In Gods We Trust |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » In Gods We Trust » Основная игра » (10.02.2014) Чернее тьмы
Время действия: 10 февраля 2014 год
Участники: Асмодей, Иш Таб
Место событий: Гвадалахара, Мексика. Приёмная психиатра
Описание: Для психиатра все клиенты, как верующие для бога, - особенные. Вот только некоторые клиенты особеннее других.
Отредактировано Ish Tab (2014-11-12 21:38:00)
[AVA]http://i003.radikal.ru/1409/a1/2088f1049ccf.jpg[/AVA]
Все начинается с тиканья часов. Сознание медленно выплывает из летаргического сна; сквозь черные мушки проступают очертания темной комнаты. Комната явно засрана, но в ноздри пока не пробился запах вони.
В черепной коробке раздается назойливое и неумолимое «тик-так, тик-так», а над самым ухом жужжит муха. Определенно жирная и блестящая муха, обожравшаяся дерьма… только они так громко жужжат.
Асмодей поморщился и пьяным движением руки врезал себе по щеке, отгоняя дерьмоедку. Конечность плохо слушалась, потому что ею давно не шевелили. Изо рта вырвался мучительный хрип, когда в нелепых попытках пошевелиться захрустели кости. Он провалялся на полу неделю, а может и две… в одной и той же позе, как гусеница, ждущая своего часа. Вот только часа не случилось, и голый грязный мужик совсем не выглядел бабочкой. Он нелепо лежал, вонял и даром что не разлагался. А еще думал о дне недели, времени суток и не сдохли ли шлюхи за стенкой с голоду. Хотя, скорее уж тараканы в этой комнате сдохнут…
Это случилось не в первый раз и даже не во второй. Назовем это медитацией, полетом в Астрал для достижения наивысшей мудрости. Неизвестно насчет мудрости, конечно, а вот полет точно удался…
Спустя час Асмодей смог подняться, походить от одной стены к противоположной и послушать пьяный гогот за стеной (шлюхи живы и им весело – Аминь.)
На Нью-Йорк уже опустился февраль, за окном плыли густые сумерки.
Демон подошел к зеркалу, почесал рыжеватую бороденку, уткнулся лбом в грязную поверхность и претерпел чарующие метаморфозы.
Бонита была хороша, чертовка. Сиськи, жопка на зависть Джей Ло, губки уточкой – в общем, полный набор. Вся такая… Бонита, одним словом. Силиконовый кусок мяса, обтянутый тканью белого платья.
-Розовые, розовые сосочки. Со-соч-ки. – сказала она, пробуя томный и прокуренный голос на слух. Затем накинула легкий плащик и поцокала каблуками в поисках приключений на задницу, которую пока не додумалась застраховать.
-Бонита, куколка! Давненько ты к нам не заходила, чертовка!
-Что, трудно прокормиться без моей мохнатки, а? – Асмодей неприлично хохотнул, подкрашивая губы пожирнее красным. Магдалена, хозяйка одного из дешевых борделей на окраине, шутку юмора тоже оценила. Или сделала вид. Мохнатка-то нужна, в самом деле.
-Тут тебя один заждался. Очкастый такой кент, все заикается да спрашивает «где Б-б-б-бонита?»
-Веди что ли.
Кент был дерганый какой-то, протирал лоб платочком и смотрел сконфуженно, как Гумберт на Лолиту. Ну Лолита, понятное дело, времени даром не теряла – взяла за галстук и повела в комнатушку сношаться. Но, зажимая чужое лицо у себя в сиськах, думала очень коварные думы…
-Грязный щенок. – Пролепетала будто между делом.
-Ч-что, п-прости?
-Потный импотент, говорю. Развратное, грязное чмо! ЧМО!
-Б-бонита, т-ты что?!
-Губошлеп, маменькин сынок, часто дергаешь свой карандаш, а?! Пока мамочка не видит!! – Бонита неприлично сильно держала клиента за уши и трясла его голову, сбивая с носа уродливые очки. Клиент блеял невнятно, потом разозлился и неуверенно дал шлюхе по щам. Но шлюха не угомонилась, выкрикивая оскорбления, брызгая слюной и кривя ярко накрашенный рот. В глазах незадачливого мужика перекошенное женское лицо изрыгало проклятья в замедленной сьемке, а в голове билась только одна навязчивая мысль: «как же заткнуть эту блядину? Как? КАК?»
