Тучи сгущались. Ветер протяжно завывал в трубах, налетал порывами, сдергивая капюшон, и хлестал по лицу колкой россыпью снежной крупы. Сугробы разметало по тротуару и проезжей части; коммунальные службы традиционно не справлялись. Машины по набережной плелись медленно, часто и без толку работая дворниками. Голые ветви деревьев холодно и сухо постукивали друг о друга на ветру, редкие прохожие кутались в шарфы и торопливо шагали по вязкой снежной массе под ногами, спеша поскорее попасть в тепло. Нет погоды лучше метели, когда ты северный бог, управляющий бурями.

Контроля над этой бурей Вотан не имел. Он чувствовал ветер не так, как обычно, и снег был не такой, как всегда, и родной холод сегодня не был ему приятен. Стихия не слушалась. Она металась, неуправляемая и отстраненная, неподвластная ему. Пространство тоже не подчинялось его воле. Точно так же вели себя люди. В первый раз Один столкнулся с этим накануне в аэропорту, когда его не пропустили на борт без предъявления паспорта. Не пропустили, несмотря на то, что он правильно об этом попросил. Потом убеждение не подействовало на болтливого итальяшку в самолете. По прибытии в северные земли ничего не изменилось и измениться само по себе не могло – это было ясно с самого начала.

Расплатившись с таксистом, Ларс Берглунд прошел несколько метров до входной двери и очутился в светлом, просторном и теплом холле Шератона, а через несколько минут – в таком же номере на шестом этаже, с видом на старый город. Он давно так не радовался тому, что выполнял в этом мире работу, за которую получал деньги, неплохие и, что самое важное, ценившиеся у людей. Интуиция подсказывала, что в свою уютную берлогу сейчас соваться не стоит. Конечно, если кто-то заблаговременно отследил его человеческую ипостась, найти его можно и в гостинице – но пусть для этого попотеет. Вотан абсолютно не желал упрощать задачу не назвавшему себя недоброжелателю.

Бросив дорожную сумку на мягкий ковер, он скинул одежду, щелкнул выключателем и прошел в ванную. От горячей воды стало хорошо, но непривычный, слишком явно ощутимый голод никуда не исчез. Еду он решил заказать прямо в номер. Минут через двадцать на столе появились крапивный суп с яйцом-пашот и прошуттой, горячий сэндвич с лососем на ржаном хлебе, пирог из раков и крабов с салатом из фенхеля и заправкой из йогурта с укропом, бутылка Мартелля и ассорти шведских сыров с айвовым джемом и грушевым хлебом на десерт. После этого мир стал немножко лучше. Ненадолго.

Один понимал, что с ним произошло – отсутствие элементарных божественных навыков говорило само за себя. Обратимо ли это? Почти наверняка. Нужно очень много энергии, чтобы полностью блокировать силы бога, а тем более бога верховного. Возможно, если просто подождать, через некоторое время все вернется само. Однако если ничего не предпринимать, за этот временной отрезок, каким бы он ни был, можно попасть в более серьезные неприятности. Едва ли божеству, загнанному в человеческое тело, могла грозить необратимая, конечная смерть вместе с гибелью оболочки, но к развоплощению это приведет почти наверняка, а восстановление после этого будет долгим. Отличный способ провернуть пару-тройку грязных делишек, воспользовавшись отсутствием конкурента. Или врага. Или просто старшего родственника.

Кому могло быть выгодно его отсутствие? Локи. Это имя всплывало в сознании автоматически, на рефлексе, стоило только чему-то пойти наперекосяк. Всегда и во всем виноват Локи. Теория вероятности, однако, допускала некий ничтожно малый шанс, что в деле замешан кто-то другой. Для разнообразия – из чужого пантеона. К сожалению, это давало почти безграничное число возможностей. После получасового перебора имен пришлось признать, что проще будет начать с возвращения утраченных сил. К несчастью, без посторонней помощи тут было не обойтись. Вопрос лишь в том, к кому обратиться по такому деликатному поводу.
Родственники... Те из них, кому можно было доверять, сами могли оказаться обманутыми, что в конечном счете давало плачевный результат. Боги других пантеонов... Тут следовало проявить осторожность. А торопиться – не стоило.

