Когда речь идет об отношениях других богов или, тем более, людей, все просто и понятно: сразу видно, кто в кого влюблен, кто кого ревнует и кто кому изменяет. Однако, почему-то, все резко меняется, как только дело касается тебя самого. Тут уже ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Уж точно не в том, что тебе говорят другие. Особенно если показания расходятся.

Вот, казалось бы, Подземное Царство, мрак, суровость и дисциплина. Не тут-то было. Все как везде! И сплетники-болтуны нащебечут любых гадостей, с энтузиазмом передавая чужие россказни в самолично доработанной редакции, так что до правды в их словах не докопаешься. Выходило, что верить можно только своим глазам (да и то не всегда). А как тут выяснишь наверняка, если тебя несколько месяцев вообще не было в Тартаре? Аид, в конце концов, не дурак, чтобы выставлять свои увлечения напоказ в присутствии законной супруги. Да и она тоже не совсем еще съехала с катушек, чтобы предъявлять ему претензии, не имея серьезных доказательств… ну, то есть, не будучи уверенной в том, что есть за что с него спрашивать. Все-таки Гадес – это Гадес, и ссориться с ним лишний раз точно не следовало. Хватит им и не лишних. Но если нынче именно один из таких, то надо же срочно принимать меры!

В общем, надо было что-то делать, и Персефона сделала – приняла решение поглядеть на все собственными глазами, что и почитала единственной возможностью получения достоверной информации в таком деликатном деле. Правда, для этого нужно было чуть-чуть отмотать время назад, но – какая удача! – у нее как раз имелся среди знакомых бог, которому такие манипуляции со временем подвластны и привычны. Оставалось только подбить его на маленькое путешествие в прошлое, но это же не должно быть слишком сложно, верно? В крайнем случае, она ничего не теряет, за спрос денег не берут. Если с этой затеей ничего не выйдет, придется просто поискать другой способ. Например, разбить о голову Гадеса несколько амфор, пока он сам во всем не признается. Хотя это, конечно, уже крайняя мера. А то ведь как окажется потом, что признаваться ему на самом деле не в чем. Неудобно получится. Поэтому лучше все-таки начать с более мирного способа.

Результатом этих умозаключений стало появление Коры в храме Януса, потому что где еще искать божество, как не в месте его поклонения? В принципе, где угодно. Но храм был ближе.

Солнца внутри не наблюдалось, поэтому там было приятно свежо. Не Тартар, но тоже ничего так. А главное – тот, кого она искала, похоже, находился поблизости, хотя пока и не показывался на глаза. Персефона задумчиво прошлась по святилищу, остановилась перед бронзовой статуей хозяина храма и окинула ее критическим взглядом.

– Нет, в жизни все-таки интереснее, – констатировала она. – А уж насколько полезнее…

Или прагматичный подход – это плохо? Ну и пусть, зато честно.

Никакого грома среди ясного неба или разверзающейся земли – появление Януса было тихим, без лишних эффектов: тонкая тень в капюшоне приблизилась к Персефоне и остановилась рядом с ней. Кора еще несколько мгновений продолжала смотреть на статую перед собой; то же сделал и хозяин святилища. Потом он скинул капюшон, повернулся и обхватил ее руку своими ладонями. Можно было подумать, что Янус решил ее пожурить, но Персефоне казалось, что это не слишком-то в его духе, поэтому на ее вкус слова бога больше походили на элементарную констатацию факта.

И все равно: что плохого Янус углядел в ее просьбе? Никаких разрушений или просто вмешательств она не планировала, а если речь о моральной стороне вопроса, так, во-первых, это ее личное дело, а во-вторых, она же для того и старается, чтобы обойтись без лишнего конфликта там, где его можно избежать, всего лишь узнав правду. Хм, или не избежать – в зависимости от характера правды. Хотя, если уж быть до конца честной, она просто извелась от мучительной неопределенности. А если быть еще честнее, то от ревности.

– Я не замышляю ничего дурного, ты же знаешь. Я хочу только посмотреть – и все. – В сущности, именно так оно и было. Уж если и предпринимать какие-то более решительные действия, то не в прошлом, а в настоящем.

А все-таки приятно иметь дело с богами, которым не нужно объяснять, что, зачем и как, когда приходишь к ним с просьбой. Удобно. Нет необходимости тратить драгоценное время, расшаркиваться, неловко ковырять пальчиком стол и заминать личные причины. Впрочем, положа руку на сердце, большую часть позиций из этого списка Кора не попыталась бы осуществлять в любом случае, независимо от личности гипотетического помощника. Хотя вообще-то, Прозерпина понятия не имела о степени осведомленности Януса – и потому просто исходила из того, что знает он много.