Тут Бонита заткнулась и скользнула заинтересованным взглядом по своей сумочке. И мужчина, осененный божественным знанием, принялся рыться в ней, пока не выудил складной нож.
-З-за-заткнись сейчас же или…!
-Или что, соплежуй?! УБЬЕШЬ МЕНЯ, ПОДИ?! КИШКА ТОНКА! – Сначала она расхохоталась, а потом захрипела, когда тупое старое лезвие продырявило горло. Но как-то криво продырявило, скажем, даже проехалось (очки-то сползли)… Потом задело ключицу, воткнулось в пышную сиську, разбрызгивая кровь и силиконовое желе. Бонита заорала резаной свиньей, судорожно закрывая раны на горле руками, вскочила с постели и, в чем мать родила, выбежала в коридор, распугивая остальных шлюх и старую Магдалену.
-Я ПОДЫХАЮ, вы что стоите?! Он меня убиллммфф… УБИЛ! Караул, полицияаарххх! - но потом Бонита забулькала, захрипела и неловко шлепнулась на пол, хватаясь за штанину хозяйки борделя в некоем трогательном агоническом порыве… глаза ее остекленели, а левая нога в соскочившей туфельке неловко подергивалась в конвульсии.
Кругом поднялся писк-визг, Магдалена схватилась за сердце и набрала крышу из 911. Неудачливого Потрошителя, кричавшего «Я ничего не делал, я ничего не помню!» прижали и скрутили, не давая не малейшего шанса объясниться.
* * *
-Мистер Шоу, к вам адвокат. Мистер Маркольф.
-Но я н-не… не з-звонил.
-А мне и не надо звонить, я сам прихожу. – Мистер Маркольф оказался улыбчив и выглядел как детектив из дешевого сериала. Их закрыли в уединенной комнате для допросов. Беседа обещала быть интимной. – У вас проблемы, голубчик, – прицокнул досадливо, но расстроенным ничуть не казался.
-Вас н-наняла м-моя жена? Она уже з-з-знает, что я здесь?
-Нет, проклятый ублюдок, я не знала, что ты здесь, – Жена мистера Шоу выглядела очень недовольной. Сидела напротив, пялилась сердито и поджимала губы. А муж застыл с приоткрытым ртом, сконфузился даже больше чем в борделе, – стыдно тебе, кобель?!
-Н-но к-как ты тут… а где же а-а-адвокат?
-В жопе твой адвокат! Ты меня УБИЛ, какой нахрен адвокат?! – окровавленная Бонита скрипела зубами и тыкала в побледневшего мистера Шоу пальцем. Тот вскочил, как в зад ужаленный, и прижался к стене. Шлюха вскочила следом и буквально напирала подпорченным бюстом. – И знаешь, что самое страшное?
-Я с-сошел с у-ума…Г-гос-поди…
-Не поминай имя Господа всуе, богохульник! – Бонита врезала несчастному в живот, заставляя согнуться и съехать по стеночке на пол. Слабый какой-то, мало овсянки в детстве жрал… - так знаешь, что самое страшное?!
Но клиент уже скулил и на вопросы отвечать был не способен. Асмодей прищурил накрашенные глазенки, приподнял ногу в туфле:
-Ты мне НЕ ЗАПЛАТИЛ! – и вмазал шпилькой прямо в пах, слушая ор и кровавое чавканье. Затем вмазал еще раз и еще, и еще, - грррязный ублюдок, неблагодарная скотина! Не заплатил мне! Не заплатил!! – Мистер Шоу, видимо осознав всю степень своей вины, перестал скулить и только мелко трясся. Глаза его остекленели. А Бонита, не выдержав собственной экспрессии, поскользнулась в луже крови и упала рядом, больно сломав ногу. Хотя нет… не больно.
Асмодей вздохнул и причмокнул губами, чувствуя на языке мерзкий гнилостный привкус. Поднес наманикюренные пальчики к лицу и стер густую черную жижу с подбородка. Затем поморщился и обтер их о рубашку мистера Шоу.
-Кажется, я хочу печенье с предсказанием… - прошептала шлюха и растворилась в черной дымке.
Гвадалахара плевать хотела на февраль, светила ярким солнцем и гоготала мексиканскими детьми. В этом районе дети были беззубые, пыльные и кричали, что тетя испачкалась в кетчупе.
