Несмотря на то что Эскулап лечил его, пускал кровь и давал пить лекарства, Янус всё-таки выздоровел. Вот уже неделю он был хозяином в собственном теле – сильнее, чем прежде... не такой высокий, правда, зато лопоухий. Он всегда хотел быть лопоухим.
Иными словами, он чувствовал себя обновлённым, и дело было не только в новом лице – у Януса впервые за долгое время появилась цель. Мир менялся – в движение пришли силы могущественные и древние, впрочем не древнее языческих богов. В юности была сила монотеистов, но и их же слабость.
Но было ещё кое-что. Оно отравляло радость его новой жизни, и яд этот назывался одиночеством. Это было одиночество особого рода, иррационально заточенное, будто вещь в себе. Янусу было одиноко от своей нормальности. Даже в объятиях Гекаты он чувствовал себя покинутым, нестерпимо одиноким – Янус не смог бы объяснить ей этого. Он ощущал пустоту внутри себя. Это был не голод, хотя голод порой к тому примешивался. Это было пустое место, где раньше звучал голос Бруно Эдж Пасса. Что чувствует человек без тени, без отражения – как это ужасно, смотреться в зеркало и не видеть там никого, кроме себя! Он бы попросил помощи и совета, но не мог. Эту потерю Янус должен был пережить сам.
Вдобавок у него снова заболела голова. Не так сильно, как раньше, но всё-таки это было дурным признаком.
Быть мужем? Отцом? Привыкнуть к нормальности, к семье? Янусу этого не хватало, но иногда он сомневался, не придумал ли сам себе жизнь, как когда-то придумал Бруно. Но если это всего лишь роль, которую ты играешь очень долго, становится ли она реальностью? Может ли он сам стать реальностью?
Для каждого ответа, что он получал, всегда находился вопрос, и ему нужно было во всё этом разобраться, дойти до самой сути вещей. Любопытство подталкивало его вперёд.
Давным-давно они с Бруно завели дневник, в который каждый записывал важные события своей жизни, чтобы другой мог знать о них, вернувшись после отсутствия. Сегодня Янус впервые после выздоровления открыл его – синяя толстая книжица, испещрённая двумя разными почерками. На кухне, прямо за столом, он читал об удивительных приключениях, которые пережил Бруно Эдж Пасс – об отеле с привидениями и путешествии в книгу вместе с богом-сказочником; о землетрясении, устроенном Кали, и неделе, прожитой в музее Эдгара Аллана По. Кружка с какао давно остыла, а Янус всё читал, представляя это так же отчётливо, словно видел своим левым глазом – так юноши читают приключенческие романы о пиратах, рыцарях и ковбоях. (О ковбоях в дневнике тоже было, в самом начале, но это – совершенно другая история.) Он даже не двигался, только переворачивал страницу да изредка отбрасывал с лица чересчур длинные волосы.
Янус закончил ближе к вечеру – закрыл дневник и задумчиво отодвинул его. У них с Бруно осталось несколько неоконченных дел.
Когда Янус покинул дом, на столе осталась осталась записка: «Ушёл с Меркурием в Асгард. Постараюсь вернуться».
Он нашёл бога-хитреца в темноте кинотеатра – присев на соседнее кресло, запустил руку в его коробку с попкорном. На киноэкране Голливуд рассказывал свою версию событий, произошедших в Помпеях, до смешного нелепую и неправдоподобную.
Весело похрустев жареной кукурузой, Янус сказал Меркурию на ухо:
– Ты искал меня. Я знаю, чего ты хочешь, и готов это дать. Но не здесь. Пойдём в туалет, где нас никто не увидит.
Свет, идущий от киноэкрана, странным образом отражался от его разноцветных глаз – они казались матовыми, будто способными видеть то, что лежит за пределами разумного: что было, что будет, чему никогда не суждено сбыться – ну и, конечно, фильм «Помпеи».

