Идут тысячелетия, и личность мельчает. Добро уже не добро, а карамелька за щекой. Зло – не зло, а скучное административное нарушение. И даже Сет уже убивает предсказуемо – старого врага, пусть и новым способом. Амон всегда думал, что от руки Пустынного падёт племянник, но никак не отец.
Исида вырастила своего сына воином, но не научила его одному важному умению, без которого можно выиграть сражение, но не войну. Богиня хитрости и коварства не обучила Гора хитрости и коварству. И поэтому он никогда не победит своего заклятого врага.
Впрочем, «никогда» – для богов понятие весьма конечное. Физические константы вселенной постепенно теряют силу и рано или поздно изменятся, в один миг сведя на нет законы физики ли, веры ли. Они уничтожат тот мир, что мы знаем, – и одновременно создадут абсолютно новый, в едином трансцедентальном порыве геноцида и возрождения.
Примерно такими мыслями был занят бог солнца, пытаясь починить миниэлектростанцию. На тростниковом полу своей лачуги, в окружении деталей, винтиков и проводов, он возился с мудрёным прибором. Моральной поддержкой под рукой лежали плоскогубцы; паяльная лампа накалялось от его прикосновения. Сам Амон прекрасно обходился без отопления и света: его тело всегда было горячим, на несколько градусов теплее нормальной человеческой темпепартуры. Что до света – так это просто смешно. Бог солнца не нуждался в электричестве, чего не скажешь о его мобильном телефоне.
Вообще-то он прекрасно разбирался в технике, но эксперимент «собери электростанцию своими руками» изначально пошёл не так. Он собирал и разбирал её три раза: в первый раз деталей не хватило, во второй остались лишние. В третий раз всё сошлось, но солнечные батареи упрямо отказывались преображать свет в разряд. Ра обратился к инструкции, но объяснения были путанными – разобраться в них было куда уж труднее, чем в древнеегипетских иероглифах или убийстве Геба.
Время от времени к нему подходила красавица ягуар Шая. Заглядывала через плечо, внимательно наблюдала, иногда пыталась поиграть, кусая за ухо – настолько ласково, насколько способен хищник с трёхдюймовыми клыками. Но Амону было не до неё, и Шая удалялась по своим делам. Но в этот раз он не ушла, а выскочила в окно, перед этим настороженно поводив ушами, как это бывало, когда к дому приближались чужаки.
К слову, чужаками для Шаи были все, кроме Ра. Закон джунглей – каждый сам за себя.
За стеной послышалось угрожающее рычание, и Амон поспешил подняться с пола и вмешаться прежде, чем ягуар начнёт защищать свою территорию от вторжения. Он вышел из хижины и увидел, что Шая стоит перед смуглой, обнажённой женщиной – уши ягуара были прижаты к круглой голове, когти выпущены и скребли землю, хвост бил кнутом.
Что ж, Исида и у него вызывала подобную реакцию.
Верховный бог египетского пантеона собирал в себе многие качества – были в них хорошие и плохие, но злопамятность не значилась в длинном списке. Однако преступление Исиды он запомнил.
Амон любил эти джунгли, больше них он любил только земли Кемета. Он часто выбирался в большие города, и для Амона это было сродни дайвингу:  удивительный и красивый мир, рыбки-кораллы и экзотика, но дышать приходится через кислородный баллон. Поэтому последние годы он неизменно возвращался сюда, в ветхую лачугу, со всех сторон окружённую непроходимыми джунглями Амазонии. Верное слово – непроходимыми. Видимо, поэтому Исида и решила их перелететь.
– Я помню всех своих детей и никого из них не оставляю без внимания. Однако тебя я запомнил одетой, – он постарался, чтобы его голос звучал дружелюбно, но не смог удержать металла, разрезающего благожелательность, как нож – тонкую ткань.
Ра накрыл ладонью голову ягуара, успокаивая и отзывая зверя. Шая перестала рычать, но когтей не спрятала.
Амон же подошёл к Исиде, накрыл ладонями её плечи и заглянул в глаза. Он давно стал думать о ней как о богине-колдунье, а не богине-предательнице, но её обман оставил осадок, который не отчистили даже пески времени.
– Приветствую тебя, Стоящая у трона.
Не моргая, он взглянул на солнце, будто впитывая его взглядом. Когда эти привычные любезности подошли к концу, Ра отступил назад.
Если она пришла требовать наказания за смерть отца, если принесла имя Сета на устах, то уйдет ни с чем. Амон уже принял решение, и оно неоспоримо.
Но с египтянами никогда не было просто. Многие решения Верховного вызывали у них вопросы и споры. Сколько раз они собирали суд, чтобы надавить на него! Члены семьи, друзья и даже низшие боги почему-то всегда имели мнение о том, как должен поступить Верховный, кого он может одарить своей милостью, а кого обязан растоптать.