Тетя плелась к знакомому ресторанчику, прихрамывая и старательно прикрывая торчащую кость подолом платья. Эта наигранная хромота несла в себе глубокий смысл и удовлетворение от ощущения пропоротой кожи. Нога волочилась неохотно и могла бы уже давно привестись в божеский вид, но… Но.
Асмодей доковылял до ресторана китайской кухни - что на окраине Гвадалахары было почти экзотикой - приткнулся к прилавку и взял дешевого пойла, плюс две печеньки с предсказаниями. Из-под подола магическим образом возникла смятая в шарик купюра, которую он ответственно принес в плату.
Потом пришлось взбираться на второй этаж. И фантомные ощущения усталости, острого одиночества и страдания достигли пика. Асмодей прислонился к обшарпанной двери, напрочь игнорируя обалдевшую секретаршу, и стукнул пару раз донышком бутылки, принимаясь подвывать:
-Падре! – затем увидел табличку, припоминая имя, и исправился, - то есть мадре… Я согрешил и нуждаюсь в утешении! А еще я, кажется, шлюууухааа! И мне надо пи-пи…
-Заткнись, грязная шлюха, чего ты воешь?! – соседняя дверь открылась, и на пороге возник потревоженный трансвестит.
-Эй! То, что ты с утра подмыл свои причиндалы, не дает тебе права меня оскорблять! – Асмодей пнул здоровой ногой дверь в кабинет Изуми Табаширо, и вкатился внутрь. Пахло здесь предсказуемо – дешевым табаком. Демон прошаркал стеснительно к стульчику напротив Изуми и молча сел. Молча поставил на стол бутылку и две печеньки, а затем уложил туда же голову. И только потом жалостливо и тоненько заскулил, как побитая псина:
-Ууууууу….уууу, - но вовремя залез руками под подол и вытащил еще парочку скомканных купюр (и даже мелочь!), вывалил скорбно к другим гостинцам, а уж опосля продолжил скулить, - Уууу…. сигареткудайпожалуйста…ууу….! Изуми… твои черные окуляры как всегда безупречны. Ты не соизволишь погладить меня по затылочной области?
Отредактировано Asmodeus (2014-09-25 00:04:38)
Сколько демонов нужно, чтобы заменить лампочку?
Гвадалахара – чудесный город, полный жизни, как заплесневелый сыр в жаркий день; громогласный, как богохульство в храме; яркий и блестящий, как пролившийся и играющий на водной глади бензин; многоцветный, как синяк. Многочисленные центры его культурного досуга (вне зависимости от того, что здесь считалось культурой, а что – досугом) кипели суетой, активностью и всяческого рода бурной деятельностью, как муравейники с дохлым животным посередине. Днём – сувениры и бурито, ночью – наркотики и плоть. Кровь пятнала улицы, как граффити человеческих пороков, летопись аморальной, но, на взгляд Изуми, необходимой битвы.
Битвы кипели вокруг, начинались и оканчивались ежесекундно – даже маленькие человеческие трагедии были важны, поскольку кормили её. Дохлые животные привлекают не только муравьёв, но и зверьё покрупнее, даром что падальщика.
Изуми затушила окурок. Голоса за стеной стали громче – здесь ни у кого не было секретов. Фанера и экономия на стройматериалах делают любых соседей лучшими друзьями.
Сколько демонов нужно, чтобы заменить лампочку? Один возник на её пороге, едва ли не вполз, распластался по столу между пеплом и окурками, весь такой побитый и жалкий, сам на себя не похожий, что выгнать рука не поднялась – а ведь поднялась уже! Изуми молча прошла к двери, молча же закрыла её за незваным клиентом. Прикурила сигарету и, уже дымящуюся, вставила Асмодею между губами. И неважно, что губы – женские, незнакомые: своих клиентов Изуми Табаширо узнает даже в чужом обличье. Раз уж так вышло, что некоторые могут его менять. Это тоже часть диагноза.
– Если хочешь ласки, то ты ошибся дверью, – она села в кресло напротив, закинула ногу на ногу и подкурила ещё одну сигарету – на этот раз для себя. В некоторых приёмных клиентам в качестве угощения предлагали конфеты и фрукты, но Изуми этого не практиковала.
Она вообще много чего не практиковала. На последнем съезде ассоциации психологов – том самом, где у неё на выходе отобрали лицензию и полотенце из номера – они заявили: ты далека от психиатрии, ты далека от нас, ты далека от науки! Они даже не представляли, сколько бы Изуми отдала, чтобы быть ещё дальше.
