[AVA]http://savepic.net/5666678.jpg[/AVA][SGN]Аватар: Крысолов[/SGN]

Он любил людей. Это были потрясающие создания, любопытные, ненасытные в своей жажде неизведанного. Едва у них появились корабли, как они кинулись переплывать моря в хрупких суденышках. Обуздали животных, чтобы постоянно быть в пути. Когда люди научатся летать, они дотянутся до края мира, а может, и вовсе выберутся за его пределы. Они мечтают об обратной стороне Луны, небесной глади и межзвездных просторах. И никогда не останавливаются.
Янус любил их, неугомонных, и оберегал тех, кто пустился в трудный путь. Моряки, отправляясь в дальнее плаванье, приносили ему сладкие дары в благодарность за то, что научил людей строить корабли. Они привозили своих богов в чужие земли, но всегда знали, что Янус может прийти туда сам.
Он мог.
Рим теперь называл себя республикой и простирался далеко - до самого Египта, страны древней и гордой. Там были собственные боги, и она не радовались чужакам. Янус не появлялся там, но с жадностью слушал рассказы путников о тех, кому молились египтяне. Это была страна света - свет был в небесах и под ногами, свет отражался в песке и пирамидах, на коже и в глазах. Янус всегда тянулся к свету, как ребёнок, родившийся зимой, тянется к первому цветку.
Сегодня он был особенно растерян. Произошло что-то, что совсем выбило его из колеи. Нечто без объяснения - он просто растерянно хлопал глазами, вспоминая об этом, и весь день был сам не свой: терял направление, ошибался дверьми, а пару раз даже обнаружил себя там, где богам вовсе не место.
А случилось вот что.
Его позвала молитва - усталый путник, потерявшийся среди мертвых дорог, застыл на перекрестке, не зная, куда шагнуть. Утомленный долгой дорогой, он отдал остатки своей снеди в жертву римскому богу в надежде, что тот укажет путь. Как Янус мог не прийти? Как мог оставить без внимания такую жертву? Янус спустился к нему с холма, но уже издалека понял, что не нужен: над этим местом властвовала другая богиня.
Она стояла на перекрестке и с насмешкой наблюдала за возносящим молитвы путником. Больше ровным счётом ничего не происходило. Просто стояла, и всё.
В ушах божества проходов раздался серебристый звон, разум утратил способность разбирать слова молитвы, а со зрением вообще приключилось нечто небывалое: окружающий мир сжался, так что всё вдруг потонуло в темноте, и остался только небольшой кружок - зато такой отчётливый и яркий, что каждая попавшая в него деталь источала сияние. Именно в этот волшебный кружок и угодило лицо богини перекрёстка - или, быть может, всё произошло наоборот: свет, исходящий от этого лица, был чересчур силён и оттого вокруг стало темнее.
Никогда прежде вид женщины, даже самой прекрасной, не производил на Януса подобного действия. Он похлопал ресницами, зажмурился, снова открыл глаза - и, слава Юпитеру, дурман рассеялся. Путник шёл по дороге, ведущей к Риму, а перекрёсток был пуст.
Остаток дня Януса провёл, как в дурмане. Поэтому не сразу понял, где очутился, когда открывал проход в свой храм - несколько секунд удивленно смотрел на окровавленного юношу и светящийся изогнутый клинок в его руке. Вокруг - ни привычных колонн, ни знакомой прохлады храма.
И суть вопроса понял не сразу - скосил глаза вправо и влево, пытаясь понять, где же оказался. Место было преисполнено светом и сладкой, чужой энергии. Свет был слишком ярким, чтобы Янус мог что-то разглядеть, и тогда он вернулся к созерцанию воина перед собой. Его раны были глубокими, а намерения - очевидными. Он был богом - но не ровней Янусу. За его плечами чувствовалось много времени.
Зрачок левого глаза, и без того неестественно большой, расширился, и Янус увидел бога-воина с красными глазами, песчаную бурю, захлестнувшую прекрасного сокола, порядок и хаос, убийцу и защитника, песок и кровь. Янус вздрогнул, картина прошлого рассеялась вместе с песком и левый глаз вновь стал серым, а на губах появилась восторженная улыбка.
- Я узнал тебя. Ты - высота, ты - небо, ты - Гор. Какое прекрасное имя... Оно звучит как горы или как поднебесный хор. А я... моё имя - Янус. И, наверное, не надо думать, как оно звучит.
Бог напротив был мрачен, и Янус устыдился собственного восторга. На его скулах выступил румянец, он смущённо опустил взгляд, ресницы чуть задрожали. Но проигнорировать второй вопрос было бы невежливо, и он снова заговорил.
- С чем я пришёл...  У меня есть ключи. И ещё был с собой посох... - он посмотрел на свои ладони, только сейчас заметив, что они пусты. - Эм, наверное, оставил его в за дверью.
Янус сделал шаг назад, не столько из страха перед оружием, сколько для того, чтобы получше его рассмотреть. И вообще, рыжеволосый бог проявлял неподходящую для ситуации восторженность: его глаза по-мальчишески блестели, губы были растянуты в предвкушающей улыбке. Однако улыбка исчезла, когда он внимательнее рассмотрел раны юного бога. Янус оторвал лоскут от своей белоснежной тоги и медленно протянул его Гору со словами:
- Наверное, это очень больно. Тебе нужно перевязать раны.
Его рука зависла в воздухе - кажется, египтянин не доверял римскому дружелюбию. Янус вздохнул.
- Не подскажешь, где я и что мне от тебя нужно?
Он не должен был оказаться здесь - в вотчину египетского бога Янус нагрянул ненароком, по ошибке и случайно. Но ведь место открывает свои секреты и глубочайшие тайны как раз тому, кто попадает в него только проездом.