[AVA]http://savepic.ru/5770391.png[/AVA][SGN]There is only one way to become immortal - never fucking diy.
[/SGN]

Отредактировано Amun-Ra (2014-09-07 11:15:03)

Ра кивнул и жестом пригласил её в дом. Там он дал богине ту из своих вещей, что не утопила бы её в себе – пончо в чёрно-красную клетку. Потому что никто не может быть несчастным в пончо.
По временам склонность сородичей к торжественности, высокопарным речам и громким заявлениям утомляла Ра, сливалась для него в белый шум, их которого ему, как старателю из грязи, нужно было достать мельчайшие крупинки золота. Поэтому он слушал в молчании, дожидаясь, пока Исида промоет грязь слов и обнаружит золото – то дело, что заставило её переступить гордость и разыскать Всеотца посреди джунглей.
Временами она тревожно поглядывала в сторону, будто что-то надвигалось издалека. Амон же не сводил с неё внимательного взгляда. Наконец он сказал:
– Я никогда вас не оставлял.
Царь может любить своих подданных, как отец любит своих детей. Но, в отличие от отца, царь не может быть им другом: однажды ему придется вынести им приговор или отправить на смерть. Амону часто приходилось решать, кто он в первую очередь – отец или царь, и даже спустя тысячелетия точного ответа у него не было.
Тем временем за хлипкой стеной лачуги раздался пронзительный крик, как если бы пила умела разговаривать и решила сообщить всему миру, что её дети-пилята погибли в страшных муках. Будь Ра повпечатлительней, закрыл бы уши ладонями.
Бог солнца бросился во двор, где Шая, редкостной красоты ягуар, сцепилась с существом, меньше всего похожим на обитателя джунглей: Ра были видны большие, в несколько метров размахом, крылья; когтистые мускулистые лапы и чёрные волосы, развевающиеся по ветру. Крылья сделали сильное движение, от которого в воздухе закружились окровавленные перья и шерсть, а гнилостный ветер долетел до самого бога солнца. Монстр поднялся в воздух, сжимая ягуара в когтях с той же лёгкостью, как орёл – мышь.
Амон не размышлял долго. В женское лицо, которое столь неожиданно обнаружилось у звериного тела, ударил луч света, ослепляя и жаля. Гарпия выронила добычу, и Шая упала на землю. Из ран на её теле текла кровь.
Быстро оправившись, существо воспользовалось заминкой и спикировало прямо на Амона. Тот, в свою очередь, встретил её ударом – кулак с хрустом впечатался в челюсть. Гарпия оттолкнула его, прочертив когтями след на груди, и взмыла в воздух, быстро превратившись в чёрную точку на небосклоне.
Амон повернулся к Исиде. Его грудь, с расплывающимся по футболке красным пятном, тяжело поднималась и опускалась, в глазах сверкали молнии.
– Надеюсь, это был не ангел, – только и сказал он, после чего склонился над раненым зверем.
Вдалеке, где-то за линией деревьев, звучали крики, принять которые за птичьи мог кто-то с очень богатым и психологически исковерканным воображением. То был крик ярости, первобытной и дикой, сродни крику фурий – а они, как считалось, вершили месть за кровавые преступления. Из-за каких преступлений эти создания явились сюда? И кого из двух богов преследовали?
– Иди в дом, – велел Амон, поднимая на руки Шаю и следом за Исидой возвращаясь в хижину.
Хлипкие стены недолго защитят от древних существ, но Ра не даст им преимущества, встречаясь на открытом пространстве. Он уложил ягуара на топчан, где спал сам.
– Эта тварь просто разведывала, они скоро вернутся, и будет их больше.
Его руки были измазаны звериной кровью, поэтому он не стал касаться Исиды, просто заглянул ей в лицо.
– Уходи отсюда, а я сделаю так, чтобы они за тобой не последовали.
Богиня-мать не была воительницей и пользы в сражении от неё было мало. Да и о каком сражении между верховным богом и жалкими тварями может идти речь? Единственное, что их здесь ожидает – это бойня.

[AVA]http://savepic.ru/5770391.png[/AVA][SGN]There is only one way to become immortal - never fucking diy.
[/SGN]