– У твоего нового образа есть имя? Как мне тебя сегодня называть? – маленькие ролевые игры тоже были частью сеанса – настолько, насколько Изуми оказывалась в них не втянута. Всё те же маленькие человеческие трагедии разыгрывались в её кабинете, как на сцене – а то, что они не были ни маленькими, ни человеческими, не отменяло их трагичности.
Асмодей был ей любопытен. Обычно такие заканчивают тем, что насилуют всё, что шевелится, уже не шевелится и вообще никогда уже не пошевелится. Но Асмодей с этого начинал. Теперь, судя по перелому и нарочито глянцевому образу, его фантазия истощалась. И это подводило нас к очень важному вопросу: сколько демонов нужно, чтобы заменить лампочку?
Она взяла печенье, раскрошила его в кулаке, бросила остатки на стол. Извлекла из крошек, как жемчужину из раковины, промасленную бумажку, и вслух прочитала:
– «Ваша жизнь будет богатой, насыщенной и полной всяческих удобств», – она хмыкнула. – Им следовало добавить: «Просто не очень долгой».
Они кивнула на второе печенье из оставшихся.
– Посмотришь, что для тебя приготовили судьба, завтрашний день и Чин Хо Чао?
Сколько демонов нужно, чтобы заменить лампочку? Сложно сказать. Они предпочитают, чтобы вы оставались во тьме.
[AVA]http://savepic.ru/5993935.png[/AVA]
Отредактировано Ish Tab (2014-09-26 22:32:37)
Асмодей жадно обхватил предложенное курево губами, ну прямо как ребенок желанную сосочку... Затянулся основательно, втягивая щеки, и спепелил одной затяжкой добрую половину сигареты. Вонючий дымок медленно засочился изо рта плотной струйкой. Изуми курила тоже - это они так настраивались на нужный лад, обменивались первыми ничего не значащими фразами на уровне бытовой телепатии, типа:
"-Ну что, как сам?
-Сегодня я случайно наступил кое-кому на член. А потом очень сильно загрустил.
-Нет желания перерезать вены?
-Я думаю об этом..."
Когда Изуми закрыла дверь, помещение стало изолированным от остальной повседневной реальности. Оно слегка рябило и расплывалось в клубах сизого дыма, переливаясь многочисленными тенями. Даже звуки китайского ресторанчика и возмущенных трансвеститов сошли на нет в асмодеевой голове. Она была не права, когда сказала про ошибочную дверь. Ласка имеет множество оттенков... и каждый ищет утешения по-своему. Хриплый и монотонный голос Иштаб обволакивал не хуже сигаретного дыма. Успокаивал так, как может могила успокаивать покойника. Кабинет напоминал склеп, а место религиозно-памятной скульптуры занимала сама Изуми. Такая же незыблемая, постоянная и умиротворенная. Она иногда напоминала столб, который нельзя обойти не побившись лбом.
Даже время здесь текло по иным законам, растягиваясь и сплющиваясь в гармошку. Хотя... может и вовсе останавливалось, черт его разберет.
-Ты можешь звать ее Бонита. Но я хочу сразу предупредить, что она грязная шлюха. Даже трусов не надела, когда из дома выходила. Ей за это и прокололи сиську. В смысле не за трусы, а за то, что шлюха. И язык как помело... ах, этот бы язык да в правильное русло. - Морольф замолчал, практически замирая, перекатывая и зажевывая во рту уже потухший бычок. Только влажные оленьи глаза по-прежнему следили за скупыми жестами богини. Он перестал имитировать дыхание своей смертной оболочки, грудь больше не вздымалась... А затем послышался тоненький хруст печенья. Изуми зачитала предсказание, оказавшееся на редкость предсказуемым.
-О нет, не следовало... уже очень долго. Доооолго... - женщина вдруг дернулась конвульсивно, срыгивая на стол лужицу черной смолянистой жижы. Из ноздрей тоже подтекло немного, - Прости, это непроизвольно. Много накопилось за две недели. Бонита потом уберет, надо же как-то приносить пользу обществу.
Асмодей шмыгнул носом, усаживаясь ровно, и взялся за второе печенье. Крошки так же посыпались на стол.
-"Вы непременно увидите того, кого так страшитесь, но желаете увидеть... если сегодня облачитесь в белое." - Демон натужно сглотнул новый комок в горле и медленно опустил взгляд вниз, оценивая свое драное платье, некогда бывшее белым. Скуксил плаксивую гримасу, обиженно хрустнув переломом, и снова принялся подвывать в тон бездомным шавкам на улице.
