Ава очень гордилась своей работой: секретарь - должность почётная и ответственная, позволяет ежедневно общаться с обожаемым начальством. За исключением тех дней, когда босс тратит своё бесценное время на... на таких вот.
Секретарша перевела взгляд на лежавший в тележке обрубок и скривилась. Садрагиэль её раздражал. Очень раздражал - своей неуместной наглостью и отсутствием почтительности к старшим демонам. Очень хотелось проучить, вот только делать этого прямо в кабинете Люцифера не стоило.
Аваддон несколько раз с чувством пнул тележку, потом пошарил под шкафом, доставая почку и закинул её туда же, где уже валялось всё остальное.
- Сам не мог собрать? - сварливо сказал он. - Я тебе в уборщицы не нанимался. И вообще, одной почки тебе должно хватить.

Когда тележка наконец выехала в коридор, архисекретарь уже чувствовал себя безумно уставшим. Раздражение очень его утомляло, притом что раздражаться приходилось на весьма недостойный для этого объект.
Он не мог осуждать четверговых увлечений Люцифера, но всё никак не мог взять в толк, за что выбрали Садрагиэля. Он же был мерзкий. Совершенно мерзкий.
Целых двадцать метров Аваддон терпел и не реагировал на подначки. Стискивал зубы и делал вид, что в тележке находится какой-то милый канцелярский мусор, который надо просто донести до урны. "И этот мусор не разговаривает. Не разговаривает. Мне просто мерещится."

К великому сожалению секретаря, ангельское терпение у него отсутствовало даже в его бытность ангелом. Сейчас же, будучи демоном, Аваддон был совсем нетерпим. И ему как никогда хотелось дедовщины и угнетения. Тележка сделала резкий разворот и ударилась в стену. А потом ещё раз, вываливая всё, что в ней было, на пол. Лампочки на потолке замигали.
- Что, чешется, да? - сквозь стиснутые зубы прошипел Аваддон. - Ну так я сейчас тебя почешу!
Прицелился чуть пониже живота и врезал каблуком туда, где, по его мнению, чесалось больше всего.
- Червяк! Ты просто мерзкий червяк, который возомнил о себе невесть что! Ты просто... - демон замолчал, потому что ни в одном языке мира не было подходящего наименования для столь недостойного создания. Поменял пинательную ногу  и ещё несколько раз врезал туда же с завидной точностью.

Сейчас Ава как никогда была близка к помешательству. Даже руки тряслись мелкой дрожью, как у пережившего инсульт. В глазах было темно - или это просто от злости демона начались проблемы с освещением?
Аваддон перевёл взгляд на табличку на стене. "Здесь не мусорят" - издевательски гласила она.
- Ыыыыргх.... - прохрипел секретарь. - Ну ладно, червяк, поехали дальше.
Он небрежно затолкал тело обратно в тележку и покатил дальше - туда, где мусорить будет можно.
- Почесать ещё что-нибудь, милый? - поинтересовалась Ава, чувствуя, как под пальцами гнётся металлическая ручка тележки. - Пока мы ещё не приехали?

Отредактировано Abaddon (2014-09-23 11:00:08)

Урна была слишком далеко, чтобы просто донести туда наглый мусор, вышвырнуть и забыть, как страшный сон. Железо гнулось в руках архидемона, но Аваддон раз за разом напоминал себе: Люцифер расстроится, если лишить его четверговой жертвы. Нельзя расстраивать босса - это не по регламенту и уж всяко вредно для здоровья.
Если бы секретарь был чуть менее щепетилен, то карательные меры не ограничились бы пинком. Поэтому, когда Садрагиэль снова заговорил, Ава наклонилась и прошипела всего одно слово:
- Заткнись.
Она знала, что её не услышат. Многие демоны уже прониклись бы, но только не этот. Чувство самосохранения у него отсутствовало напрочь. Ах, если бы только Люцифер оставил владениям Аваддона первозданный вид! Тогда можно было бы привезти туда Садрагиэля на экскурсию. Но нет, область, названная по имени архидемона, приобрела такой же психический радужный окрас, как и всё вокруг. Никаких вопящих грешников, никаких кипящих котлов, рек раскалённой лавы и прочей адской атрибутики. Только какая-то розовая хрень в фиолетовую крапочку, которая снилась несчастному секретарю ночами. А ещё ему снилось, что босс вызывает его в кабинет и спрашивает, нравится ли ему новый ремонт. Кошмар заканчивался тем, что Аваддон говорил, что ремонт - просто мерзость, а Люцифер промакивал глаза платочком и говорил, что очень расстроен.