Они напали стаей – сборище уродливых созданий, способных только ненавидеть и убивать. Ра не ожидал, что гарпий будет так много – десяток крылатых особей закрыли собой небо.
Он стоял и ждал их, расставив ноги, левой рукой упираясь в бедро, в правой же материализовался короткий, с широким лезвием меч – он наливался светом и носил имя Рассвет. Казалось, что одно лишь его сияние способно причинить врагу боль.
В такой позе Ра приходилось стоять много раз – на песчаных улицах проклятых городов, среди камней подземного мира, щедро обагренных человеческой и божественной кровью, в бесчисленных сражениях с демоном тьмы Апопом, своим заклятым врагом. Очередная стычка с очередным противником.
«Давайте же, – думал Ра. – Нападайте. И солнце посветит на те ваши куски, каким на солнце быть не положено».
Они не заставили уговаривать себя.
Гарпии не стали нападать поодиночке, но набросились всем скопом, впиваясь, царапая, кусая, протягивая когтистые лапы к телу бога, чтоб оторвать от него кусок. Меч лучом света проходил сквозь их тела, и на землю летели перья и отрубленная плоть. Гарпии верещали в едином порыве боли и жажды убивать, и их крики – единственный звук, заполнивший мир вокруг Ра. Он сражался молча, стиснув зубы, не замечая порезов, из которых текла кровь – в былые времена каждая её капля, упавшая на землю, принесла бы свои плоды.
Он пропустил лишь один удар: когтистые пальцы впились в его голову, и на том месте, где раньше было ухо, осталась кровавая дыра. У Ра потемнело в глазах, но дать слабину означало отдать себя на растерзание. Он развернулся, схватил гарпию за лапу, которая ещё сжимала красно-розовый комок его плоти. Мощные крылья напряглись, сделали несколько сильных взмахов – и Ра поднялся следом за ней в воздух. На него накатила волна боевой ярости... и он потерял над собой контроль. Он выпустил меч и, подтянувшись, схватил тварь за горло. Он душил её со всей силой, а она вцепилась в него лапами – так, комом из перьев и света, они кружили в воздухе, выше верхушек деревьев, исполняя замысловатый танец ярости и смерти.
Когда летишь, словно молния, упадёшь, как гром. Когда они ударились об землю, гарпия была уже мертва. Её тело смягчило удар, но Амону всё же потребовалось некоторое время, чтобы подняться. Он осмотрелся мутным взглядом, увидел, что хлипкая крыша его лачуги проломлена, услышал крики гарпий изнутри.
Он не стал тратить времени на то, чтобы открыть дверь, и просто вышиб её. Амон застал двух гарпий за несколько мгновений до прыжка. Свет хлынул из его груди, будто всё это время был спрятан в тюрьме из костей и плоти. Раздалось шипение, и перья гарпий вспыхнули, разнося вокруг мерзотный запах палёной шерсти. Гарпии, охваченные огнём, метались по хижине. Они пытались сбить пламя, но лишь поджигали всё, к чему прикасались.
– На улицу, быстро! – скомандовал Ра. Он помог Исиде подняться и подтолкнул к выходу, в котором уже исчез ягуар. Лачуга разгоралась быстро, как стог сена.
Когда они оказались снаружи, гарпии уже были в небе – два огненных шара, зрелище красивое и ужасающее одновременно.
Вся поляна была покрыта телами существ вперемешку с отрубленными лапами и перьями. Земля здесь пропиталась кровью. Шая осторожно подошла к одной из мёртвых тварей, понюхала женское лицо, застывшее в уродливой гримасе, и брезгливо фыркнула, побрезговав плотью существа.
Ра наблюдал, как горит его дом. Сравнивать эту хижину, затерянную посреди джунглей, с чертогами отца богов в Та-Кемете было бы смешно, однако здесь он знал много радости, живя в уединении и созидании. Это место давало ему спокойствие и укрывало от врагов. От него не останется ни руин, ни столбов, указывающих, что здесь когда-то была обитель покровителя царей. Оно никогда не заинтересует историков и археологов. Это пепелище найдут разве что дикие звери. Ра отвернулся.
Его лицо не предвещало ничего хорошего – оно ожесточилось, и взгляд из-под нахмуренных бровей пророчил долгие годы боли каждому, кто перейдёт богу солнца дорогу.
Спиной он чувствовал жар, словно там стоял огнедышащий дракон. Шая подошла к нему и ткнулась мордой в ладонь опущенной руки. Ра совершенно автоматически положил руку ей на голову. В звере теперь чувствовался отголосок божественной силы.
– Ты излечила её, хотя вовсе не обязана была тратить свои силы. Благодарю.
Его взгляд опустился на руки Исиды – они были покрыты ранами, словно рубиновыми браслетами. У самого Амона царапины были едва ли не повсюду, но внимания заслуживала лишь одна рана – на голове, где гарпия оторвала его ухо. Восстановить его будет сложнее, чем кожу – с другой стороны, можно не восстанавливать вовсе. Жил ведь Гор без глаза.
Его внимание привлекло свечение неподалёку – меч Рассвета, который Амон обронил в схватке. Клинок казался солнцем, выкованным из стали, и никто кроме отца богов не мог смотреть на него дольше нескольких секунд. Ра поднял меч и направился к телу гарпии. С одного удара он отрубил уродливую женскую голову – кровь, оставшаяся на клинке, тут же закипела и испарилась. Ему понадобилось три головы – он связал их за волосы, снял с себя футболку и завернул в неё жуткую ношу.
– Греческие существа не могли забраться так далеко от своих земель. Их кто-то сюда отправил. А мы вернём ему их.

