[AVA]http://static.diary.ru/userdir/5/8/6/2/586277/81928514.png[/AVA]
Палец хрустнул, тонкая кость пропорола кожу, и Люцифер удивленно моргнул, как не вовремя разбуженная сова.
Конечно, вправить себе плюсну - вообще не проблема. Отгрызть палец и оставить регенерировать - еще проще.
Люцифер так и поступил. Кровь плеснула на белую футболку, пятно приняло вид розы, жабы, осьминога последовательно, но потом как будто смутилось и выцвело до бледно розового силуэта пони с всклокоченной гривой и хвостом.
Палец отправился в аквариум к сколопендрам. Вообще-то, кормить их телом диаволовым не рекомендовалось, ибо зверушки немедленно принимались расти и обзаводиться все более внушительными челюстями. Но как можно было отказать себе в радости побаловать их?
"Аквариум", - записал Люцифер на пронзительно-желтого цвета стикере. Придется, конечно, увеличивать высоту стен, а это в свою очередь может означать необходимость укреплять фундамент башни, а под это дело можно и крышу поменять. В общем, давно пора было.
С хрустом сломался второй палец. Глаза Люцифера сделались белыми и пустыми, как будто он ослеп.
Рассматривая руку - как не свою - Люцифер согнул большой палец, разогнул, надавил на фалангу пальцами другой руки.
Хруст. Укол боли, от которой Люцифер потряс головой, как ужаленная мухой лошадь.
Итак, по всему выходило, что он злился.
Нет, не так.
Люцифер всегда был зол - и всегда добр, всегда влюблен, всегда ненавидел, всегда радовался. (Он не помнил, как это началось, и не это ли послужило причиной того, что нынче князя Ада иначе как психопатом не называли.)
Эмоции перемешивались, и из них получалась то спокойное, ровное дружелюбие, с которым Люцифер обычно общался с миром - но сейчас злость перевешивала. Злость была. Злость вскипала в его голове, гроздьями налипала на череп изнутри, перед внутренним взором Люцифера похожая на икру. Раздави одну икринку пальцами - и вылупится чудовище, зальет чернотой мозг, и что тогда будет... наверное, только Яхве знает. Он же всеведущ.
Злость требовала действий, и ломание пальцев самому себе не подходило.
Люцифер взглянул на себя в отполированную столешницу - его глаза все еще были белыми - удивленно покачал головой.
Он не злился, когда Садрагиэль опоздал к нему несколько дней назад. Он просто убрал чай, запер витрину с инструментарием на ключ и уснул, свернувшись под столом в спираль.
Разочарование - вот что он чувствовал.
Ему приснились Садрагиэль и Асмодей. Им было больно, приятно и настояще. Проснувшись, Люцифер понял, почему Садрагиэль не пришел, но не разозлился и тогда.
И не разозлился, увидев Садрагиэля на пороге комнаты в потрепанном состоянии, из-за которого пытать его было бы сродни писать свою картину поверх чьего-то холста.
Он почувствовал досаду с привкусом сожаления. Последняя игра в этом году, самое время дать волю сентиментальности - и что-то такое Люцифер и планировал предпринять... и тут помехи.
Асмодей вообще любил их создавать. Люциферу он напоминал сломанный механизм, про который никто не знает, что он сломан. И нельзя сказать, что это было чем-то, что Люцифер не одобрял.
Равно как побеги из Ада, непредсказуемость, скачки настроения.
По сути, у Асмодея был всего один недостаток - он слишком отчаянно желал внимания своего князя. В то время как оный князь был солнцем в Аду и светил всем одинаково.
Так что Асмодей принялся посягать на все, чему, по его мнению, света доставалось больше (самой обделенной, конечно, была его несчастная персона), причем делал это изобретательно и с размахом.
Люцифер прощал. Любовь к нему преступлением не являлась, в коне концов. Порой находит новые решения вместо утерянных было даже увлекательно.
...Но последняя встреча в году. Но развернутая сентиментальность, которую пришлось сворачивать.
Четверговые встречи даже не были чем-то судьбоносным в жизни Люцифера.
Но. Но. Но.
Вот дамба, вот вода, бьющаяся о нее, и вот возникает трещина. То, что Люцифер ощущал, было лишь первыми каплями, просочившимися сквозь трещину.
И это надо было прекратить.
Люцифер не хотел злиться. Если он разозлится, Ад изменится, снова повсюду запылают костры, и будут эти вопли, а он - злой несумасшедший он - может решить, что его нынешний план яйца выеденного не стоит.
Люциферу необходимо было оставаться не в своем уме, чтобы у него все получилось.
По крайней мере, он в это искренне верил.
Люцифер снял микрофон с держателя. По всему Пандемониуму - в стенах, в цветах, в дорогах и пожираемых пиццах - раскрылись рты с мягкими губами и зубами, похожими на могильные плиты.