[AVA]http://savepic.ru/5683751.png[/AVA]

У Януса не было отца, так что правила поведения в кинотеатре он знал очень посредственно. Но он не видел ничего страшного в том, чтобы взять с другом одно ведёрко поп-корна на двоих или купить билеты на кушельзитс. Так вкуснее, так больше места и так удобнее! И вообще, в Древнем Риме между двумя мужчинами не могло быть никаких предрассудков.
В общем, пока они обнимались в туалете (а обниматься Янус любил, в этом он был хорош как никто другой. Да чего уж там, не был бы богом проходов, был бы богом объятий!), единственный человек в комнате окончил своё мокрое дело и, брюзжа, заспешил к двери.
– О, сэр, мы как раз этого и ждём. Никто из смертных не должен видеть того, что сейчас здесь произойдет, – лучезарно улыбаясь, ответил ему Янус, причём последние слова врезались в рывком закрытую дверь, которой собеседник выразил всё своё отношение к мужским объятиям, свиданиям в туалете и лично этому, патлатому (конечно, патлатым он считал Януса, потому что причёска Меркурия была выше всех похвал).
– Итак, – Янус повернулся к приятелю. – Бруно передал мне твою просьбу. Я проведу тебя в Асгард, но при одном лишь условии: ты должен пообещать, что замышляешь только шалость и ничего, кроме шалости. Кровь не должна пролиться.
Одно дело – помочь старому другу в соревновании между трикстерами, и другое – прийти в чужую обитель и напасть на хозяев. Меркурий, каким его знал Янус, был миролюбивым и незлобным. Однако время меняет всех, даже богов, и как знать, что могло приключиться с быстроногим божеством с тех пор, как они с Янусом виделись в последний раз.
Получив столь важное для него обещание, римлянин сделал знак отойти к писсуарам. Он протянул руку и достал прямо из воздуха посох. Это был замечательный посох – в человеческий рост, покрытый резьбой и римскими числами, а в вершине его, словно бриллиант в обручальном кольце, был заключён камень удивительной красоты – нежно-голубой сейчас, он медленно наливался тёмным цветом, храня в себе все оттенки синевы, существующие в мире и даже за его пределами.
– Ну здравствуй, старый друг, – прошептал Янус, ласково поглаживая тёплое дерево. – Я скучал по тебе.
И на какое-то мгновение ему показалось, что дерево завибрировало в ответ, словно посох был живой и понимал, как его хозяин рад встрече после долгой разлуки.
Янус переместил его в левую руку и выпрямился. Зеркало над раковинами отражало двух мужчин: одного с посохом в руке, другого за его спиной. Янус стукнул посохом об пол – и поверхность зеркала покрылась рябью, как если бы звуковые волны могли изменять физические предметы. Они и не могли – а вот боги да, богам это было подвластно. Хотя если бы вы спросили на этот счёт самого Януса, он бы сказал, что управлять материальными объектами не так-то сложно – фокус в том, чтобы изменять нематериальные: влиять на те вещи, которые невозможно увидеть, почувствовать и осознать. Когда-то, когда боги повелевали цивилизациями, люди мерили расстояние месяцами, а двое мужчин могли свободно обниматься в термах и не быть осуждёнными, Янус свободно путешествовал против течения времени – самого нематериального из всего, что существует вокруг нас. Теперь его возможности были не так широки, но благодаря одной жертве, очень важной, а оттого самой болезненной, сейчас Янус чувствовал в себе силы если не свернуть горы, то хорошенько их расшатать.
Тем временем зеркало увеличилось в размерах, отодвинуло в сторону раковины и заняло всю стену от пола до потолка. Отражение в нём тоже преобразилось: теперь вместо туалетной комнаты зеркало показывало каменный коридор со сводами, утопающими во мраке.
Янус движением руки предложил своему спутнику первым войти и шагнул в зеркало следом за Меркурием.
Они шли вперёд, и сияния камня в посохе Януса хватало, чтобы осветить путь на несколько шагов вперёд.
– Я никогда не бывал в Асгарде. Мне доводилось оказываться в покоях египетских богов, однажды я даже по ошибке заглянул в спальную Кали – ох и шума тогда было, поверь, некоторые женщины совсем не умеют держать себя в руках, а ведь у неё их четыре! Так или иначе, будет интересно поглядеть, как живут скандинавы. В нулевых я знал одну валькирию… О, нам сюда!
Из темноты появилась дверь, которую Янус и открыл – естественно, не используя при этом рук, ведь у него, в отличие от вышеупомянутого индуистского божества, их было не четыре, а только две. Впрочем, перед богом дверей двери распахивались по щелчку пальцев, хотя на этот раз Янус решил обойтись без лишней аффектации – он просто очень внимательно посмотрел на дверь, и она тут же капитулировала.
Так или иначе, они очутились за порогом.
Оглядываясь вокруг, Янус подумал, что Асгард оказался не совсем таким, как он представлял. Он ожидал высоких сводов и залов, наполненных светом и воздухом. Вместо этого под потолком жужжали лампы дневного света (причем одна из них, в конце комнаты, совершенно по-хичкоковски мигала), вдоль стел теснились забитые папками и закрытые на ключ стеллажи, а на столах, занимавших большую часть комнаты, светились экраны мониторов и жужжали футуристического вида приборы.
Янус шагнул к ближайшему столу и поднял на уровень глаз пробирку, заполненную чем-то, подозрительно похожим на кровь.
– Кажется, мы не в Асгарде.
Он понюхал пробирку, сморщился и поставил на место, а потом сорвался с места и закружил по лаборатории, хаотично нажимая кнопки, передвигая предметы и трогая всё, что попадалось на глаза. Янус пытался найти подсказку, зачем они оказались именно здесь и именно сейчас – почему из всех возможных точек, всех временных отрезков дверь выбрала именно этот и привела двух богов не туда, куда они направлялись, но туда, где были нужны.