Чтобы сделать бога смертным, пусть даже на время, нужны силы божества, причем довольно специфический вид сил. Впрочем, при желании можно освоить что угодно. Даровать человеку бессмертие теоретически способен каждый – а это, по большому счету, всего лишь обратное направление того же процесса. Соответственно, в первую очередь под подозрение попадали темные боги, за ними – сбившиеся с пути целители, следом – все остальные. Практически кто угодно из числа тех, кто еще не зачах от слабости. Или группа авантюристов, рискнувших объединить усилия. Было бы нелепо попросить помощи у одного из тех, кто едва не отправил тебя на тот свет.

Пиликанье телефона из брошенной на ковер сумки не стало для Одина большой неожиданностью. Неожиданным оказался вызывавший на связь абонент. Свафнир не колебался – он точно знал, что не оставит этот звонок без ответа, чем бы это ни обернулось.

Голос Макоши звучал одновременно зло и встревоженно. Напористость была для нее нормальной, нервозность – едва ли. Что-то у них должно было случиться, чтобы славяне вдруг настойчиво возжелали увидеться с ним.

– Здрава будь, красна девица, и семье твоей не хворать, – ненадолго подстраиваясь под манеру собеседницы, поприветствовал ее Один. – Я только что приехал в Стокгольм. Проблемы?

Проблемы, положа руку на сердце, были у него самого, и эта встреча грозила увеличением их числа. Однако он мог оказаться не единственным в своем затруднении, а у семейства Макоши, вроде бы, не было особых причин желать ему смерти. Возможно, при определенной доле везения, они сумеют договориться и помочь друг другу.

– Есть желание заскочить на огонек – милости прошу.
Лишь бы ей не пришло в голову пожаловать с полным выводком своих родственников. Но что-то подсказывало Одину, что пир горой и масштабные семейные посиделки нынче в планах не значились ни у кого из участников этого разговора.

Проблемы. Ха! Это у всех остальных скоро будет проблемы. Нечего со славянами связываться. Славяне, может и миролюбивые, но если уж приходится раздавать дарственные дюли, то раздаются те со всей щедростью широкой славянской души.
- Спасибо, - тихо сказала женщина, кутаясь в мягкий мех. Действительно, ей самой бы и в голову сейчас не пришло, что нормальные люди зимой ходят одетыми, считая единственным счастьем в это колючее время года – не мерзнуть. Тратить силы на мгновенное перемещение так не хотелось, пускай их культ вновь стал популярным, женщина привыкла экономить и жить впроголодь. Так что, оказавшись на заснеженных улицах Стокгольма, неодобрительно посмотрела на мужа, дескать, что ты, старый, совсем спятил? Она даже не успела пирогов напечь. Негоже приходить в гости с пустыми руками, это все знают. Кроме Велеса, разумеется. Оно и к лучшему. С него сталось бы только домашнего самогону нагнать, и тогда деловой разговор грозил вылиться в совершенно неделовую пьянку, которая традиционно окончилась бы сауной и какими-нибудь местными развратницами среднего пошиба.
Теоретически, она должна была почувствовать присутствие скандинавского вершителя в этом городе. Боги чувствовали друг друга за версту, что помогало им как находить друг друга, так и избегать. Определенно, в этом городе не было никаких верховодящих богов. Если, конечно, Велес ей нюх не перебил. Как в тот раз, когда он с полдюжины лет пробегал в медвежьей шкуре, а потом приперся в избу, позабыв о правилах приличия и нормах гигиены.
- Мышка-мышка, поиграй и назад отдай… - обратилась она мусорному баку. Из него действительно выскочила генномодифицированная разжиревшая на фастфудных объедках крыса, но почему-то без Одина. Видимо, старый заговор не действовал на современных грызунов.
Ворожить, даже ради поисков Вотана, посреди улицы не хотелось. Из окна первого этажа на супружескую чету смотрела девочка лет трех. Изумленно раскрыв рот и округлив глаза, она переводила взгляд с Велеса на Макошь, и обратно. И даже не заплакала, когда ее проворная мать засунула в рот ложку с вареной морковью, от которой малышка скандально отказывалась последние полчаса. Девочке было все равно, теперь у нее была тайна. Дети всегда видят намного больше взрослых.
- Пойдем отсюда, - попросила Макошь супруга, нервно теребя рукав шубы. Куда идти – она теперь совершенно не знала, но Велесу доверяла сполна. Хозяин дорог, коль он в лесу их путал и распутывал, сориентироваться в каменных джунглях ему тем более не составило труда. В необъяснимом приступе благодарности женщина одарила его поцелуем и, помахав на прощание девочке, поспешила следом, вцепившись в руку мужа так сильно, будто могла в любой момент потеряться. М-да, не завидовала Макошь тому, кто обнаружил бы подобную «находку».