Отредактировано Janus (2014-06-06 20:44:08)

[AVA]http://savepic.net/5696422.png[/AVA]
[SGN][/SGN]

Ладонь, сжимающая лоскут белоснежной ткани, так и застыла в воздухе - и спустя несколько секунд Янус опустил руку, сжал ткань в кулаке.
- Мне подвластны переходы. Я могу открывать двери, ведущие в "куда" и "когда". Как видишь, они не всегда отводят меня туда, куда я хочу.
И, наградив Гора задумчивым взглядом, добавил чуть тише:
- Зато всегда приводят туда, где мне нужно быть.
Он мог уйти в любую секунду - вряд ли светоносный бог воспротивился и остановил бы его. Но Янус не хотел. Ему здесь нравилось - здесь было очень интересно, но также и грустно.
А ещё он знал: если кто-то не принимает помощь, это не значит, что она ему не нужна.
Гор заговорил о войне и захватчиках, и ответить на это было нечего - Янус был не очень силён в политике. Его взор падал на каждого, кто произносил слова молитвы - затерялся ли он на римских дорогах по пути из чужих стран или родился в землях Ромула.
- За моей спиной нет солдат. Но я всегда смотрю в обоих направлениях, и в одном из них всегда найдется зло. Я не захватчик.
Ему было легко понять злость и обиду Гора: когда-то в страну Януса тоже пришли чужие боги. Забрали у него солнце и место подле него, заставили спуститься на землю и найти себе новых последователей. Янус не сердился. Он редко сердился. Он просто шёл своим путём и смотрел на тех, кто идёт другим.
Его мысли безотчётно вернулись к той, что так поразила Януса на перекрёстке. Была ли она тоже богиней, пришедшей из Греции? Для этого было слово - большое слово, сложное и такое же грустное, как это место. Янусу казалось, что если он найдёт это слово, то оно объяснит всё, что с ним сегодня произошло.
Это было странное чувство, которое заставляет убегать наугад в темноту, поворачивать назад с середины пути, проходить сквозь разрушенные города. Интересно, это бывает со всеми или только с Янусом? Ему очень хотелось спросить об этом Гора, но он не знал как.
Он сел напротив кровоточащего бога, принял кубок и немного отпил, предварительно с любопытством заглянув внутрь. Ему часто подносили вино, но он никогда его не пил. На вкус оно оказалось... шершавым.
Война - всё, что занимало мысли Гора, только о ней он мог думать и говорить, как Янус сейчас мог думать только о богине с перекрёстка. И, наверное, египтянин не мог помочь: война - не то слово, которое Янус пытался найти.
Гор был прав: вопрос во времени. А со временем Янус обращался хорошо. Так что и теперь лишь покачал головой на слова об оружии и грустно сказал:
- Этого не будет. Битва богов не начнётся ещё очень долго. Богам нужно бояться не друг друга, а времени - оно настигнет нас всех. Только тебе не о чем беспокоиться - ты ведь ничего не боишься, - эту фразу Янус произнёс с долей восхищения.
Чтобы поговорить о том, что интересовало Януса, надо было начать тем, что имело значение для Гора. Он устроился поудобнее.
- Греки когда-то тоже привели к нам своих богов. А ещё - бои, которые называются гладиаторскими. Это очень жестокое зрелище. Стать гладиатором может каждый - нужно произнести слова поклонения и объявить себя мёртвым по римскому закону. И получается, что эти люди мертвы и живы одновременно. Но на арене они могут только умереть. А родиться заново - не могут. Не могут снова стать живыми.
Он наконец понял, какое слово искал так долго. Большое, сложное и грустное одновременно - живой. Вот каким он почувствовал себя на перекрёстке. Как будто ожил и родился заново. Но возможно ли сделать это, не умерев сперва? Некоторые вещи неподвластны даже богам.
- И я ищу силу, которая способна на это - сделать живым того, кто не был мёртв. Ты её случайно не встречал?
И, наклонившись вперед, лицом к Гору, он заговорщицки сказал:
- Загляни в мой левый глаз.
В его тёмном зрачке, как на поверхности ночного озера, отражался перекрёсток, и богиня с сияющим лицом, и вихрь странных чувств, захлестнувший Януса.
Янусу не должно было это нравиться. Но это было любопытно.