[AVA]http://savepic.org/6175822.png[/AVA][SGN]
[/SGN][STA]Кажется, мы не в Асгарде![/STA]

Отредактировано Janus (2014-10-13 07:27:48)

Несмотря на возражения Меркурия, Янус продолжал свои поиски.
– Уходить? – переспросил он таким тоном, будто только что услышал какую-то глупость. – Но мы же ещё ничего не узнали!
Любопытство сгубило не одного героя античности, и Янус не понимал, почему оно должно пожалеть именно его.
Он как раз уткнулся в какую-то папку, распутывая лингвистические махинации плохо знакомого языка – кажется, это был албанский, – когда раздался писк сирены.
– Да не беспокойся ты так, Меркуцио, – отмахнулся Янус. – Это всего лишь сигнал тревоги. И тревога здесь – мы.
И вот они стоят в окружении людей, напоминающих скорее головорезов, чем учёных, возглавляемых кем-то до боли похожим на молодого Фиделя Кастро. Меркурий сделал то, что получалось у бога хитрости лучше всего – схитрил.
– Приветик! – Янус помахал ладошкой, когда его представили. – Мы к вам пожаловали с инспекцией. Без предупреждения. Инкогнито. Таинственность и внезапность – это наш стиль.
Янус отбросил папку в сторону и подошёл к Фиделю.
– Мы будем опрашивать лаборатории и осматривать персонал.
Кастро некоторое время сверлил его мрачным взглядом – одним из тех, которые оставляют неизгладимый след в жизни любого мужчины. Обычно такие твердокаменные натуры незаменимы в бою – они до последнего не сдают крепость, выдерживают все пытки, а знамя выпускают только вместе с отрубленными руками. В общем, кремень, а не мужик.
Однако и он не устоял перед божественной силой убеждения. А может, всё дело было в причёске Меркурия – она могла тронуть и самое железобетонное сердце.
В нашей команде он – красивое личико, а я – мускулы.
Брови Фиделя Кастро, прежде сведённые под острым углым, шевельнулись и выровнялись – так он выражал эмоции, надо полагать.
– Так вы из-за этого создания? – последнее слово команданте выплюнул, будто это была муха, случайно залетевшая в его рот погожим летним днём.
Янус и Меркурий переглянулись.
– Именно из-за него, – очень серьёзно подтвердил римлянин. – В главном офисе недовольны, что вы до сих пор не разобрались с ним. Фредди и Мэтт, сказали они, идите туда и послужите своей стране. Или любой другой. Так что мы пришли, чтобы оценить. И посмотреть. Если уровень безопасности ниже седьмого уровня – разобраться.
Он хлопнул в ладоши.
– Итак, нам понадобится два кофе – мне со сливками и черничным сиропом, Фредди будет обезжиренный, он заботится о фигуре, – план-схема помещений, гусиное перо, астролябия, диск Клиффа Ричарда, ручной енот и ваш старший научный сотрудник.
На этот раз переглянулись головорезы. Что ж, справедливо – в игру переглядываний команды играют по очереди.
– Отведите его к доктору Белуши, – велел команданте, и Янус не стал с ним спорить. Он лишь понадеялся, что это имя главного учёного, а не ручного енота.
И он оказался прав. Доктор Белуши обитал в огромной лаборатории, путь к которой лежал через длинные коридоры с множеством датчиков, сканирований, блокираторов и прочих высоконаучных механизмов, запоминать которые не было нужды. Когда они пришли, учёный был занят тем, что рассматривал под микроскопом вскрытую тушку какого-то небольшого животного. Другое дожидалось своей очереди, сидя в клетке – комок шерсти и страха, с которого на Януса влажно блестели пуговицы-глаза.
– Вы тут главный? – поинтересовался Янус у мужчины в белом халате. Белуши был высоким, седым, с очень умными глазами и морщинами, показывающими, как мало он смеялся в жизни. По-английски он говорил чисто, но с твёрдым акцентом, словно в горле у него застряла виноградина:
– Я руководитель проекта.
Бейдж на лацкане его халата сообщал, что родителям учёного по неведомой причине очень нравилось имя Кендрим.
– Ну это мы ещё посмотрим, – многозначительно протянул Янус, осматриваясь вокруг.
– А кто вы?
Янус громко фыркнул, всем своим видом давая понять, что отвечать на вопросы такого рода – ниже его достоинства. Заложив руки за спину, он прохаживался вдоль белой лаборатории, высматривая то, что команданте называл «созданием». Где-то здесь была закопана тайна, и Янус уже взял в руки лопату.

