Стоило перенестись в Город Ангелов, как под ступню дико больно попался камень.
Не дрогнув ни единым лицевым мускулом, Гор с силой обрушил на него ногу, вдавливая в землю. И ещё раз. И ещё. Он топтал проклятую помеху до тех пор, пока не осталась лишь тёмно-серая пыль с примесью асфальтовой крошки. А потом опустился прямо на землю и долго, бесконечно долго рассматривал цветовые переливы праха, в которых растворился камень.
Вставать не хотелось.
Но пришлось.
Вторые сутки он жил на сцепленных зубах.
Нужно было держаться.
Нужно было сообщить супруге печальные новости и успокоить её, насколько возможно. Она потеряла сына. Ей требуется поддержка.
Нужно было рассказать сыновьям. Они лишились брата, следовало привнести в их мир уверенность и ясность.
Нужно было забрать Себека, оказавшегося в чужой стране и неспособного вернуться в Египет. Он оказался в США только из-за просьбы своего царя.
Дела, важные, неотложные, срочные и необходимые дела. В заботе о других Гор ещё мог функционировать.
Но к моменту прибытия в Лос-Анджелес он чувствовал себя так, будто в груди громыхает давно вышедший из строя механизм, лишь по старой памяти повторяющий покорёженными запчастями контур себя прежнего.
Поэтому приступил к делу с отчаянным пылом. Прочесал город, пытаясь прочувствовать знакомую ауру покровителя Нила. Проверил места, которые могли ему понравиться. Заглянул в полицейский участок и зарылся в сводки о пропавших людях.
Нигде ничего. Сотовый отсчитывал безответные гудки.
Ближе к вечеру Гор снял номер в первой попавшейся гостинице. Сменил пропитавшуюся духом канализации одежду. Снова попытался позвонить.
Когда стало ясно, что Себек не откликнется, Гор полез в сумку. Достал оттуда флягу с водой, открутил крышку. И принялся переливать её в стоящий на столе графин.
Вода пахла Кеметом и древней силой. Воспоминаниями и плодородием. Войнами прошлого и верой в будущее. Нилом.
- Себек, я пришёл. Я жду тебя, - чётко произнёс Гор водам Нила.
Он повторял свой зов через равные промежутки. Называл адрес или просто говорил, что ждёт. Просил прийти - и с неудовольствием слышал в голосе собственную потребность, а не заботу о соратнике.
В конце концов он прибег к последнему методу.
Взгляд остановился на ладони. На руке воина, созданной для того, чтоб держать меч. На руке сына, принявшего корону и прилагавшиеся к ней обязанности по праву рождения. На руке отца, тысячи раз гладившего своих мальчишек по головам или трепавшего по плечам. Подбрасывавшего до высокого потолка, а затем толкнувшего в пропасть предательства.
Следы вонзавшихся в кожу ногтей уже разгладились. Осталось лишь воспоминание об истекающих алым полумесяцах. Гор перечеркнул память об этом острым ножом и пролил кровь в графин.
Теперь жидкость, игравшая за стеклом, стала красной, как воды великой реки в период разлива, несущие жизнь и плодородие Египту. Гор повторил зов. Подождал.
Перебинтовал руку. Переставил графин на тумбочку у изголовья кровати и улёгся.
Он ждал. Он ждал, сколько мог. Даже в темноте и бездеятельности - ждал.
А потом всё-таки начал думать.
В груди кололо - остро и болезненно. Будто бы вонзался осколок ребра. Или наоборот, не хватало куска сердца. Механизм скрипел и пропитывал душу ржавчиной.
Гор был отцом пятерых сыновей и гордился ими так беззаветно, так верил в них, что сейчас оказался в перевёрнутом мире без точки опоры.
Вчера Имсет произнёс такие слова, после чего не удавалось воспринимать себя как раньше.
А вдруг остальные тоже так считают? Что он погряз в ненависти и давно не отличается от Сета. А может, даже хуже. Тот ведь улыбается, отнимая жизни. А Гор ненавидит, пытаясь закрыть всех грудью. Что важнее: поступки или сопутствующая им эмоция?
Но в глазах Имсета не было признания того, что деяния Гора как-то отличны от поступков Сета. Оба воюют, убивают и умирают. Одинаково. И при этом Гор испепеляюще ненавидит.
Не стал ли он вести войну не во имя света и благоденствия, а только чтобы уничтожить врага?
Вдруг так же считает Хатхор, но молчит, ведомая женской мудростью, страшась гнева мужа?
Но даже мысли о своей неправоте были не так мучительны, как то, к чему они привели. К Имсету, переметнувшемуся на сторону пустынного. К тому, каким опасностям подвергаются его жизнь и сердце. К тому, что он может совершить. И что может сделать с ним Сет.
Механизм ещё держался, но детальки рассыпались. С треском.

С огромным, во всю Землю, облегчением Гор стряхнул с себя горькие и пугающие мысли. Он увидел, как в ночном мраке блеснули белки глаз. Только их и увидел.
- Привет, - сказал он, приподнимаясь в кровати. - Рад видеть тебя, острый зубами. [AVA]http://sd.uploads.ru/aDdUP.gif[/AVA]