Крыло Михаила продолжало петь, уже совсем тихо. Не громче взрыкиваний, урчания и чавканья, что издавал Садрагиэль, пожирая его. Было вкусно до боли. Песня перьев, выдыхающееся тепло крови, нежная текстура мяса, ломающиеся под зубами кости - всё это сливалось в неповторимый коктейль ощущений.
Садрагиэль ел, грыз, жрал крыло архангела - и не мог остановиться. Сейчас он был непохож на обычного себя, демона страха, в той же степени, как этот демон отличался от ангела бесстрашия. Всего лишь дикий неразумный хищник из тех, что стаями носятся по задворкам Преисподней. Первобытное зло, инстинкты и острые-острые зубы.
Его шатало из стороны в сторону, но он не замечал, слишком увлечённый трапезой. Перья и слюна, смешанная с кровью, разлетались в разные стороны, сыпались дождём.
Чем больше он ел, тем хуже ему становилось, но оторваться было невозможно. Даже когда ноги подкосились, а руки не смогли удержать крыло, он продолжал есть с пола. Энергия святости разъедала рот, сжигала глотку, расползалась сияющим ядом по венам. Как это было упоительно...
Он сожрал всё правое крыло Михаила, до последней косточки. Потом разодрал и сжевал манжеты рубашки, на которых осталась кровь архангела. А потом принялся страстно вылизывать пол, запятнанный алым и святым. Смаковал попадающиеся перья, колкие и жёсткие. Любовно приникал к ошмёткам кожи. Взвизгивал, как обессиленное, но радостное животное, находя кусочек мяса. Тщательно проходился языком по каждому подобранному обломку кости, вычищая его добела, прежде чем с хрустом разжевать. 
Трапеза была долгой, мучительной и фееричной.
Когда она закончилась, стало ясно, насколько всё-таки тёмен мир вокруг. В нём мало сияния.
Садрагиэль свернулся в комок, закрыл залитые кровью глаза. И отключился.
Он пришёл в себя много часов спустя, разбуженный собственным воем. Обнаружил, что когтями разодрал себе живот. Что вокруг разгром. Что умирает от накатывающей волнами боли. От неё не спрятаться, как ни сжимайся.
Садрагиэль исходил потом, вздрагиваниями, мучительными стонами. Всё тело заливала кошмарная слабость, сердце жглось в груди, руки и ноги непроизвольно подёргивались. Энергия архангела разрушала демоническую сущность, испепеляла тьму. Но, увидев под столом затерявшееся перо, Садрагиэль всё равно подполз к нему, пусть и казалось, что он распластался по битому стеклу.
Съев последнее перо, он взвыл от новой порции боли. Но не мог не съесть. Так вкусно, так сладостно.
Он снова потерял сознание, чтобы очнуться лишь на следующий день. В луже собственной крови, натёкшей прямо сквозь кожу.
Кровь засохла коркой, которая неохотно трескалась от движения. Пропитавшаяся ею одежда застыла.
Садрагиэль зубами содрал кровавую коросту с запястья и вгрызся в вены. Принялся жадно пить, пытаясь хоть как-то заглушить пожар в раскалённой глотке.
Через десять минут он попробовал добраться до кровати. Засохшая кровь скрепила его с полом, пришлось выдираться. Кое-как, отдуваясь и то и дело останавливаясь, Садрагиэль пополз к постели.
И обнаружил, что не может подняться. Пришлось уткнуться головой в ножку кровати и заснуть снова.

На следующий день Садрагиэль явился в башню Люцифера как ни в чём ни бывало. По нему никак нельзя было сказать, что совсем недавно он был близок к смерти. Чуть бледней обычного, чуть больше лихорадочного огня в глазах - только и всего. И потрёпанная аура, вся в дырах.
Тёмная энергия демона была выжжена благодатью Михаила. Но это никак не сказывалось на широте улыбки.
В руках Садрагиэль держал аккуратно сложенное левое крыло архангела. В перья была вплетена розовая ленточка, на оголённой перегрызенной кости красовался милый бант.
Люцифера ждал новый сюрприз. В отличие от похищенного артефакта - приятный.
Садрагиэль не сомневался, что в конечном итоге будет прощён. Главное - пережить первые пару часов.
Хотя... можно и не переживать. Умирать от рук Сатаны безумно сладко. Лишь бы он вообще согласился разговаривать.
Перед Садрагиэлем скрестились две алебарды. Отряд демонов, сторожащих врата в башню Люцифера, уставился на него не слишком доброжелательно.