[AVA]http://savepic.org/6252009.png[/AVA]

Мутное стекло отъехало, а Янус так и остался стоять, веря и не веря своим глазам. Там, в тесной клети из проводов, звуконепроницаемого стекла, цепей и человеческой злобы, было существо, по красоте своей несравнимое ни с чем. Янусу доводилось видеть Пегаса лишь один раз – тогда, в дохристианском Риме, однажды он увидел, как любимец муз скачет по небосводу, и зрелище столь прекрасное хранилось в его памяти ярким, словно он до сих пор видел его своим левым глазом. Белоснежная грива Пегаса развевалась по ветру, крылья блестели в солнечных лучах, а каждое его движение было образчиком грации.
– Здравствуй, старый друг, – прошептал Янус, положив ладонь на стекло.
Видимо, заметив присутствие чужих – а может, и почуял божественную силу, – Пегас повернул голову и посмотрел Янусу прямо в глаза. Есть ли на свете взгляд, разбивающий сердце сильнее? Потухший, забитый взгляд.
Его крыло было переломано, и ток, который ученые пускали по цепям, не давал ему исцелиться. Конь был слаб, и божественная искра еле-еле тлела в нём.
Над ухом раздался голос Меркурия, и Янус повернул к нему лицо. Геката, увидев его сейчас, верно ужаснулась бы: столько ненависти было в глазах благородного бога, что он казался незнакомцем, нацепившим личину Януса.
– Мы не будем предотвращать катастрофу, – низким, чужим голосом проговорил он. – Мы устроим её.
Он убрал руку и повернулся к доктору Белуши.
– Как вам удалось сломать ему крыло?
– О, мы нашли его уже таким. В лесу неподалёку от Лесковика. После инцидента в Лесковике, – с каждой фразой его интонация становилась всё более вопросительной. Доктор был удивлён, что «инспекция» не понимает, о чём идёт речь, и не знает, что же произошло в Лесковике, небольшой области на границе с Грецией.
Доктор взял планшет и начал быстро касаться его экрана, говоря при этом:
– Мы не знаем точно, что произошло, но несколько деревень оказались уничтоженными. Жители убиты и растерзаны, там устроили настоящую бойню, – он развернул планшет и протянул богам.
Янус взял компьютер и увидел, что доктор открыл для них фотографии. Одну за одной они с Меркурием листали их, наблюдая картины невиданной жестокости. Кровь, внутренности и растерзанные тела были повсюду, они застыли в разных позах внутри и снаружи своих домов. Что за дикий зверь способен на это?
– Кто-нибудь выжил?
– Да. В последней деревне выжили многие. Они рассказывали о неких тварях, которые появились затемно и напали на них. Мы не верили этим небылицам – одни описывали крылатых женщин, другие – трёхголовых псов, третьи – огромных зубастых змей. Но потом мы прочесали лес и нашли его, - Белуши указал на Пегаса, и Янус еле сдерживался, чтобы не запихнуть каждое слово назад доктору в глотку.
– Он был ранен и слаб, и поэтому вам удалось его поймать, – закончил Янус. Его голос звучал как гром – верный предвестник бури, которая клокотала и нарастала у него в груди. Глаза его потемнели, и левым – тем, что обращён к минувшим событиям, – он видел произошедшее таким, каким его не видел доктор Белуши.