-Понимаешь, у меня есть одна маленькая проблемка. - голос, по мере произнесения фразы, постепенно сел. Грязное платье неожиданно раздулось вширь, ноги приобрели волосяной покров, а туфли стали маловаты. Асмодей поскреб немного сальную растительность на подбородке, глядя на Изуми водянисто-голубыми глазами. - Семейного характера. Мой любимый брат, кажется, про меня совсем забыл. Но я-то про него помню! Я даже ссать хожу с его именем на устах, так струя ровнее получается! И мне бы немного поддержки... участия. Добрых слов. - Он снова помолчал, пожевал губу, пользуясь тем, что Изуми на редкость терпелива сегодня, а затем вытаращился на нее в немом озарении. Ведь на него действительно снизошло озарение:
-Я знаю, ты не фанат семейной терапии, но я же сегодня в белом! Осталось только пригласить его... это оставляю тебе, как опытному специалисту. Не знаю, что там нужно... мертвая курица, мертвая девочка, может рояль? Все три пункта мне под силу. - Взгляд даже полыхнул азартом и перестал быть таким водянистым. Асмодеем овладело противоречивое чувство... это все равно что лишаться девственности на выпускном - страшно, но хочется!
Отредактировано Asmodeus (2014-10-01 23:35:36)
Клиенты Изуми любили рассказывать расхожий анекдот:
«– Почему Иисус родился не в Мексике?
– Потому что не нашли трёх мудрецов и девственницу».
Она бы ответила на этот вопрос иначе. Возможно, в Мексике родилась сотня иисусов. Воспитание сынов божьих у майя было строгое – чаще всего их сразу убивали. Это делало их мужественными и стойкими. Естественно, убивали с особым почётом и выделяли для них лучший из жертвенных алтарей.
Бонита не была похожа ни на Иисуса, ни на мудреца и уж точно ничем не напоминала девственницу. Изуми молчала – в этом был излюбленный приём психиатров: ничего не делать и смотреть, что будет дальше, позволять пациентам вариться в собственном соку и ждать, когда на пол вытечет правда.
Дальше было вот что: рефлекторное извержение содержимого из желудка (или что там у демонов его заменяет), эксгумация печеньевого предсказания и превращение чудовища в принца... или принцессы в чудовище. Это уже вопрос личных вкусов.
Ничто из этого, даже зловонная лужица на столе, не смутили Изуми. Её вообще было трудно смутить – если речь, конечно, не об азиате с британским акцентом.
Кажется, их сеанс скатывался в пропасть семейной терапии.
Она закатила глаза – действие совершенно бессмысленное для любительницы тёмных очков – и потянулась за сигаретой. Эту мысль нужно было обкурить.
Есть вещи, о которых лучше не говорить. Но Асмодей напьётся и расскажет о них всё равно – что и произошло сейчас, когда он начал потоками изливать на неё душевные откровения. Уж лучше бы блевал дальше. Комплекс младшего брата – экая новость, давайте возьмёмся за ручки и пострадаем!
Скучающее выражение лица Изуми многие ошибочно принимали за спокойствие. И всё же... Всё же. Ей был симпатичен этот выкидыш христианской преисподней – так в грозу симпатичен грязный блохастый щенок, что скулит у двери в луже собственных испражнений. Так и хочется отмыть, чтобы посмотреть, какую породу скрывают грязь, дерьмо и комки шерсти.
Сигарета закончилась, как и вдохновенная тирада Асмодея. Неудивительно, всему когда-то приходит конец. Иногда он выглядит, как мексиканско-японский психиатр.
Она затушила окурок в ближайшей пепельнице – та на беду оказалась консервной банкой из-под тушёнки – и приспустила очки на кончик носа, очень внимательно посмотрев на Асмодея поверх стёкол.
– Два правила. Во-первых, ты не будешь использовать меня, чтобы привязать к себе брата. Во-вторых – и тут действует правило моих соседей: за двоих двойная плата.
Обычно чтобы вызвать дьявола, нужно зарезать девственницу, но Изуми слишком хорошо помнила тот анекдот, поэтому и пытаться не стала.
