Жар костра мешался с полуденным зноем. Снопы искры и раскаленный воздух опаляли лица стоящих в опасной близости людей.  Отступать им было некуда – в спины упирались острые клинки, и шаг назад являл преступление. По законам этого дня. По воле Сета. Казнь вершилась на месте, и костер жадно заглатывал новую жертву.
Помертвевшие от страха египтяне смотрели, как голодное пламя безжалостно сжирает тела. Сутех чувствовал, насколько они напуганы. Воздух дрожал от горячего дыхания пламени и дикого первобытного ужаса. Для детей Та-Кемета, всю жизнь посвящавшим переходу в Дуат, зрелище омерзительное. Противоестественное. И тем больше причин заставить их досмотреть до конца – пока Абу не накроет теплая египетская ночь, а тела не обратятся в горелые кости и пепел.
К сожжению тел Сет относился равнодушно. Быть может, потому что в своих странствиях по чужих землям он достаточно повидал обычаев, подчас куда более странных, чем египетские, а, может, – потому что не понаслышке знал, что врата Дуата открыты только для погибших богов. Не отрываясь, смотрел он на ревущее пламя, и в его глазах роились призраки прошлого.
На запах предательства в Абу пришла смерть, напиталась свежей кровью и страданиями, насытилась сырым запахом истерзанной плоти. Из пограничной твердыни город обратился в гнойную язву - отравляющую кровь, ползущую по здоровой плоти и с каждым днем грозящую новыми опасными нарывами. И эту заразу Сет излечил - вырезал до живого мяса. Алая кровь щедро пролилась по богатым дворцам и покоям вельмож-предателей. Сутех не щадил никого: ни зачинщиков, ни их семьи. Абу получит урок, жестокий, наглядный. Запоминающийся.
В разгар очистительного шествия ему сообщили об отряде воинов под знаменами царя Кемета. До города им оставалось меньше дня пути. Сет не колебался – появление кого-то из свиты Гора не повод прекращать вершить его правосудие.  Уже свершенного будет достаточно, чтобы призвать Сутеха к ответу, но тот, кто направляется сюда, получит его не раньше, чем песчаный завершит свои дела здесь. И солнце померкло, сокрытое танцем иссушающих пустынных ветров, и звон клинков мешался с криками и стонами умирающих, и кровь текла полноводной рекой, словно красный Нил.

Абу молчал, устланный страхом и пеплом. Когда в притихший город вошла конная процессия, Сутех ждал их у пепелища. Позади безмолвными изваяниями застыли его воины - порождения мрака, безжалостные убийцы, преданные последователи.
В статном всаднике, что ехал впереди, бог хаоса узнал Имсета, третьего сына Гора. Покровителя юга, - мысленно продолжил пустынный, всматриваясь в тронутое загаром лицо царевича. И тем хуже для царского сына. В столицу Кемета вести идут удручающе медленно. Вот и Амсет здесь появился по воле своего отца, не догадываясь, что к южным границам, купившись на льстивые обещания, уже подступают шакалы.
- Ты опоздал, царевич, - с усмешкой оборонил Сутех, снизу вверх глядя на всадника. Обеими руками бог хаоса опирался на устремленный в землю хопеш. Чутье подсказывало – разговор будет коротким.

[AVA]http://5.firepic.org/5/images/2014-09/14/zk1bzkjejeri.jpg[/AVA]

Издревле чужеземцы обращали свой взор на Египет. Черная земля вздрагивала от их ударов, насыщалась кровью и своих сынов, и посмевших ступить на нее со злым умыслом, но не меньше вреда рождалось и внутри Кемета.
И он был опаснее.
С предателями Абу было покончено, другой же источник вреда стоял прямо напротив Сета. Только в отличие от напуганных и теперь уже мертвых смертных, этот имел божественное происхождение и обещал больше проблем. И уж точно больше последствий.
Бог хаоса смотрел на царевича, размышляя, как быстро царская гордость уступит собачьей преданности и многолетней дрессировке. Иными словами, когда Амсет осознает, что в одиночку вершить справедливость будет трудновато, и здесь появятся еще три верных пса вместе со слабоумным соколом. И когда это свершится, Сет потеряет время и своих людей.
А трупный выкидыш будет торжествовать.
Невольно Сет сжал рукоять хопеша. Его мысли бежали дальше и отдавали привкусом тлена. Горстка преданных чудищ и южные земли Египта – все, что осталось у пустынного бога. Он называл их своими, понимая, что лжет самому себе. Властвовал с мыслью, что в любой день боги могут потребовать от него уйти. И был готов развязать новую кровопролитную войну, потому что тогда у него останется одна лишь бесплодная пустыня. Такая же выжженная и пустая, как он сам.
- Безнаказанным, - наконец, произнес Сутех. – Ну конечно.
Пустынный по-прежнему не двигался с места. Замерли и его воины, готовые по первому знаку броситься на царских посланцев и добавить в черноту пепелища свежих, красных красок.
- Скажи мне, царевич, ты такой же зоркий, как твой отец? Ты уже посчитал, сколько людей здесь погибло? – взгляд бога хаоса полнился насмешкой.
Он откровенно провоцировал Имсета. Для Гора сигналом к нападению послужил бы черный дым от сожженных тел, его сын пока же демонстрировал удивительное спокойствие, за которым прятался разум или самая обыкновенная трусость.
Хватит ли Амсету смелости,  чтобы напасть.
Достаточно ли в нем разума, чтобы увидеть.
- Ты не думал, что эти смерти не случайны? – продолжил бог хаоса, сощурившись и разглядывая воина. Ему вправду было отчасти интересно, насколько отпрыски Гора отличаются от своего царственного отца – например, умеют ли они думать своей головой. – Или Гор не учил этому? Только подчиняться.
[AVA]http://5.firepic.org/5/images/2014-09/14/zk1bzkjejeri.jpg[/AVA]