[SGN][/SGN]

Не почувствовать энергию Кроноса мог только смертный или слепец: от него так и разило годами, проведёнными во мраке самых пыльных углов Эллады.
Сквозь этот запах пробивался душок безумия.
Ра выступил вперёд, втолкнул Кроноса в дом и вошёл сам. То, что сейчас произойдёт, не предназначено чужим глазам.
Он повернул голову и бросил взгляд через плечо – туда, где Исида закрывала дверь. Стоящая У Трона указала ему на этот дом и на этого бога, и Ра не сомневался в верности её гаданий. Как не сомневался и в том, что в случае необходимости она не погнушается испачкать руки в чужой крови.
Перед лицом чужаков боги Та-Кемета всегда были едины.
Он кинул головы гарпий к ногам Кроноса.
– Только не надо лгать.
Лишь одно мешало Ра превратить этот дом в место преступления – непонимание. Он не понимал цели того, что произошло в джунглях. Натравить несколько тварей из Тартара на главу чужого пантеона? Бессмысленно. Они не убьют его, могут только ранить. Или отвлечь.
Кронос поднял одну из голов, повертел её в руках, будто навскидку определяя вес, и отбросил в сторону. Он был на добрую голову выше Амона и шире в плечах. Всклокоченная густая борода придавала ему диковатый вид, но хуже всего были глаза: яркие, лихорадочно блестящие глаза наркомана, готового ради дозы пойти на любую авантюру. Такие глаза хотелось выжечь.
– Ты, верно, будешь спрашивать, зачем, – осклабился он.
– И ты будешь отвечать.
Ра был слишком зол, чтобы тратить время на обмен любезностями, острословие и спецэффекты. Его глаза подёрнулись ярко-жёлтым свечением – Кронос вскрикнул, схватился руками за лицо, закрываясь от яркого солнечного света, который видел только он. Сквозь пальцы потекла кровь, разбавленная белесой слизью – всё, что осталось от расплавленных белков.
Боги тоже чувствовали боль, хотя их телесная оболочка была не такой хрупкой, как у смертных. Но что может защитить от солнца – чистой эссенции света, первоначального, зародившегося не в тысячах километров от поверхности планеты, а здесь и сейчас? Во всём мире было только одно место, куда не мог добраться свет Ра – его собственная тень.
Но сегодня он не отбрасывал тени.
Ра подошёл к Кроносу и заставил его убрать руки от лица – там, где раньше были глаза, дымились две чёрные дыры.
– Что тебе от меня нужно, Кронос?
Грек улыбнулся. Его борода и зубы теперь были заляпаны кровью – безумец находил смешным даже собственные страдания. Это была жуткая улыбка маньяка, оказавшегося на собственном пыточном столе. Но не она заставила Ра испугаться, а слова, что эта улыбка предвещала.
– Его зовут Люк, верно? Да, малыш Люк, вкусный маленький мальчик.
Ра схватил его за грудки и швырнул в стену, приблизив своё лицо к лицу древнегреческого бога, который смеялся ему прямо в лицо.
– Что ты задумал? Отвечай! ОТВЕЧАЙ МНЕ!
Если ты что-то с ним сделал, сукин сын... Я убью тебя. Я тебя уничтожу. Тартар покажется курортом по сравнению с тем, куда я тебя отправлю. Если ты хоть пальцем тронул моего сына.
Ярость захлестнула его, и Ра с трудом удерживался от того, чтобы не сжечь всё в радиусе нескольких миль.
А Кронос всё смеялся.
– Я приготовлю его под чесночным соусом. Сочное, пряное мясо хорошо пойдёт с итальянским вином. Я велел своим девочкам быть осторожнее с туловищем – там самые вкусные части.
Ра ударил его – наносил удары один за другим, сбивая собственные руки в кровь, выкрикивая один и тот же вопрос:
– Зачем он тебе? Зачем тебе мой сын?!
Если бы не вмешательство Исиды, неизвестно, как далеко зашёл бы его припадок ярости. Но женский голос подействовал на него, как кнопка «поставить на паузу» – он замер: рука занесена для удара, глаза наполнены ненавистью, на лбу пульсирует вена.
Кронос по стене осел на пол, сплюнул на пол кровь вперемешку с зубами и рассмеялся тем смехом, который хотелось затолкать ему обратно в горло. Какой весельчак.
– Старые привычки трудно изжить, – он развёл руками. – Все мы получаем силу разными способами.
Старые привычки. Ну конечно. Бог, пожиравший собственных детей, вряд ли побрезгует детьми других богов.

[SGN][/SGN]