- Асмодей, - сказали рты. - Он нужен мне.
Ну вот, осталось подождать. Либо демон прибежит сам, либо кто-нибудь, желающий выслужиться, приволочет его.
Или нет.
Люцифер помедлил, но сотворил торт. Из нижнего ящика показались чашки - те, из которых они с Садрагиэлем пили чай перед встречами.
Помедлив еще немного, Люцифер сменил облик - это всегда помогало переключить эмоции.
Трудно злиться, если ты пудель с шерстью ярко-розового цвета.
Усевшись на стул и чинно, по-кошачьи поставив лапы, пудель принялся ждать.

Отредактировано Lucifer (2014-10-10 23:34:27)

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/5/8/6/2/586277/81928514.png[/AVA]
В ожидании Асмодея Люцифер почти не шевелился - так у бурлящей в его голове злости было меньше шансов выплеснуться. Он только покачивал хвостом с кудрявой кисточкой, пытаясь вообразить себя радостным. Увы, форма не определяла содержание, не в этот раз. Радости не было - было желание почесать себя за ухом, подать кому-нибудь лапу и тайно своровать торт со стола.
Собачья натура, что поделаешь, философски подумал Люцифер. Смена облика все же понемногу действовала - злость определенно ослабевала, напоминая о себе только судорогами в челюстях, который так и норовили крепко сжаться, будто на чьем-то горле.
А еще Люцифера клонило в сон.
И хотелось ошейник в виде радужной ленточки.
Возможно, пришло ему в голову, вызывать Асмодея было... несколько поспешным решением.
Три дня в облике розового пуделя - и от злости не останется и следов. (А в Пандемониуме возникнет куча парикмахерских, блошиных цирков и пожарных гидрантов.)
Он уже почти протянул руку-лапу к микрофону вновь. Уже почти - но отвлекся на шуршание из аквариума со сколопендрами, которые как раз прибавили в росте и весе и теперь грозили вот-вот разбить стекло и хлынуть на пол хищной волной.
Стекло выдержало.
Привели Асмодея.
Ну а Асмодей вот так сразу принялся проявлять непочтительность.
Женские образы, считал Люцифер, никогда ему не удавались.
Среднестатистическая девочка при виде огромного, прекрасного, да еще и розового пуделя описалась бы от счастья, а не от страха.
(Хотя вот тут Люцифер поспорил бы со статистикой, но этожелюди, они всегда такие. Девочки должны любить розовый цвет, девочки должны любить пушистых зверюшек... Так что если Асмодей хотел изобразить убедительную человеческую девочку - ему это не удалось.)
Пока Асмодей корчился рядом с креслом, пол превратился в ноздреватую массу, похожую на губку, которая впитала все, что успел выплеснуть на нее Асмодей за свое короткое пребывание в комнате. И тут же с потолка свесились мясистые лианы, похожие на кровеносные сосуды - если присмотреться, можно было увидеть, как за стенками движется густой черный сок.
Секунду спустя лианы выбросили гнилостно светящиеся бутоны, которые почти немедленно раскрыли мокрые лепестки, покрытые не росой или соком, но жидкой радугой.
Больше, больше цвета в небе. Люцифер довольно оскалился-улыбнулся собачьей пастью. Больше!
Он перевел взгляд на Асмодея. Асмодей смотрел в ответ и задавал вопросы... очень хорошие, правильные вопросы.
Люцифер понял, что ему не нравится его голос.
Что же с ним делать?
Злость ожила, надавила изнутри на виски, на глотку, предлагая самый правильный, самый разумный и логичный ответ: убить.
Ревность не укротишь, не накормишь до отвала, не додашь ей.
Убить навсегда. Отличное решение.
Люцифер шумно выдохнул, махнул хвостом и поднял Асмодея на ноги - сначала попытался за волосы, но пальцы плохо сгибались, пришлось вцепиться когтями в плечо. После этого Люцифер уткнулся в перепачканную желчью грудь Асмодея лбом. Не объятие - но бесполезно точно так же.
Вообще-то, объятия на самом деле ни капли не помогали. Не могли предотвратить войну, отменить приказа. Ничего не могли. Ну, в данном случае они могли дать Асмодею почувствовать мягкость шерсти и невероятное смешение запахов псины и сладости.
- Для начала, - сказал Люцифер, - я угощу тебя тор-ртиком.
Собачья пасть была плохо приспособлена для человеческих разговоров, гласные получались протяжные и прискуливающие, а каждая "р" удваивалась, а то и утраивалась.
Свободной то ли все таки рукой, то ли лапой Люцифер зачерпнул верхушку торта - все эти белые сливки, и аккуратно уложенную клубнику, и красивый узор из шоколада с корицей - и запихнул в рот Асмодея. Что не поместилось, то было размазано по лицу.