  – Бедный мальчик! – всплеснула она руками, едва заметив Одина. Действительно, проблемы были не у них одних. И еще какие проблемы. Только врагу таких нажелать и можно было. А с Вотаном они врагами не были, напротив, практически родственники. Очень дальние. Семи-, а то и восьмиюродные. – Это ж как же тебя угораздило? Неужто шиложопый Локи расстарался?
Ну а кто же еще. У северян единственный, кто всем портит жизнь – это Локи. В семье, как говорится, не без урода. Никакого разнообразия, зато и виновного искать долго не надо. Женщина смотрела на Одина с жалостью бабушки, встретившей недокормленного внучка, ее так и подмывало покудахтать над ним еще минут тридцать и закормить до смерти. Но Макошь лишь еще пару раз охнула для порядка и присела на край кровати, с наслаждением вытянув больную ногу.
– Влас хочет сказать, что какие-то супостаты нашу внучку мором свели, – пояснила богиня, одарив мужа многообещающим взглядом. Ничего хорошего взгляд не обещал. – Без права на перерождение и звонок семье.
Действительно, с Одином они все-таки родственники. Не кровные, не молочные и не названные, но по несчастью. Можно было бы легкомысленно списать смерть одной богини и «очеловечивание» другого бога на совпадение, но совпадений как таковых в мире не бывало. И что-то подсказывало Макоши, что если копнуть глубже, она найдет еще с дюжину потерявших силу или исчезнувших за короткий срок богов. Ей это все сильно не нравилось. Впрочем, сейчас ее дело было сидеть, молчать и изредка вставлять свои пять копеек в беседу. Насколько она знала, у скандинавов царил патриархат, и все серьезные дела решались мужчинами. Хотя что они могут без ее чуткого контроля?

Славяне скорбели о своей потере, и эта скорбь была неподдельной: бог ли, человек ли, Один видел это ясно – они верили, что их внучки больше нет на свете. Как сказал Велес – словно она была не богиней, а простой смертной – в этом состоянии умерла и перестала существовать. Не самая оптимистичная перспектива, но не признавать очевидное потому только, что оно неприятно, было бы верхом глупости и недальновидности.

– С технической точки зрения, связь налицо, – бесстрастно прокомментировал Один. Это не означало, что действовал непременно один и тот же субъект, но могло быть и такое. Например, если кто-то изобрел новый способ сживать богов со свету и решил сперва апробировать его на не самом заметном и не очень сильном божестве, а уж потом, в случае удачи, перейти к более масштабным действиям. Что же, удача ему пока благоволила.

Макошь откинулась на кровать. Один бровью не повел – она и в хорошие времена, бывало, вела себя странно.

– Далек, да не настолько, как хотел бы, – ответил Вотан, переводя взгляд на Велеса. – За последние полвека мне много где довелось побывать. В Африке до сих пор остались диковатые племена, поклоняющиеся варварским богам, но те слишком жестоки и прямолинейны для таких маневров. В Америке ацтеки – эти похитрее, но больно кровожадны, и способ расправы придумали бы соответствующий. Египтяне – вот уж кто не исчерпает ресурс внутренних проблем во веки веков. О греках в этом смысле и говорить нечего. Впрочем, среди тех и других вполне могли найтись особо предприимчивые личности. Про Индию я давно ничего не слышал. Зато китайцы и шумеры – этим точно хватит амбиций для стремления к мировому господству путем уничтожения конкурентов. А еще наши с вами пантеоны. Больше всех прочих мне лично желают «добра» родные скандинавы, в этом я уверен. Однако сдается мне, дело здесь не в личных предпочтениях.

Поискать бы, разговорить знакомых… Только на месте богов, утративших силу, Вотан и сам сторонился бы общества сородичей – слишком уж уязвимыми они становятся для других богов, чтобы трубить направо и налево о своей беде. Затаятся – не найдешь.

Пока он говорил, Макошь вернулась к миру и подключилась к беседе, с укором сообщив, что не может прочесть его судьбу. Уголки губ Одина едва приподнялись в намеке на улыбку:
– Видно, нет у меня сейчас судьбы.

Единодушие, с которым славянская пара обратилась мыслями в сторону христианства, его одновременно удивило и умилило. По мнению Одина, на Аллаха это походило и то в большей степени. Только если бы Аллаха всерьез интересовало уничтожение древних богов, где бы они были к этому моменту?