Бедные люди – их деревня оказалась совсем рядом с тем местом, где открылись врата Тартара и в человеческий мир вырвались чудовища, жестокие и жадные до крови. Гарпии, адские псы, гидры, фурии и циклопы – они устроили себе пир из человеческой плоти. И где в это время были боги? Они должны были защищать человеческий мир. Свой мир. Но боги не пришли, чтобы внять человеческим молитвам.
Пришел только Пегас.
– Они молились и плакали, когда эти чудовища убивали их соседей. Два ребёнка, спрятавшиеся в сарае. Они видели, как их родителей сожрали заживо, и сами чудом убежали. Но дальше бежать было некуда – вокруг царили лишь хаос и ночь. А потом их нашли. Страшное чудовище с длинными, словно кинжалы, когтями вытащило их во двор. Их обступили со всех сторон, выбирая самый лакомый кусочек. И тогда появился он.
– Он спустился с неба, как спускается звезда – в чистоте и сиянии. Он летел по небу и услышал, как дети плачут от страха. Он увидел, что древние чудовища убивают и мучают. Он просто не мог остаться в стороне. Он закрыл их своими крыльями, он дрался и защищал их, и он прогнал тварей из деревни. Все, кто спасся в тот день, живы благодаря ему. Но и его самого тяжело ранили, и он спрятался в лесу.
Белуши, побледневший, отступал назад. Янус надвигался на него с неотвратимостью кинжала.
– Вы забрали его, спрятали под землёй и препарировали, мучили, изучали. Жалкие людишки, не способные просто поверить – вы ведь обязаны вскрыть каждое чудо, распотрошить неведомое и выставить на всеобщее обозрение. Пегас – единственный в своём роде, последний, а вы едва не убили его.
– Кто вы такие? – охрипшим голос спросил доктор, уткнувшись спиной в стену.
– Те, кто снимает цепи.
Янус развел руки в сторону, и каждый замок в каждой клетке открылся – двери, удерживающие животных, распахнулись, и они выпрыгнули из клеток.
– Эти люди мучили вас. Теперь вы можете отомстить! – крикнул Янус, уверенный, что все эти звери, кошки, собаки, еноты, росомахи, барсуки, куницы, мыши, выдры, хорьки, обезьяны и многие другие, – все они услышат его и поймут. Волной из меха они хлынули к доктору Белуши и его помощникам, и вскоре в помещении раздались громкие крики. Так, верно, кричали и люди в деревнях Лесковика.
Янус повернулся к Меркурию:
– Я не смогу сделать проход отсюда. Выводить нас придётся тебе, и я прошу отвести меня домой. Я дал обещание… – сейчас бог хитрости вряд ли понимал смысл его слов, но через несколько минут они станут очевидны. – А теперь мы должны освободить Пегаса. Ты разбираешься в электричестве?
Дверь камеры, в которой держали Пегаса, тоже открылась, однако цепи по-прежнему сдерживали его некогда сильное тело. А вдали раздались крики тех, кто носил в заплечной кобуре оружие и был готов использовать его.

