Стол в небольшом кабинете был завален разными бумагами. Все – как одна в крошках от печенья, кофейных пятнах и сигаретном пепле. По углам стояли коробки со всяким разным хламом. Шкафы атаковали мимо проходящих барахлопадом. В воздухе витал запах залежавшейся пыли, плавающих в банках окурков и, почему-то, тушеной капусты.
Макария восседала посреди этого свинарника, обнаружив для себя единственно чистый клочок – собственное кресло. Правда, сначала пришлось освободить его от трех чашек с кофейным налетом, коробки из-под пончиков и местного любимца, старого облезлого кота по имени Кот.
С видом великомученицы Макария приподняла одну из папок, с удивлением выудив оттуда чей-то носок. Судя по всему, чистый. Что делало его наличие на рабочем столе особенно странным. Папка упала на место, подняв облачко пыли. Из него начали стремительно разбегаться тараканы.
– Ненавижу, – сказала богиня. И, с наслаждением, повторила по слогам. – Не-на-ви-жу.
Конец квартала был современным всадником Апокалипсиса. А вместе с ним приходили и его собратья – Отчет, Комиссия-С-Проверкой и Финансирование. Вернее, его отсутствие. Государство традиционно клало на подобные заведения то самое, чем Приап победил говорящего осла Диониса.

Возможно, Аполлон и научил всех греков математике, но лично Макарию он обучить не смог. И девушка выла. И страдала. И рисовала на отчетах веселую россыпь могилок и крестов.
Громко хлопнула дверь, вызвав очередное низвержение барахла из шкафа, в кабинет ворвался Белая Борода. С ликующим воплем «бизнес-партнер» вырвал из рук Макарушки носок и тут же надел его. Девушка поморщилась, но ничего не сказала. Самому любимому бомжу прощалось многое, если не все.
– Нам нужен Геракл, – с тоской сказала она, устало отрываясь от совершенно непонятных ей бумажек. – Вычистил же он эти хреновы конюшни.
Кажется, это был первый случай в жизни, когда Макария действительно нуждалась в своем биологическом отце. Впрочем, срач в кабинете и повсюду был не главной из их проблем.
– Авгиевы конюшни, – поправил Борода.
– Что?
– Не хреновы, а Авгиевы конюшни, – наставительно изрек он, и, смахнув со стола добрую половину документов, уселся на него, как-то странно, выжидающе смотря на девушку.
– Денег нет, – сразу же приняла оборонительную позицию Макария, и, на всякий случай, защитилась от потенциального нахлебника папкой. Впрочем, это не очень-то помогло. Деньги очень были нужны. На провизию и на ремонт, на одежду и на лекарства. Хотя бы на тот минимум, который необходим людям для жизни, но лучше – больше. Богиня позорно разревелась. Ей было жалко всех ее подопечных, а себя – больше всего. – Дерьмовый из меня попечитель.
Ее начали утешать. Говорить, что она – замечательный попечитель. Что она Мать Тереза 21 века. Что ее скоро в ранг святых возводить надо. И что им всего лишь нужен спонсор.
– Точно! Спонсор! – на лице Макарушки вновь просияла улыбка, осеннее солнце заглянуло в окно, придав кучкам хлама праздничный вид. Девушка выскочила из кресла, и, сметая все на своем пути, выбежала из кабинета. Через двенадцать часов она уже была в Греции.

Конечно, за финансированием обычно бегут к родителям. Но папочка в последний раз, когда Макарушка просила у него поддержки для любимых бомжей, так обидно ржал, что девушка зареклась к нему подходить с подобными вопросами. Еще можно обдурить смертных. Это все боги умели и не пренебрегали своими возможностями. Но Макарушка, со всей ее честностью и добропорядочностью, не могла позволить себе робингудить, а потому оставался единственный верный вариант.
– Дедуля! – ураган по имени Макария без стука ворвался в кабинет к бизнесмену, излучая волны счастья и доброты. Охранные системы она научилась обходить уже давно, вскоре после того, как взломала все замки дублинского зоопарка, и теперь радовалась возможности проверить свои таланты на практике. Впрочем, сам Зевс о ее явлении наверняка знал задолго до самого явления, а потому эффект неожиданности был смазан.
Затормозила девушка точнехонько в центре комнаты, словно долго, старательно выбирала это место. Склонила голову набок, прислушиваясь к своим мозгошмыгам. Кажется, у нее проблемы. Она ведь так и не придумала, как лучше объяснить дедушке, что он нужен бедным амстердамским бомжам. Почти как воздух нужен. Как бутылка пива в субботнее утро. А потому не нашла ничего лучше, как ляпнуть:
– Привет!
И загадочно так добавила:
– Давненько ты у нас что-то в гостях не был…
Кажется, вообще никогда. Впрочем, начало было положено. Действительно, лучше один раз показать, чем пытаться передать всю безысходность положения на словах.