Отредактировано Janus (2014-06-06 20:43:11)

[AVA]http://savepic.net/5805338.png[/AVA][SGN][/SGN]

Янус надеялся, что этот пылкий юноша объяснит ему значение сегодняшней встречи - а значение должно было быть, ибо такие события не происходят просто так. Во всём, что случается, Янус искал смысл, им были наполнены каждые смерть и рождение, конец и начало, расставание - и встреча. И теперь стало очень важно узнать, какой же смысл был во встрече на перекрёстке. А ещё - Янус был в этом уверен - оказавшись в покоях египетского бога, он пришёл не туда, куда намеревался, но туда, где ему нужно было быть.
Так и случилось. Воин объяснил суть видения куда лучше, чем это сделал бы оракул в Дельфах. Только одно беспокоило Януса - неужели ему действительно придётся взяться за оружие?
То, что светлоликий бог назвал предназначением, римляне именовали фатумом. Фатум - сила, что управляет миром, проявленная через волю Юпитера. Дороги, которыми все мы идём по жизни, сплетёны в один общий путь - и это фатум. Можно свернуть с пути, можно остановиться или повернуть назад - но рано или поздно все мы окажемся там, куда должны прийти. В случае Януса "куда" не имело значения. Важно было лишь "когда".
Ещё Гор говорил о счастье: обычно счастьем мерили себя люди, но не боги. Это чувство было таким... человеческим. Янус постоянно наблюдал за тем, как другие боги ведут себя как смертные: устраивают совершенно человеческие склоки, предаются земным страстям, снисходят до мелочности. Так почему бы, если уподобляться людям, не заимствовать у них что-то достойное? Например, стремление к счастью.
Янус коснулся груди в том месте, где у смертных бьётся сердце, и затих, как бы прислушиваясь. Его тонкие пальцы сжимали ткань хитона, словно впиваясь в неё. Потом, через несколько секунд, поднял лучезарный взгляд на Гора, неуверенно улыбнулся.
- Зачем мне искать? Я уже нашёл её, ты сам это видел. Теперь её черёд найти меня, - он повернул голову в сторону, его взгляд устремился куда-то вдаль, словно Янус смотрел сквозь стены, сквозь само пространство и солнечный свет - туда, куда не дотягивается взгляд других, пусть даже и богов. Что бы он там ни видел, какие тени трёх времён не явили бы ему свой лик, это не приносило покоя - лицо его становилось грустным. Не расстроенным, а именно грустным, как при воспоминании о радостных днях, канувших в Лету. Но разве можно вспомнить то, что ещё не произошло?
Он несколько раз моргнул, повернул голову к Гору и зябко поёжился.
- Только, боюсь, время ещё не наступило. Но это ничего. Я буду ждать. Спасибо тебе. Ты очень мудр.
Египтянин был не только мудр, но и ранен - было видно, что раны причиняют ему боль. Гор не показывал страданий, и оттого Янусу ещё сильнее хотелось помочь ему - вот только как? Он мог благословлять, но не исцелять, мог открывать двери, но оказывался неспособен закрыть раны.
- Этот артефакт... уджат, - Янус проговорил незнакомое слово медленно, словно разжёвывал и пробовал на вкус. - Если он может воскрешать, то, верно, и излечить способен? Почему ты не закроешь им свои раны?
На Тибрском острове жила священная змея Эскулапия, бога-врачевателя: Янус мог бы попросить у неё немного яда, который, пролитый на раны египтянина, вмиг затянул бы их. И он был готов сделать это, если только гордый - вот ещё одно созвучие с именем - бог позволит и примет помощь от чужака.