После этого в голове Люцифера раскрутилось мигающее огнями и мелодично звенящее колесо фортуны. Остановка, щелчок, сектор подсвечивает розовым...
Руководствуясь велением судьбы, Люцифер лишил Асмодея обоняния.
- Я тут, - сказал Люцифер. ("Я ту-ут", - получилось у него почти горестно.) - Но ты не можешь почуять меня.
Колесо в его голове раскрутилось вновь.
Зрение, оценил Люцифер. Асмодею везло. Настоящий счастливчик.
- Я тут, - сказал Люцифер, когда Асмодея окутала персональная тьма со всеми удобствами. - Но ты не можешь увидеть меня.

Отредактировано Lucifer (2014-10-14 21:36:23)

[AVA]http://static.diary.ru/userdir/5/8/6/2/586277/81928514.png[/AVA]
От вопля прямо в ухо Люцифер передернул шкурой и рефлекторно оскалился... но почесывание успокоило его и даже отозвалось приятной дрожью - почему-то где-то под челюстью.
(Хорошо, что не захотелось задергать ногой.)
(Плохо, что хвост сам дважды неуверенно вильнул.)
(Хорошо, что Асмодей этого не увидит.)
(Собачья натура...)
- Р-р-розовая псина-а-у, - недовольно повторил Люцифер. По его мнению, это точно было не про него.
Ну для начала не псина, а благородный пудель - одна из самых распространенных пород, прочно держащая второе место в рейтинге самых умных.
И вообще-то дьявол, скрывающийся за розовыми кудряшками. Содержание определяет форму, это Люцифер уже за сегодня выяснил.
Асмодей вывернулся из его рук (все же лап), неуверенно добрался до стены. Ему - вот счастливчик все же - повезло опереться плечом не в стекло аквариума, а рядом. Шаг левее, и вряд ли сколопендры позволили бы отнять оказавшуюся перед ними добычу. Сколопендры все увиденное вблизи считают добычей.
А если бы Асмодей пошел в другую сторону, ему пришлось бы сделать больше пары шагов. И велика была бы вероятность напороться на инструментарий для четверговых встреч.
(Возможно, ему бы понравилось?..)
Люцифер задумчиво попрядал ушами. Вопрос Асмодея удивил его - не неуместностью, но вообще своим фактом.
- Я вер-р-рнулся бы. Cр-разу.
Конечно бы, вернулся! У Люцифера были планы, и прощение от Яхве и возвращение в кущи райские сильно облегчили бы их выполнение.
...Возможно, Асмодей спрашивал не о том. Возможно.
- Спр-роси позже, - сказал Люцифер. - Потом.
А пока - пока колесо фортуны снова пришло в движение, а для Асмодея пришел черед лишаться осязания. Люцифер как-то испытывал это состояние - довольно забавно. Когда ты не знаешь, стоишь ты или лежишь. Когда не можешь понять, поднял ты руку, или это шутки мозга, эдакий вариант фантомных болей.
- Я тут, - проворчал Люцифер, подходя к Асмодею и принимаясь слизывать торт с его лица. - Но ты не можешь коснуться меня.
(На самом деле - можешь. Но ты не будешь знать, что коснулся меня.)
Сказав так, он вернулся к столу.
Люцифер деловито, часть за частью, отнимал себя у Асмодея, и осталось совсем немного.
- Скор-ро, - сказал розовый пудель. В общем-то, оставалась пара последних шагов.
Люцифер мог отнять голос Асмодея или слух - но у него была идея лучше этой.
Из ящика стола, который пришлось выцарапывать, а не выдвигать, показался пластиковый вакуумный пакет. Из пакета - артефакт, святыня, маленький фиал. Святая Стеклянница.
В кабинет Люцифера хлынула благодать.
Она была похожа на туман, который отобрал краски у предметов, заставил цветы испуганно сложить лепестки. И скрыл ауры демонов.
- Я тут, - сказал Люцифер. - Но ты не можешь почувствовать меня.
Розовая шерсть заворачивалась еще более мелкими колечками и потрескивала. Если он не уберет Стеклянницу - или этот облик, - скоро запахнет паленым.
Впрочем, теперь-то оставалось сделать только одно.
И Люцифер вернулся к привычному облику, приблизился к Асмодею, вглядываясь в его лицо и пытаясь угадать, как действует на него присутствие святыни. (У самого Люцифера изрядно першило в горле.)
- Если у тебя есть что сказать - говори сейчас, - сказал Люцифер. - Попроси пощады, я добр и могу дать тебе очередной шанс.
(Ложь. Люцифер собирался довести начатое до конца в любом случае.
Люцифер все еще был зол.
И все еще не был уверен, что "довести начатое до конца" не означает лишение Асмодея жизни.)