Она вышла из кабинета, а вернулась с большой жестяной банкой, чайной ложкой, стаканом кипятка и консервным ножом. Поставила всё на наименее захламлённую поверхность, которая по странному стечению обстоятельств оказалась тумбочкой. Зачерпнула ложкой кофе и высыпала его на пол, а остальную часть банки залила кипятком и начала яростно взбалтывать. И протянула Асмодею со словами:
– Выпей.
Для вызова дьявола это было вовсе необязательно. Просто она не умела готовить кофе.
А нужен был нож. Закурив, Изуми вскрыла им свою вену на левой руке – не поперёк, как какая-нибудь впечатлительная барышня, а правильно, вдоль, чтоб хорошо текло. Подставила опустевший после кипятка стакан. Так, откинувшись на спинку кресла и попыхивая сигаретой, она нацедила полный стакан божественной крови – тёмной, густой, древнее любого вина. Кровь Иш Таб была гуще, чем жидкая киноварь христиан, и уж точно вкуснее, чем разбавленное синкретизмом пойло эллинистов.
Телефон стоял неподалёку. Еле распутав его кудрявый шнур, она сняла трубку и, не набирая номера (а зачем? кабель всё равно не подключен), проговорила голосом вкрадчивым, как грех:
– Люцифер, заходи ко мне пропустить по стаканчику.
В конечном счёте, разве Сатана откажется выпить с дамой, особенно её же собственной крови?
[AVA]http://savepic.ru/5993935.png[/AVA][STA]Бог тебя любит, а я тебя пырну.[/STA]
[AVA]http://static.diary.ru/userdir/5/8/6/2/586277/81945426.jpg[/AVA]
Если кто-то хочет связаться с Люцифером - сам виноват, для начала.
Потому что ему это обязательно удастся, и неважно, будет у Люцифера под рукой телефон или нет.
В этот раз с взывателем князь Ада общался по жестяной банке Faygo Ohana Punch. У донышка банки возникла черная нить и ушла в какой-то прокол в пространстве, а Люцифер, подумав, изобразил вокруг себя домик на дереве - развлечение бестолковое для умеющее летать существа, но создающее правильные декорации.
Предложение пропустить по стаканчику не могло оставить равнодушным - тем более, высказанное таким голосом. Вот если бы смешать тлен и сигаретный дым, сырой могильный холод и тягу порыться в чужом разуме, неизбежность и красоту, и перевязать все это прочной пеньковой веревкой... и то получилось бы лишь бледное подобие этого голоса.
- Скоро буду, - пообещал Люцифер, и через сорок два мгновения в Мексике посреди улицы города, именуемого Жемчужиной запада, возник мальчик - не по погоде одетый в куртку и закутанный даже в шарф восьмилетка.
Оглядевшись, он покачал в руке банку газировки и зашагал, с явным знанием дела срезая углы, пока не оказался перед китайским рестораном. Газировка отправилась в мусорное ведро, а мальчик чинно и неторопливо поднялся на второй этаж. С каждой преодолеваемой ступенькой он все больше хмурился, и на секретаршу за столом взглянул и вовсе, как это говорится, букой.
- Меня ждут, - буркнул он, опуская глаза и комкая конец шарфа в кулаке.
Секретарша задумалась.
Иногда сюда, в ту дверь, за которой лечили депрессию древнейшим способом, и правда приходили результаты неосторожности, которым как-то (не) повезло выжить и придти в этот мир. Но обычно среди них не было таких белых-белых мальчиков.
А пока она думала, белый-белый мальчик проскользнул мимо нее и выбрал ту дверь, за которой душу, может, и не врачевали, - но рассматривали с предельным вниманием.
Любой посетитель мог быть уверен, что ни один его страх не уйдет незамеченным. Ну а который выйдет победителем... Тот, которого лучше кормили.
Мальчик шагнул внутрь, как в фильм ужасов. Даже дверь он приоткрыл так же робко и закрыл за собой бесшумно; близоруко сощурил глаза, вглядываясь в полумрак и принюхиваясь к запахам.
Фильм ужасов определенно был атмосферным.
В наличии имелась комната, взывающая к клаустрофобии. Дама-психиатр, которая при первом взгляде вызывала сразу же ятрофобию и - несмотря на темные очки - омматофобию.
Наверняка если приглядеться, страхи бы только множились.
Ну а Асмодей в некогда белом страха не вызывал - хотя и нельзя было сказать, что он был неудачным элементом сцены.
Оставшись довольным от увиденного, мальчик звонко произнес:
- Здравствуйте!
Его голос взрезал густую атмосферу - но почти сразу же как будто завяз в сигаретном дыме и затих.