Отредактировано Macaria (2014-05-18 18:12:57)

Макария настороженно огляделась, выискивая в кабинете что-нибудь подозрительное. Подозрительной казалась только омерзительная чистота и порядок. Но девушка не купилась на эту уловку. В конце концов, она сама из Тартара, а Зевс - с Олимпа. А вдруг ее сейчас ка-а-ак молнией поразит? Однако повелитель молний, грома и Николы Теслы сидел в своем кресле с вполне благодушным видом. А если девушке на секунду и показалось, что у него зубы болят, так то – самообман в чистом виде! У богов ведь зубы не болят, верно? И, разумеется, Зевс рад ее видеть! Не встречала Макарушка еще ни одного бога или человека, который не был бы рад ей. Либо они радовались автоматически, либо приходилось наносить счастье насильственным путем. Результат, впрочем, был одинаков.
- Деда! - уверившись в искренности Зевса, Макарушка с радостным воплем кинулась обнимать единственного, а оттого особо любимого дедушку. Столкнула со стола несколько бумажек, но если и заметила это, то не придала никакого значения. Вон, какой Зевс дядька важный! Наверняка за ним ходит специально обученный человек и поднимает бумажки, банки из-под колы и ссыпавшийся песок. Девушка оглядела кабинет, но человека не увидела. Наверное, он спрятался где-нибудь, чтоб не мешать встрече родственников. Эххх… Ей бы такого! Тогда бы даже без Геракла обошлась.
– Я скучала, - доверительно сообщила она, с детской непосредственностью забираясь к верховному богу Олимпа на колени. Ну и пусть, что выглядит Макария как лошадь двадцати пяти лет. В детстве у нее, между прочим, не было возможности у дедушки на коленях сидеть и за бороду дергать. Совсем-совсем. А потом она вообще взяла и умерла, так и не попробовав. В общем, необходимо использовать каждую возможность по максимуму. Жаль, сейчас бороды уже нету. –  Да это все папа! Как в плохом настроении начнет бухтеть и поминать прошлое, так пиши - пропало.
В голосе проскользнули ябеднические нотки, Макария обиженно насупилась. Ей было действительно обидно, очень обидно, что такая большая греческая семья не может просто так взять и жить дружно. Как рыжий кот из мультика советовал. Почему-то эти бесценные советы рождались в его миролюбивой голове только после того, как он сам получал леща, а потом коварно мстил своим обидчикам. Но греки ведь взрослые боги, могут обойтись и без промежуточных вариантов?
Макария припомнила несколько случаев из жизни дальних и ближних родственников. Поняла, что вообще не могут. Загрустила. Чтобы развеять грусть, поигралась с тяжелым пресс-папье, едва ли не своротив его на Зевса, но и это не помогло. Тем более, девушка наконец-то вспомнила о Великой Цели своего визита. Вспомнила невыносимо печальную физиономию Белой Бороды, который пытался выбить финансирование хотя бы на провизию. Жа-а-алко!
–  Вот, зову. В гости, –  девушка обезоруживающе улыбнулась, даже на секунду не задумавшись о том, что существует такая штука, как "чужое время", которое почему-то неприлично тратить по пустякам. О каком чужом времени вообще может идти речь, когда у нее бомжи голодают!? - Я тебе кое-что показать хочу. У меня там и заначка из Дионисовых погребов на черный день припрятана…
Интересно, закрыла ли она сейф перед уходом? Наверняка "Кое-что" уже отыскал сокровенную заначку и сбился с пути праведного, задрыхнув в ее, Макарушкином, кабинете. Стало совсем грустно.
– Ой. А… ну…? – девушка смутилась и захлопала глазками. Любимые грабли вновь треснули ее по лбу. Разумеется, она вспомнила о правилах приличия задним числом, и теперь не знала, как быть, чтоб Зевс про нее чего дурного не подумал. Ведь сперва наперво нужно было предложить возрадоваться, затем пожелать долгих благ и всякой сопутствующей мерзости. А только потом уже вываливать на бедного дедулю порцию щенячьего обожания. Пока еще строго дозированного, кстати говоря.
– Как дела?
Ну, если что – у нее есть железная отмазка, включающая в себя дурное воспитание, влияние и питание.

