, конечно, было бы надежнее, но рояль за собой особо не потаскаешь, да и к потолку его крепить уже некогда.

Отредактировано Ihy (2014-09-04 17:14:57)

Ихи недоуменно поднял одну бровь, теперь уже всерьез испугавшись за рассудок папочки. Приличные соседи в такое время дома сидят, телевизор смотрят, а не вторгаются в чужой семейный уют совершенно непотребным образом. А каков был предложенный выбор музыкальных инструментов? Конечно, Гор никогда не отличался хорошим музыкальным вкусом, но утиная свистулька!? Это было не только вульгарно, но и оскорбительно. Очевидно, отец не знал ни одного анекдота про кларнет, а посвящать его в такие детали музыкального мира мальчик не собирался. Знал: не оценит суровая душа воина столь тонких материй.
И все же, сыном он был примерным и образцовым. Ну… как образцовым? Иногда он даже слушался папу, строя при этом такие рожи, что проще было позволить ему поступать так, как сам мальчик считал нужным. Вот и сейчас он с сожалением отложил кларнет, которым уже успел вооружиться, и откуда-то из недр притащенного им хлама вытащил старое расхлябанное детское пианино, в хитроумном устройстве которого планировал разобраться нынешним вечером.
Благоговейно провел пальцами над клавишами. Теперь это была не жалкая китайская игрушка, в глазах мальчика пианино резко возросло в статусе, будучи помещенным где-то между мечом Михаила и рогом Рафаила. Возможно, оно было не столь смертоносным, как меч, но уж точно музыкальнее рога.
Пальцами показав «OK», мальчик подбежал к двери и звонко крикнул:
- Соли нет, про бога говорить не хотим, пылесосы не покупаем!
Незваных гостей это заявление почему-то не остановило. Однако мальчик уже знал, что и свидетели Иеговы, и продавцы-коммерсанты бывают на редкость настойчивыми, теперь от них так просто не отделаешься.
На некоторое время посетители пришли в замешательство, а затем продолжили свое небогоугодное дело с двойным усердием. Ихи ждал, затаив дыхание. Такой шанс проявить себя достойным сыном выпадает нечасто, очень важно было не пропустить момент, когда от выжидания следует переходить к решительным действиям.
Наконец дверь распахнулась, и мальчик несколько раз ударил грабителей,(а это, судя по восхитительно криминальным рожам, были именно они) по рукам. Пожалуй, это был самый нетрадиционный способ использования детского пианино, зато каждый удар сопровождался прямо-таки величественной какофонией из китайской музыки, блеяния коров, лая кошек, и, кажется, Ихи даже расслышал крик орангутанга в весенний сезон.

Каждый писатель находит своего читателя, а каждый музыкант – своего слушателя. По крайней мере, Ихи верил, что именно очарованность музыкой, а не банальное охренение заставило грабителей ошеломленно замереть на пороге, что дало мальчику возможность оценить расстановку сил, понять, что он слишком молод для этого дерьма, отскочить на пару метров назад и… он сам не понял, как оказался сидеть на опасно раскачивающейся люстре, чуть повыше отца.
- Я это… - почему-то шепотом сказал он, пытаясь одновременно уменьшить угол раскачивания, удержаться на месте, не пнуть папу и достать из кармана нож. – Я лучше тут подожду. Стратегически выгодная позиция.
И с удвоенным усердием принялся резать скакалку.

Отредактировано Ihy (2014-10-03 07:39:54)