Мальчик пересек комнату, встав рядом с демоном в белом платье, взглянул на него серьезными голубыми глазами:
- Здравствуйте, мистер Асмодей. Вас уже выпустили из психушки?
Вопрос был ненужным, но этот мальчик старался быть вежливым.
После он взглянул на ту, что владела этим местом.
- Здравствуйте, миледи, - сказал мальчик, протягивая маленькую ладонь - не для рукопожатия, а за тем, что ему пообещали.
Отредактировано Lucifer (2014-10-14 21:42:36)
Когда прозвучало первое правило этого дома, Асмодей всхрюкнул что-то невнятное. Привязать брата - ну надо же, нелепость какая. За вторым правилом демон снова полез под подол, доставая пару хрустящих и мятых бумажек.
-Без проблем, дорогая. - Он мельком подумал, что у него под платьем, как в шляпе у фокусника. Может не только бабло, может и кролик там тоже есть.
Потом Иштаб перестала проявлять скучающую уважительность по отношению к клиенту, зашевелилась, поднялась с насиженного места. Нет, должно же скрипнуть хоть пару костей при этом? Или осыпаться слой пыли? Как от камня, который вдруг передвинули с привычного лежбища. Но пыли не было, наверное просто смешалась с остальной пылью в кабинете.
После омовения глотки кипятком (мы ведь послушно принимаем правила игры), Морольф уставился на левую изумину руку. Ржавый нож уверенно и неторопливо вспарывал кожу, как консервную банку, давая выход густой и темной крови. Не то чтобы он такой уж любитель попить кровушки, но пахла она привлекательно. Сладко-горькой старостью и силой.
Потом стало тихо и молчаливо, Асмодей смотрел на Иштаб, Иштаб - на внутреннюю сторону своих темных очков. Почти идиллия.
Он вытянул новую сигарету из пачки и даже успел закурить в тот самый момент, когда на пороге возник хмурый пухлощекий мальчик. Мальчик культурно поздоровался и подошел, глядя очень уж серьезно для ребенка.
-А вот и наш малыыыш! - Морольф протянул к нему руку и ласково взъерошил волосы, расплываясь в добродушной улыбке. Он любил детишек так же сильно, как розовых пуделей. - Ты приобрел дурную привычку являться передо мной в самых неожиданных упаковках. Но мне нравится.
Асмодей взял стакан с кровью и передал любезно в маленькие жадненькие ручки.
-Пей, лапонька. Тетя Изуми старалась, и мы ей очень благодарны. - Затем поднялся со стула, принимаясь неторопливо рассекать по кабинету, прикладываясь к куреву время от времени.
-Нет, я все еще там, а вы мне просто снитесь. Я, кстати, не исключаю такой вариант. - Он встал у окна и, пожалуй, крепко задумался. Зачем же он захотел видеть возлюбленного брата своего? Может, чтобы поведать о том, что в психушке было очень хорошо и спокойно, и нельзя ли его обратно еще на годик? Может. А может, и нет.
Годик. Звучит, как миг. Но годик, если считаешь себя человеком, тянется по совершенно другим законам.
Когда память к нему вернулась, Асмодей сначала разозлился. А потом расстроился. Без памяти было хорошо... спокойно и легко. Как бывает, наверное, после смерти. Он бы многое отдал, чтобы вернуть себе эту легкость (вот сейчас у Изуми совершенно точно хищно сверкнули стекла очков) Ну, в первые пару дней.
А сейчас... сейчас что-то хрустело в груди, как толченая яичная скорлупа. Поселилось зародышем и росло день ото дня, пуская крепкие корни. Оно горчило на языке, как жидкий рыбий жир.
Зачем же он захотел видеть возлюбленного брата своего? Может, надеялся, что добрые голубые глаза избавят его от этого тихого хруста в груди? Но голубые глаза вовсе не были добрыми. И избавляли только от нежелательной беременности. И то через раз.
Так зачем тогда? Может, для того, чтобы сказать "прости-прощай-не вспоминай и письма не пиши"? ... Хотя вряд ли Люцифер будет писать письма. Ну, разок пошлет и-мейл, справится о погоде, покажет фотографию нового пони. Или не пошлет.