Ой. Кажется, радость Зевса несколько своеобразна. И, видимо, в нее не входят те пункты, в которых дедушка кормит внучку сладостями и рассказывает сказки. Девушка подтянула колени к подбородку и, демонстративно отвернувшись от Зевса, обиженно насупилась. Вот пускай теперь думает, на что она обиделась и раскаивается. Ибо нефиг так небрежно с маленькими детьми обращаться.
Если какие-то процессы раскаянья и происходили в душе верховного бога, то происходили они очень-очень медленно. Сама Макарушка была готова ждать хоть сколько, хоть все пять минут. Но она считала себя ответственной женщиной и помнила о своих бездомных. Они ведь верят. И ждут. И наедятся. На нее одну, на благодетельницу всеобщую. Поэтому следует вести себя как деловая леди, отложив детские обидки на потом. Поэтому девушка решила перейти в наступление.
- Не в состоянии! - огрызнулась она и показала Зевсу язык. - Беее! Скучный, скучный дедка!
А ведь с ним даже не действовали железные аргументы, открывающие перед богиней если не все, то большинство дорог: "А ты знаешь, кто мой папа?" и "Я все папе расскажу!". Увы, Зевс знал кто ее папа. Очень хорошо знал. И почему-то Макарии казалось, что попробуй она ляпнуть что-нибудь подобное при нем, то получила бы очередную порцию обидного ржача, которым ее так часто "одаривали" старшие родственники.
- Я, вообще-то, по делу к тебе, - угрюмо заметила она, надеясь, что после слова "дело" в голове Зевса включится специальный радар, который существует только в головах взрослых, и он начнет относиться к своей непутевой внучке хоть чуточку серьезнее. Выпрямилась, чтобы казаться больше и значительнее. Язык не хотел поворачиваться, Макария очень не любила о чем-то просить. - Хотела попросить тебя сделать небольшое вложение в один приют для бродяг. Может, это даже поднимет какие-нибудь рейтинги, и ты станешь президентом. Или еще кем-нибудь хорошим.
С надутыми щеками говорить было неудобно, поэтому пришлось сдуваться. Оно и к лучшему. Макария - не рыба-шар, чтобы своим видом отгонять врагов. Тем более, врагов здесь не было, а Зевса отгонять сейчас никак было нельзя.
- Государство на нас опять положило, крыша обваливается, один из корпусов пришлось закрыть на фиг, людям размещаться фактически негде. Врачи эти дурацкие не хотят без страховки бесплатно осматривать. Студентов иногда нахожу, но эти наркоманы мелкие притаскивают с собой траву и осмотр заканчивается так и не начавшись! А сегодня вообще, - это был последний козырь, который был на руках девушки, - Тушеную капусту готовить пришлось.
А так как непосредственное участие в готовке принимала Макарушка, то тушеная капуста испортилась окончательно. Хотя изначально казалось, что хуже вообще быть не может. Быстрый взгляд на дедушку. Проняло или нет? Но разве можно было о таком рассказать? Описать всю безысходность, которую Макария чувствовала, стоило только подумать не об одной проблеме, а обо всех сразу? Да что там! Зевс ведь никогда даже тушеной капусты наверняка не пробовал. Надо было показывать. Покормить, познакомить с Белой Бородой, показать разрушенный (после очередного набега студентов-медиков) корпус...
Макария вздохнула, сдерживая слезы. Очередной приступ жалости наступил очень не вовремя.
- Уже и не знаю, что мне со всем этим делать. Руки опускаются. Но ты не подумай! Я тоже в долгу не останусь. Сделаю...эээ...что-нибудь полезное. Хочешь, секретаршей у тебя поработаю? Задаром!
Почему-то девушке показалось, что последняя фраза прозвучала как грязный шантаж, а не как искреннее и чистосердечное предложение.