[AVA]http://savepic.org/6226751.png[/AVA][SGN][/SGN]

Отредактировано Janus (2014-10-21 09:42:13)

Прятаться? Это совсем не входило в планы Януса. Он вообще не умел уклоняться от неприятностей – видимо, потому что зачастую сам был их источником. Он и в лучшем-то настроении не мог удержаться, чтобы во что-нибудь не вмешаться. А сейчас он был зол. Очень-очень зол на людей – настолько, что и пальцем не пошевелил бы, чтоб помочь учёным, которых звери терзали на части в соседней лаборатории. Пусть теперь поскучают по тем временам, когда все проблемы можно было решить простым жертвоприношением.
Янус подошёл к Пегасу, коснулся рукой белоснежной гривы, заглянул в глаза создания, измученного человеческой тягой к исследованию. У любимца муз был разумный взгляд – как люди могли не понимать, что Пегас всё чувствует, что может ответить на их вопросы?
– Я, конечно, всё понимаю, но этого я не понимаю, – пробормотал Янус, ни к кому особо не обращаясь. Привычка вести с самим собой диалог стала казаться странной после того, как он лишился своего альтер-эго.
Было бы страннее, если бы лишился чужого.
Впрочем, человечество всегда истребляло прекрасное – разрушало храмы, уничтожало цивилизации, сжигало книги. Рано или поздно находился кто-то, кто несколько раз перечитывал «Над пропастью во ржи», а потом отправлялся убивать битла. И сейчас этим битлом был Пегас.
Глубокая задумчивость Януса была сродни трансу – пули впивались в стены, Меркурий что-то кричал, ревела аварийная сирена, но он не обращал внимания. Он стоял на пороге очень важного решения. А пороги всегда нужно перешагивать – кому как не дверному богу знать это.
Симфония криков, рычания и агонии хлынула вдоль коридоров – гимн хтоническим силам, что так долго дожидались своего часа. Военные, направлявшиеся сюда, были хорошо подготовлены и обучены сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Или не задавать их вовсе. Иначе как им удавалось так долго скрывать чудо?
Янус не боялся человеческого оружия, ведь в мире было множество вещей куда пострашнее. Страдающий Пегас причинял ему больше боли, чем сорок пятый калибр.
Решение пришло быстро – в глубине души он сразу понял, как поступит. Как ему нужно поступить. Янус пользовался своим будущим так же, как и прошлым – брал всё за один долгий день, снова и снова. И этот день – сегодня.
Чудо Пегаса было в том, что он – порождение чудовища настолько мерзкого, что один взгляд на него убивал, – смог взлететь из мрака и тьмы и воспарить в небесах. Там, среди звёзд, он стал верным спутником героев, равным олимпийцам. Олицетворением самой жизни.
Янус переместил ладонь на голову Пегаса, погладил между ушами – ласково, словно женщину. Из-под его ладони заструился голубоватый свет – усиливаясь, он перешёл к Пегасу, подсвечивая его израненное тело, словно неоновую вывеску. Сломанное крыло выправилось, ожоги исчезли, и вот уже перед ними стояло создание, сотканное из света и белизны, столь прекрасное и чистое, что в него было сложно поверить.
Пегас расправил мощные крылья, вскинул голову и ударил копытом, отчего кафель на полу разлетелся в крошку.
Будущее и прошлое смешались в голове Януса, и её заполнил звон – протяжный высокий стон струны. Он схватился за уши и рухнул на колени, пытаясь скрыться от этого звука: глаза стали мутными, как у слепого, и чувства одно за другим отказывали ему – следом за слухом Янусу изменило зрение, а затем и обоняние, и он остался один, в темноте и вакууме, словно ребёнок в утробе матери. Он пригнулся, обхватив голову, будто пытался спрятать её, будто действительно считал, что есть способ избавиться от этого звона... Теперь у него не было на это сил.
На пол упали и покатились чёрные кругляши – при желании их можно было принять за груши, если вы, конечно, привыкли к чёрным железными грушам на своём столе. Они оставляли след из дыма, и помещение медленно наполнялось едким запахом и людьми в противогазах и чёрном камуфляже без опознавательных знаков.

