В Меркурии умер замечательный военачальник. Умер медленно, в мучениях, истекая кровью и крича в небо «За что?!»
Впрочем, Янус пошёл бы за ним куда угодно.
Он просто любил ходить.
По причинам, непостижимым для самых дальновидных пророков Пасадены, что-то произошло с солнцем. Нет, с солнцем что-то происходило каждый день: оно поднималось, садилось, светило, и вообще оно было очень занятой дамой, это солнце.
А сегодня на него наползла огромная тень, и в мире стало не очень уютно. Тогда-то и появился Меркурий. Даже не столько появился, сколько возник.
Он рассказал о Сатурне и о его затее. Янусу стало крайне любопытно, как праотцу богов удалось закрыть солнце и Олимп. Любопытство и свободное время – большего, чтобы привлечь Януса к авантюре, и не требовалось.
Теперь Янус, со своим посохом в руках, сосредоточился, мысленным взором устремившись сквозь пространство и время туда, где не действует второй закон Ньютона. Как можно открыть крепко запертую дверь? Её можно высадить силой, разбить в щепки, вырвать вместе с косяком и осколком стены. Можно уговорить того, кто стоит по другую сторону, открыть её. А можно подобрать ключ.
С проходами – другое дело. Создавая двери, нужно быть очень аккуратным, чтобы ткань реальности позднее затянулась там, где ее так бессовестно раздвинули. Каждый раз, когда Янус создавал проход, он наносил этому миру рану – пусть небольшую, пусть царапину, но всё же повреждение было. Сегодня же ему нужно было провести сквозь реальность нескольких богов. Ясное дело, что сама реальность сопротивлялась.
Он бормотал себе под нос ласковые слова, пытаясь смягчить урон, который наносил, уговаривая и убеждая – так водитель разговаривает с заглохшей машиной. И речь Меркурия уже подходила к концу, когда пространство перед Янусом начало подрагивать, колебаться. В этом месте мир исказился, будто на него смотрели сквозь кривое зеркало – так бывает в жару, когда горячий воздух висит над асфальтом.
Янус направил посох в центр появившегося пятна, удерживая проход от распада. Изображение медленно наливалось темнотой, в нём появлялись очертания стен и пола, что было совсем неплохо, потому что где стены и пол – там и всё остальное.
Дождавшись, когда дверь станет достаточно устойчивой, чтобы соединить два отрезка пространства, Янус сказал своим спутникам:
– Пора!
И, одного за другим, пропустил их внутрь. Сам вошёл последним, закрыв проход за собой. Напоследок погладил воздух, где только что была дверь, с такой нежностью, что Гекате впору было приревновать.
Удерживать проход не было смысла. Если всё пройдёт хорошо, домой они вернутся своими силами.
О другом исходе он и не думал.
Янус наивно полагал, что для решения любой проблемы, пусть и самой катастрофической, достаточно просто поговорить по душам, широко улыбнуться и сказать, что всё будет хорошо. Самое интересное, что это всегда срабатывало.
Янус, не будучи олимпийцем, был редким гостем в обители богов. И, в отличие от товарищей по пантеону, он не получал от этого места силы. Впрочем, это не мешало Янусу наслаждаться местными пейзажами и архитектурой.
Особенно ему нравился тронный зал Зевса. И, если он хорошо знал Сатурна (а он хорошо знал Сатурна), тому тоже.
Но вот конкретно комната, в которой боги оказались сейчас, впечатляла мало. Они находились в тёмном тесном помещении, в углу которого стояли несколько небольших повозок, нагруженных разнообразными бутылями, флаконами, отрезами ткани, а также вёдрами с торчащими из них черенками.
Поразительно похожих на швабры античного периода.
– Кажется, это подсобка.
Почему-то Янус никогда не думал, что на Олимпе есть уборщицы и что им нужно где-то хранить свой хозяйственный инвентарь.
[AVA]http://savepic.org/6540926.png[/AVA][SGN]
[/SGN]