Отредактировано Macaria (2014-05-23 13:40:45)

Макария ойкнула и пригнулась в своем кресле. Кажется, она серьезно обидела дедушку. Ей стало очень, очень стыдно. Но он же… ведь… он же сам спросил, какого ляда она здесь забыла! Нет, никогда она не поймет причинно-следственные связи в поведении богов. 
Переждав раскаты грома, Макария вскочила с кресла и подбежала к Зевсу. Обняла его за шею, одарила слюнявым поцелуем в щеку и сбивчиво затараторила:
- Дедуленька, милый, извини, пожалуйста. Но ты же деловой дядя, деловых дядь ведь нельзя отвлекать без дела. Нельзя же? Хочешь, я к тебе чаще заглядывать буду. Хоть раз в неделю. Хоть все два! И Мелинойку с собой захвачу… - список могли продолжить и Аид с Корой, но, кажется, это был уже явный перебор.
- Ты у меня самый лучший! А папа - жмот, – она запрыгнула на стол и начала болтать ногами. В голове у девушки случилась тяжелая дума. И она думалась. С трудом и скрипом, но все-таки думалась.
В основном – о секретарше. Разве может какая-то человеческая вертихвостка справиться с делами бога лучше другой богини? Судя по резкому ответу Зевса – может. Но верилось в это с трудом. Скорее всего, дедушка просто обиделся, он еще передумает.
Дума поменьше была уже о деле. Разумеется, она согласна. Она обязана согласиться. Во имя бомжей, во имя милосердия, во имя Белой Бороды! 
- А что надо сделать? – осторожно спросила она, понимая, что «работа-по-специальности» будет грязной и малоприятной. У бизнесменов в принципе не бывает чистых дел.

- Все равно, - многозначительно сказала Макария. Что «все равно» - Зевсу оставалось только догадываться. Девушка загорелась идеей воссоединить семью, и помешать ей мог только мчащийся навстречу самосвал. И то, шансы самосвала были до смешного низкими.
В кресле ей сидеть совершенно не нравилось. Оно было слишком большим и неудобным. В нем у Макарии развивалась агорофобия. Но почему-то Зевс был очень избирателен в выборе места для задницы, поэтому пришлось на время смириться, тем более, разговор пошел серьезный, а сложно быть серьезной, сидя на каком-нибудь не самом удобном для этого выступе.
Разумеется, она так и думала, что Зевс предложит что-нибудь совсем неподобающее. Вот чем ему вариант с секретаршей не нравился?.. Макарушка вздохнула, скривившись. Ей совсем не хотелось кого-нибудь убивать. Даже ради своих бомжей. Хотя бы потому, что наверняка человек, который перешел дорогу Зевсу, вполне себе жив, здоров и планирует прожить еще несколько лет счастливой жизни. Такая смерть совсем немилосердна и является вмешательством в судьбу. Случись такой обмен в прежние времена, Макария бы наотрез отказалась, хотя бы из-за того, что сестры-Мойры не одобряют подобных действий. Но сейчас им, кажется, все равно… А вот бомжам – нет.
- Не очень-то милосердно, - заметила Макария, вытаскивая сигареты. Ей нужно было подумать и понервировать Зевса табачной вонью и картиной «младенец с трубкой». – Может, ножом его сначала несколько раз ударить?...
Вопрос был риторическим. Очевидно же, что как – это только ее забота.
- Кстати, а почему ты сам не можешь?
Тоже дурацкий вопрос. После того, как Зевс убивает кого-либо из смертных, смертного приходится собирать веником в совок и выбрасывать в ближайшую урну для «прочих отходов».
Ну, хотя бы для виду она поломалась. Насколько она знала из фильмов, все наемные убийцы требуют как минимум половины предоплаты вперед. Тем более, если сейчас она переведет финансирование на счет приюта, Борода сможет заняться хотя бы провизией и выбросит к такой-то матери эту вонючую капусту. Девушка выдохнула дым, наморщилась, помахала ручкой, слегка испортив всю актерскую игру, и улыбнулась:
- Утром деньги – вечером стулья, - и добавила. – Всего одного? Как его зовут хоть, и где найти? И почему бы сразу всех твоих конкурентов на ракету «небо-земля» не посадить?
Макария слегка злилась на дедушку за нежелание бескорыстно помогать людям, но старалась не выказывать свою злость. В конце концов, они взрослые боги и должны помнить об условиях социального обмена.