[AVA]http://savepic.org/6226751.png[/AVA][SGN][/SGN]

Итак, они в противогазах мчались на крылатом коне прочь из секретной лаборатории где-то на Балканском полуострове. А в остальном – обычная среда.
Всё было замечательно, просто отлично – Пегас свободен, Янус жив, причёску Меркурия не испортил даже противогаз. Только очень болели глаза, и от мерзкого звона в ушах хотелось выпустить на волю всю еду, которую он пробовал за последние пару-тройку тысячелетий: начиная с обеда с молодым Цицероном и заканчивая попкорном Меркурия.
Янус почувствовал себя раненым Фродо, вместе с Арвен уносящимся прочь от назгулов. А что? Меркурий мог бы дать фору любой эльфийке, у Арагорна не было ни единого шанса устоять. Как, впрочем, и у назгулов.
– Река! Нам нужно пересечь реку! Там сила твоего народа спасёт нас! – бормотал он в горячечном бреду.
Тем временем Пегас мчался по коридорам – метался в поисках выхода. Подземелье душило его своими стенами, отсутствием воздуха, невозможностью воспарить.
– Вам некуда бежать. Мы заблокировали все лифты, ведущие на поверхность, – раздался голос из динамиков. – Сдавайтесь.
Впереди появились люди в камуфляже. Они были рады видеть всю компанию и приветствовали её стройным залпом из автоматов. Пегас шарахнулся в сторону, мощными копытами выбив дверь в ближайшую комнату.
Янус, – прозвучал в голове Двуликого голос. Сложно было описать этот голос – он был звонким, как струна арфы, и в то же время низким, бархатным, тёплым как плед. И он ничуть не походил на ржание. – Выпусти меня на волю. Чтобы летать, мне нужно небо. Создай проход.
– Но я не могу… Прости, я не могу.
Тогда мы здесь погибнем.
Янус сильнее схватился за голову. Если уж Фродо смог победить разрушающую силу кольца, то и он справится с этим звенящим зудом, призывающим разбить лоб о ближайший угол.
– Меркурий, обними меня и скажи, что я справлюсь.
Он постарался услышать звуки мира за пределами этих стен – мелодичное движение жизни во вселенной: свист ветра, шум дождя, шелест птичьих крыльев, шум волн.
– Скажи, что мы выберемся отсюда.
Он вспомнил обо всех, кого подвёл – о Ютурне и Фонсе, о Жаке де Моле, о Бруно. Собственное бессилие было постыдным и наполняло Януса гневом, злостью на себя – силой, способной сдвинуть если не горы, то пару-тройку валунов.
– Скажи, что моя новая прическа похожа на твою.
Он поднял руку вверх, пальцы вцепились в воздух в судороге, словно хотели ухватить его, зажать в кулаке. Потолок над их головами становился прозрачным – и вот сквозь него уже можно было разглядеть землю с корнями деревьев, ползающими червями и кротовыми норами. Но и она бледнела, будто теряя цвет, и над их головами уже сияли звезды – множество созвездий, созданных героями древности. С неба на них смотрел отважный Персей, победивший мать Пегаса Медузу Горгону, и его возлюбленная Андромеда. И они стали приближаться, будто протягивали к Янусу свои руки. Это Пегас поднимался вверх, навстречу свободе.
Белоснежный конь с двумя всадниками взмыл в небо. Его огромные крылья рассекали воздух, и он перебирал ногами, будто действительно скакал по облакам.
Янус посмотрел вниз и увидел, как под копытами Пегаса проносятся огни городов, линии рек и прямоугольники поле.
– Как красиво, Меркурий! Как же красиво! – шептал он, растягивая губы в улыбке сумасшедшего.
…Когда Пегас опустился на лужайку перед домом Януса, никто из соседей не удивился. В это время суток они вообще опасались выглядывать за окно.
Увидев Гекату, Янус протянул к ней руку:
– Здравствуй, владыка Элронд. Я принес тебе кольцо всевластия.
И, повернувшись к Меркурию, хихикнул и доверительно сообщил:
– Кто бы мог подумать, что Ривенделл будет так похож на Пасадену!
После чего закатил глаза и свалился с Пегаса. Он бы неплохо приложился об землю, если бы вестник богов не подхватил его крылом, после чего ласково спустил вниз и уложил в траву.

[AVA]http://savepic.org/6226751.png[/AVA][SGN][/SGN]