Отредактировано Janus (2014-06-16 16:59:28)

[AVA]http://savepic.net/5805338.png[/AVA][SGN][/SGN][STA]faces in the crowd will smile again[/STA]

Кому молятся боги? Кого они просят о помощи в минуту скорби, на чьё чудо надеются в беде? За один разговор из максимально нагнетаемого ощущения богооставленности у Януса возникло чувство физического присутствия той силы, что управляет судьбами мира. Всего мира, без разделения на пантеоны и царства.
У него был только один друг, Сатурн, но Янус чувствовал, что может подружиться и с этим гордым богом - он хотел бы подружиться с ним. Это будет сложно сделать, если Гор истечёт кровью до смерти.
Юноша взял лоскут ткани, которую в начале беседы Янус оторвал от хитона, и стёр свою кровь. Янус подумал, что для людей Египта эта тряпица могла бы стать реликвией. Ей бы отвели самое почётное место в храме и поклонялись на рассвете, воскуривали бы перед ней благовония; паломники стремились бы сквозь пустыню затем только, чтоб коснуться её – ведь из всех статуй и украшений храма именно она была наиболее близка к их богу. Они бы целовали её и, касаясь губами, думали, что благословлены, вкусив кровь своего божества.
Возможно, когда-нибудь такая традиция и появится.
Было несправедливо, что Гор жертвует собственным спасением ради других. Где же они, эти "близкие", этот "отец", когда его сын истекает кровью в поднебесных покоях? Почему не отдаст ему своё око, свой уджат?
Янус даже разозлился от такой несправедливости; его губы решительно сжались.
- Я могу помочь. В моей стране есть змея, чей яд может залечить любую рану. Её хозяин позволит мне взять немного, - он порывисто поднялся на ноги. Широко раскрытые разноцветные глаза смотрели на Гора с искренней симпатией, не откликнуться на которую могло лишь самое неприступное, каменное сердце. - Я быстро вернусь! И заберу свой посох по пути, чтобы показать тебе.
Он повернулся к Гору спиной, взмахнул рукой, и прямо в воздухе открылась дверь, за которой шелестела листвой ночная роща. Сквозь этот вход в покои Гора проникало пение птиц и сладкий цветочный аромат; прохладный ветерок влетел и коснулся лица бога-сокола, ласково, как любовница, тронул его чёрные кудри. Янус повернул голову, через плечо посмотрел на Гора и улыбнулся. А потом шагнул вперёд – и исчез.

Он нашёл Эскулапия на берегу – он собирал какие-то травы. Янус рассказал ему о светоносном боге, который нуждался в помощи на другом конце мира, описал его раны и попросил дозволения взять яд у священной змеи, которой на этом острове был возведён храм. Бог-врачеватель сомневался, но Янус убедил его со всей искренностью и горячностью, на которую был способен. Он ведь никогда прежде не просил своих собратьев о помощи.
Кажется, он просил слишком горячо; кажется, говорил излишне искренне: его голос услышали те, к кому он не обращался. Когда Янус и Эскулапий ступили во тьму храма, их там уже ожидали – несколько фигур, не более чем тени в свете одинокого очага, единственного источника света.
- Он ранен и слаб, - сказал первый голос. – Мы сможем нанести удар.
- Молодец, Янус, ты сослужил нам хорошую службу, - вторил ему второй, женский.
- Египтяне давно стоят у нас на пути, - добавил третий.
Янус в ужасе застыл посреди зала. Как же он не увидел этого?
- Осталось только провести нас к нему. Открой дверь, - вновь заговорил тот, кто впервые к нему обратился.
- Нет, - собственный голос прозвучал тихо, и он повторил громче, увереннее: - Нет! Вы не можете убить его.
Темноту, как тонкий шёлк, разрезал женский смех. Янус не слышал ничего страшнее.
- Теперь можем. И сейчас – лучший для этого момент. Не заставляй нас принуждать, - в темноте блеснули глаза, и взгляд их не предвещал ничего хорошего.
Янус опустил голову. Меланхолия укутала его в свои объятия, и как-то сразу стало всё равно, что будет дальше. Он уже не покажет Гору свой посох – чудесный посох, который не пустит на порог никого, чьё сердце наполнено злобой и коварством. Губы Януса вдруг растянулись в улыбке – отрешённой улыбке безумца, у которого неизвестно что на уме.
- Хорошо. Я проведу вас. Только мне нужен мой посох.
Он протянул руку и словно из воздуха вытащил тонкий, изящный посох. Светлое дерево покрывали числа. Янус ударил им в мрамор пола – и свет брызнул волной, освещая лица олимпийцев, заставляя их сделать шаг назад и прикрыть глаза рукой. Этот свет был совсем не такой, что заливал покои Гора: ни тепла, ни золота в нём не было. Это было холодное, ледяное свечение, какое бывает у звёзд.
- Дверь эта будет закрыта навек, и никто из бессмертных не перешагнёт её порог, - и, через плечо глядя, как свет за его спиной исчезает тающим льдом, повторил собственным эхом: - Никто…
Воздух был наполнен ароматом цветов. Где-то далеко в саду пели птицы. Ветер ласковой рукой шевелил деревья, заставляя их перешёптываться языком листвы. Морские волны накатывали на берег. Бог Сол – этим именем когда-то звали и самого Януса – запрягал крылатых коней в золотую колесницу. Жизнь продолжалась.

Отредактировано Janus (2014-06-23 22:48:20)