- Что-то я хотел... что-то. - Асмодей сделал вид, что усиленно пытается вспомнить, - С памятью, как ты знаешь, не лады в последнее время. Ладно, будем считать, что я просто очень соскучился. А ты по мне соскучился? Видишь, я усиленно исправляюсь, посещаю психотерапевта. Кстати, знакомься, это Изуми, специалист высокого класса и широкого профиля, - он перевел взгляд на богиню, - Изуми, это мой возлюбленный брат Люцифер.
Отредактировано Asmodeus (2014-10-19 14:02:33)
Вместо чудовища с рогами, хвостами и сковородой, полной новопреставившихся грешников, к ним пришёл карлик. Его рост был не больше 60 дюймов, и черты лица были совсем как у тех маленьких людей, что часто становятся жертвами педофилов. Изуми не умела различать взрослых и детей. Конечно, она знала, что последние существуют, но даже представить не могла, что они будут существовать в одной с ней комнате. Это как СПИД, теракт или вечеринка-сюрприз: каждый знает, что это может произойти, но в глубине души уверен, что уж с ним-то – никогда.
Люцифера выдавали его глаза. Под взглядом этих глаз все чувствовали себя неуютно – они проникали в самую душу, обнажали всю слабость, никчёмность и безобразие. Такой взгляд не мог пройти незамеченным.
Изуми откинулась в кресле, приспустила очки на кончик носа и молча наблюдала поверх стекол за встречей Асмодея с любимым братцем. Или нелюбимым – это уж как посмотреть. Древняя история о том, как стакан одновременно может быть наполовину пуст и наполовину полон. Что до Изуми, то у неё стакан был на обе половины кровь.
Эх, таких бы гостей да к ней в запретный лес.
Одной фразой Люцифер смог пошатнуть душевное равновесие Асмодея – если вообще уместно говорить о душе в этом случае. Тот сразу вскочил, начал расхаживать по кабинету и, что важнее, рисоваться. Перед Изуми-то он никогда не рисовался – было между ними не принято.
Изуми подумала, что эта встреча окажется куда интереснее, чем она ожидала.
На своё имя она отозвалась наклоном головы, чиркнула спичкой, прикурила. Сквозь дым сказала:
– Люцифер, ты знаешь, зачем мы пригласили тебя?
Она подобрала Асмодея в одной из тех психиатрических лечебниц, что забыты не только богом, но и дьяволом, – жалкое зрелище. Она всегда была падкой на жалких. Изуми была увлечена сумасшедшими, когда нашла его. И всё, что могла сделать, – это воплотить его страхи в реальность.
И вот с тех пор кабинет по соседству с борделем трансвеститов стал постоянным местом их встреч. Гвадалахара полюбила Асмодея. Пышный, пошлый и прогнивший город присосался к нему горячим влажным поцелуем. Он видел в демоне своего: психика Асмодея была такой же подвижной, как паззл – можно разбирать и собирать, переставлять кусочки так, чтобы каждый раз получалась разная картина. И собирающий вовсе не обязан начинать с уголков.
– В больших семьях некоторые младшие родственники чувствуют себя забытыми и ненужными. И они пытаются привлечь к себе внимание. Самый лёгкий способ сделать это – напакостить. Отсюда истерики, хулиганство и плохое поведение. Как ты считаешь, Люцифер, ты уделяешь достаточно внимания своему младшему брату?
Люцифер вполне мог отказаться участвовать в этом импровизированном квартирнике, что напоминал скорее творческую самодеятельность, чем настоящую семейную терапию – этакая сценка в затрапезном Доме художеств, где у каждого актёра своя роль, и справляется он с ней из рук вон плохо.
Что ж, ответ «нет» – тоже ответ.
– Если вам здесь некомфортно, я могу поменять декорации. Что-нибудь на ваш вкус. Католический храм? Комната девочки из «Изгоняющего дьявола»? Бургер-кинг, возможно? Не стесняйтесь меня. Я ведь доктор.
Их мир, полный мук и страданий (как правило, чужих), нуждался в помощи, а струи крови смешивались в нём с остатками еды, сигаретными окурками и одеждой, забытой в дешёвых мотелях. Иногда вместо одежды были клочки кожи, вместо окурков – раскалённое железо, а еду заменяла человеческая плоть. Но ведь особенность докторов в том, что они несут помощь всем, и особенно тем, кто о ней не просит.
[AVA]http://savepic.ru/5993935.png[/AVA][STA]Бог тебя любит, а я тебя пырну.[/STA]
Вы здесь » In Gods We Trust » Основная игра » (10.02.2014) Чернее тьмы