- Хэй, парни, здоров, как служба? Ориас, дружище, рад видеть! - воскликнул Садрагиэль, без особой отдачи похлопывая главного стражника по плечу. Они пару раз хорошо выпивали вместе и немало нагрешили на двоих. - Только не говорите, что Князь в депрессии. То есть я помню, что он ставит охрану, только когда в плохом настроении, но...
Его отпихнули древком.
- Велено тебя не пропускать, - сказал Ориас.
- О, надо же. Мне тогда в четверг зайти? Но это так долго, а у меня подарок.
- Велено не пропускать и в четверг.
- А когда?..
- Никогда.
Улыбка Садрагиэля померкла.
Вот это номер. Такого он не ожидал.
Он знал, что наказание за кражу артефакта будет ужасным, но лишать его пыток - это уже из ряда вон.
К тому же... Люциферу ведь тоже нравились их встречи.
- И... какой он был? Какой он вообще?
Ориас понизил голос:
- Он обнял Загана, когда тот стоял в прошлой страже.
- Вот как...
Садрагиэль поскрёб в затылке, пытаясь припомнить, к какой категории демонов относился Заган: к тем, что больше боятся Люцифера, чем любят, или наоборот. Тяжело им, беднягам.
Тем приятней быть демоном страха, который может наслаждаться чистой любовью, без примеси ужаса или сигналов тревоги от инстинкта самосохранения. Он один мог дарить себя искренне, самозабвенно.
- И где этот счастливец? - спросил Садрагиэль.
- А ты как думаешь? На перевоплощение ушёл.
- Мда...
Можно было уточнить, что стало причиной смерти: объятия Люцифера, ревнивая толпа из тех, кому не так повезло, или же Заган сам наложил на себя руки. Можно было. Но смысл?
Шансы пробраться к Сатане, пасть к его ногам и после причитающейся ужасной кары (ах!) быть прощённым (ах-х!), ощутимо снизились. Одно утешало: в воздухе не стоял душный запах роз. Значит, настроение Люцифера не настолько плохое.
Или, что было бы безумно интересно, ещё хуже, чем обычно выражал облик любящей розы обезьянки с пулемётом.
Повинуясь тычкам от стражников, Садрагиэль отошёл от ворот. Демонстративно пригладил пару перьев на крыле Михаила. И заговорил, не сомневаясь, что его услышат.
- Дорогой, неужели вы не хотите меня видеть? Как это печально, хотя вы вполне вправе. Я ведь предал вас. Нанёс удар в спину и провернул нож.
Он присел на ступеньки, задрал голову вверх. Будто разговаривая с оранжевым небосводом. А может, и не будто.
- Прошу вас, дорогой... сделайте со мной что угодно, накажите, как заблагорассудится. Но не карайте своим невниманием.
Вспомнилась судьба Асмодея. Тяжко ему пришлось, наверное.
Но вряд ли это самое худшее, что могло случиться.
Люцифер мог не заметить всего сделанного Асмодеем.
Или им, Садрагиэлем.
Но он замечал. И это было иной благодатью, не той ангельской, что обжигает нутро и заставляет кровь течь сквозь кожу. Хотя возможно и такое.
Просто это было благодатью Ада. Жестокой и любящей.
- Хотите, сорвите у меня с рук кожу и прикажите сделать вам массаж. Хотите, отрежьте хвост и отпилите рога. Хотите, повесьте на собственных кишках. Испепелите. Съешьте. Используйте в качестве удобрения для скорпионьих бутонов. Что бы вы ни сделали, я приму всё с восторгом и радостью. Я плесень, я прах, доставивший вам неудобства даже без какой-то великой цели - мне просто захотелось. Но я ваш прах.
Большего никогда и не требовалось. Меньшего - тоже.
Садрагиэль улыбнулся. Облизнул уголок рта, на котором снова проступила кровь. Крылья архангела продолжали разрушать его своей энергетикой: изнутри, съеденное; снаружи, сжимаемое в руках. Кончики пальцев уже обуглились.
- И потом, если вы меня не впустите... как я смогу сделать вам подарок? Вы знаете, что это, - демон кивнул на левое крыло Михаила. Оно пело. До сих пор. - Я добыл его для вас. И будет печально, если мне придётся съесть его в одиночестве. Они безумно вкусные, вы знаете...[AVA]http://3.firepic.org/3/images/2014-10/13/6bay93xu7fv8.jpg[/AVA]

Отредактировано Sadragiel (2014-10-26 20:31:57)