– Я не думаю, что в деле замешан Иисус, – спокойно возразил Один.– Не его почерк. Да и с чего бы ему внезапно проснуться именно сейчас? Я бы скорее поверил в инициативу новых богов, кого-нибудь вроде Као Дая или Санта Муэрте, молодых, зеленых, непуганых и плохо понимающих законы мироустройства.

Словом, расклад выходил масштабный, было где развернуться. Но информации – конкретной, четкой, такой, за которую можно было бы ухватиться или от которой оттолкнуться – отчаянно не хватало. Свистнуть бы воронов – только услышат ли они его теперь?

– Я не меньше вашего хочу найти того, кто за этим стоит. Правда, сейчас мне не помешал бы целитель, которому можно доверять. – Вотан отхлебнул коньяка и закусил его долькой лимона, не поморщившись. – Впрочем, может статься, что лучше пока с этим не спешить.

В конце концов, нынешнее положение Одина давало ему определенное преимущество. Славяне нашли его только потому, что знали, где искать. А это означало, что и у него больше шансов подобраться к их таинственному недоброжелателю незамеченным.

Макошь тяжело вздохнула. Ничего, кроме как в очередной раз подумать саркастичное «мужчины», она не могла. Увы, думать о мужчинах приличной замужней женщине, особенно, в присутствии пока еще живого мужа, не пристало. Поэтому Макошь начала думать о судьбе. О судьбе и мужчинах. Что с них взять. Они вообще становятся невероятно смешными, когда кто-нибудь из женщин при них упоминает такие слова, как «судьба», «любовь», «сердце», «душа»… Не разбираются – вот и кривят рожу, ибо для мужчины в чем-то не разбираться считается позором.
- Судьба есть у всех, уж я-то в этом толк знаю, - сварливо заметила она, выискивая глазами дармовой коньяк. – Но твою я не могу прочесть.
Впрочем, можно найти в этом всем позитивный элемент. Например, Макоши всегда были закрыты судьбы чужих богов и истинно верующих людей. И, если Один с горя не подался в кришнаиты, значит, какая-то доля силы при нем осталась.
С губ едва ли не сорвалось нецензурное слово. А то и все два. Можно вообще составить список всех подозреваемых и массово их развоплотить. Возможно, потери силы прекратятся. Возможно, нет. Но это все лучше, чем тыкать пальцем в небо.
Впрочем, о молодых богах сама Макошь и не задумывалась, считая их чем-то средним между японской рекламой и обучающими программами для душевнобольных. Ведь чем моложе бог, тем он страннее, ибо люди, вообразившие его, с каждым годом становились лишь гнилее и безумнее.
- Вот молодежь пошла, - сказала она, помрачнев. Мысль была дельная и разумная. Но подтвердить или опровергнуть ее можно было, только выйдя на контакт с молодыми богами, чего лично ей очень не хотелось. Однако ради дела можно было и напрячься. Или напрячь Велеса, что ей куда больше нравилось. Однако Макошь прекрасно знала, что специалист по связям с общественностью из ее мужа никакой, без чуткого контроля его никуда пускать нельзя. В любом случае, надо чего-то начинать.
- Один, мальчик мой, я тебя не узнаю. С каких это пор ты стал таким осторожным? – усмехнулась Макошь, впрочем, сама зная ответ на этот вопрос. Скорее всего, с тех самых, когда не смог обмануть лоха, или заметил, что на улице без шапки достаточно холодно, чтобы уши начали выказывать желание отвалиться. – Пока мы будем «не спешить», кто-нибудь из наших братьев и сестер может приказать долго жить, то бишь, не следовать их примеру.
Женщина тяжело поднялась с кровати. Велес, конечно, знатный шутник. Давайте исцелять всех сирых и убогих, просто так, в рамках благотворительной акции. Но после того как он озвучил предложение, отказывать было как минимум невежливо. Легко сказать «подлатай». Это пещерное представление о современной медицине Макошь просто убивало. У нее ведь даже травок с собою подходящих нету, а если бы и были…
- Аптека за углом, - и отобрала у Одина бокал. Нашептала над ним что-то, судя по интонационной окраске, очень матерное и явно не сопутствующее долголетию и процветанию. Добавила несколько капель крови, украдкой показала кукиш Велесу и вернула бокал обратно.
- Пей. Либо полегчает, либо подохнешь.