Архидемон так проникся воспоминаниями, что чуть не пропустил лестницу и не скатился вместе со своим грузом. Спускаться с тележкой было довольно проблематично, поэтому секретарь просто разжал пальцы и оставил Садрагиэля ехать по ступенькам самого по себе. Одним пинком - баммм каблуком в бортик! - Ава отправила тележку в полёт на этаж ниже, а потом села на верхнюю ступеньку. Фобии понемногу начали до неё добираться, все три, и теперь архидемону стало как-то неуютно. Захотелось повернуться назад, убежать в кладовку и плакать, утирая чёрные, полные туши слёзы батистовым платочком. Всё это было так страшно. А Садрагиэль был такой мерзкий.

От немедленного выбрасывания белья в урну Аву спасло только то, что урны поблизости как раз не было. Мусорить было нельзя категорически! А значит, следовало сделать над собой усилие и таки подобрать Садрагиэля, который, судя по грохоту, уже куда-то доехал.
Аваддон спустился на несколько ступенек, перегнулся через перила и крикнул:
- Не буду я подбирать твою почку! Сам неси! Сам!
Голос секретаря сделался почти истерическим. Ава была близка к нервному истощению. То, что не смогли сделать тысячелетия в аду, сделал один мелкий нахальный демон - Ангел Бездны собирался устроить истерику. Ту самую, с метанием чего-нибудь в стену, с некрасивыми завываниями и размазыванием косметики по лицу. Обойтись без сквернословия тоже было никак нельзя.

Архидемон ещё немного потоптался на месте, снял очки, сидевшие на переносице, нервно погрыз дужки. Потом водрузил окуляры обратно и отправился в очередной раз соскребать Садрагиэля с пола. Единственное, что утешало, - это наличие урн этажом ниже. Всего пара метров - и можно будет выбрасывать наглеца как отработанный материал. Ава спустилась вниз, мысленно расхваливая себя за находчивость: пинок заставил тележку прокатиться не один, а целых два пролёта и врезаться в стену. Правда, от столкновения тележка почему-то не пострадала, зато по стене пошли трещины.
Аккурат над трещиной висела табличка: "Соблюдайте тишину!". И вторая: "Здесь не мусорят".
Аваддон подошёл к тележке с большой опаской, стараясь не смотреть на её содержимое. Потому что некоторая часть содержимого относилась к его новоприобретённым фобиям. Проблема была в том, что архисекретарь был слишком горд, чтобы смиренно эти фобии терпеть.
Поэтому Ава приложила ладонь к боку тележки, заставляя металл раскалиться, и, в своей уже привычной вежливой манере, потребовала:
- Прекрати, ты, убожище. Иначе я тебя сейчас зажарю. И до урны довезу уже угольки. Я - Аваддон, демон разрушения и истребления. И я тебя истреблю, так и знай!
Подумала и прибавила:
- Вот даже не сомневайся.

В ближайшие сто метров урны в коридоре не было.

Отредактировано Abaddon (2014-10-01 23:52:16)

У Авы было темно в глазах. Табличка на стене превратилась в целую галерею табличек, которые не желали висеть смирно, а издевательски подпрыгивали на месте. Казалось, конечно. От злости ещё и не то бывает. Самым обидным для архидемона было то, что свою злость приходилось распылять на такого мелкого, почти неизвестного вредителя. Аваддон даже имени его не помнил - ну, или притворялся, что не помнил. Зато он прекрасно соображал, что весовые категории у них совсем неравны и он мог бы размазать своего обидчика по полу ровным слоем. Мог бы теоретически. Но практически - никак. Благосклонность Князя была очень серьёзным преимуществом. Которое "убожище" явно не заслужило.
Аваддон снова вспоминал сражения против архангелов, делёжку власти в Аду. Всё, что могло бы его убить, но не убило, а только прибавило силы и власти. Он лез наверх по чужим головам, предавал, хитрил - и чего ради? Чтобы Люцифер - тот, ради кого он убивал - мешал ему убить одну козявку?

Строго говоря, Люцифер в данный конкретный момент ничему не мешал. В коридоре были только секретарша Ава и тележка с содержимым. Содержимое тянуло беспалые руки, гнусно хохотало и... угрожало?
- Ты говоришь, что Я - боюсь? - прохрипела Ава, на миг даже забывая про тщательную прожарку демона. - Я?!! Наверное, ты забыл, кто ты, червяк. И как далеко твоя канава от того, что Я делаю.
Каждое "Я" было похоже на гвоздь, со всего маху вбиваемый в макушку Садрагиэля. Так хотелось заставить его замолчать, а потом снова бить без всякой жалости, не останавливаясь. И Аваддон бы причинил ещё больше боли, если бы не помнил, что именно этой реакции от него и ждут.

Архисекретарь отошёл от тележки на пару-тройку шагов - так, чтобы гнусный оппонент не мог до него дотянуться ни одним из своих обрубков. Подвигал пальцем очки на переносице, словно собирался почесать нос этой самой оправой.
- Тебе не хватает краткого экскурса в историю, - заметил он. - Тогда бы ты сразу сообразил, на кого можно разевать пасть, а на кого - нет. Что ты можешь знать о страхе, червяк? Все твои фобии - это глупость, которая способна испугать только человека. Сказать, что было по-настоящему страшно? Предать Создателя. И всё-таки я его предал.
Садрагиэль был так близок от смерти. Всего три шага, отделяющие демона смерти от своей предполагаемой жертвы, но Аваддон всё ещё колебался. Он не хотел огорчать обожаемого босса, помнил, как для того важны эти нелепые в своей сентиментальности четверговые встречи. Эти встречи можно было бы воспринимать как милую странность, как очаровательное чудачество, если бы Люцифер не выбрал в качестве визави именно Садрагиэля. Потому что - Аваддон не мог подобрать иного слова - Садрагиэль был мерзким. В Аду было предостаточно малосимпатичных персон, но от этого демона Аву просто трясло.

Да, действительно трясло. Секретарь перевёл взгляд на свои руки - те и правда дрожали, как у жертвы болезни Паркинсона. Аваддон чувствовал, что опасно близко подошёл к той самой черте, после которой уже всё равно.
- Ты говоришь, я боюсь убить тебя, - принялся рассуждать архидемон, прохаживаясь туда-сюда мимо тележки с благодарным зрителем. Он прислушивался к своим ощущениям и понимал, что фобия действительно есть. И ему это не нравилось. Фатально не нравилось. - Но на самом деле, ты просто жалкий дилетант. Ты ничего - слышишь? ничего! - не знаешь о страхе. Я покажу тебе.
Внутри как будто лопнула какая-то струна. Будто оборвалась нить, привязывающая негодующую маску секретарши Авы к безразличному лицу Аваддона.

Архидемон остановился, и на этот раз его лицо действительно было спокойно. Ни следа раздражения или хотя бы неудовольствия. Глаза за стёклами очков были пусты.
- Начнём? - спросил он, но ответ собеседника его не интересовал. Они начали бы в любом случае. И особенно быстро - в случае отрицательно ответа.
Невидимая удавка подцепила Садрагиэля за горло и выдернула из тележки, заставляя повиснуть почти под потолком. Аваддон задумчиво изучал свои секретарские когти и даже не старался смотреть вверх.
- Мне очень нравится мой маникюр, - тихо и серьёзно сказал он. - Удобно отрывать скотч. Перелистывать бумаги. А ещё делать так.
Он царапнул ногтями воздух, как будто срывал с невидимой ранки невидимую коросту. И с Садрагиэля клоками полезла кожа, особенно усердно - с отрастающих конечностей. Когда слой сходил, Аваддон брался за следующий, пока кое-где по всему телу не стали видны кости.
- Мне не обязательно убивать тебя, козявочка. Ты сам сдохнешь.
"Князь будет расстроен, но моя совесть чиста. Ну почти".
Убедившись, что от тела Садрагиэля осталось процентов тридцать, архидемон остановился, глядя на ошмётки на полу.
"Не мусорить" - гласила табличка на стене.
Аваддон улыбнулся.
И табличка рассыпалась прахом.

Отредактировано Abaddon (2014-10-13 00:00:16)