– К тому же, мне не нужно далеко в прошлое – всего лишь во вчерашний день.

Этот аргумент казался ей до крайности убедительным, потому что – ну что такое для Януса приподнять завесу над вчерашним днем? Пустяк, детские игры. В представлении Персефоны это было для него не сложнее, чем простому смертному остановиться и оглянуться назад.

Однако Янус, кажется, заглядывал в противоположную сторону. Вещи, которые он видел и о которых поведал, были действительно странными. С другой стороны, никогда нельзя с уверенностью судить о том, чего не имел возможности лицезреть своими глазами. Разница в восприятии, образность мышления и склонность к повышенной метафоризации описаний иногда преподносят поистине удивительные сюрпризы.

– Люди в пчелиных сотах – это и впрямь необычно, – дипломатично согласилась она. – Но я более чем уверена, что во вчерашнем дне мы их не увидим. Если хочешь, я могу торжественно пообещать не приближаться ни к каким дверям с табличкой «Запрещено».

Не может же быть ничего запретного в том, чтобы жене взглянуть на мужа, ведь правда? Муж-то не чужой, а свой собственный... чудовище эдакое.

– Янус, пожалуйста. Я с ума сойду, если не узнаю. – Персефона просительно посмотрела на того, к кому пришла.

Мягкую философскую лекцию о времени Кора выслушала терпеливо, но не слишком внимательно. Собственно, и к терпению-то она себя принудила главным образом из вежливости, потому что неучтиво было бы перебивать того, к кому обращаешься за помощью. К тому же, по большому счету, куда ей спешить, если они собираются в прошлое. Ключевое слово «если», потому что было не совсем понятно, какую резолюцию вынесет Янус в заключение просветительской речи, и это Персефону несколько тревожило. Вдруг он скажет, что это невозможно, потому что… ей сложно было придумать, почему именно – надо было лучше слушать объяснения. Но это в том случае, если бы аргументы имели для Коры какое-то значение, а на нет, как говорится, и суда нет.

По счастью, Янус вынес вердикт раньше, чем все эти умозаключения успели обрасти совсем уж лишними подробностями, а потом свернуться в трубочку и завязаться в узелок. Вердикт был коротким и, как ни странно, положительным. Времени Янус даром тоже не терял и тут же, на месте, занялся открытием «двери». Когда сияющий проход был готов, он взял ее за руку, и они пошли.

Перемещение между подлунным и подземным мирами для Персефоны было не в новинку, и хотя она предполагала, что способы транспортировки по Янусу отличаются от привычных ей и другим богам, и приготовилась ничему не удивляться, очень скоро стало ясно, что обойтись без этого все-таки не удастся. Не только из-за специфики самого прохода, но и потому что место, в котором они оказались, однозначно не было Тартаром.

Солнце ударило в глаза, и Кора от неожиданности заслонила лицо рукой, а когда снова отвела ее в сторону, то увидела, что Янус лежит на траве в нескольких метрах от нее, а вокруг него радостно скачет милейшее пушистое создание. В довесок к этому любвеобильному чуду обнаружились женщина и ее чадо. Оба выглядели странно. И говорили тоже странно, как выяснила Персефона, когда прислушалась к их речи. Как так получилось?

Пока Янус поднимался на ноги, Кора успела приблизиться к нему. Присутствие смертных ее не слишком заботило. Нехорошо, конечно, что собака сбила бога с ног… или он сам решил прилечь? Неважно. Очевидно же, что Янус промахнулся и привел их не туда, куда нужно. Поэтому они сейчас просто переместятся снова и останутся для этих людей вокруг не более чем воспоминанием.

– Уговорил, не буду, – легко согласилась Персефона на просьбу не сходить с ума. Она вполне разделяла мнение Януса относительно того, что они оказались не в Риме, но это ее пока не тревожило, хотя неуверенность ее божественного проводника явилась для нее неожиданностью.

– Тебе кажется? – уточнила Кора, задумчиво обводя взглядом поляну и гуляющих по ней людей. – То есть, ты не знаешь, где мы?

Кто бы мог подумать, что такое бывает. Впрочем, случались с ней вещи и похуже. Прозерпина беспечно пожала плечами и улыбнулась Янусу.

– Если ты не знаешь, где мы, то я не знаю тем более. – Но какая, в сущности, разница, если переместиться в пространстве можно так легко. Лишь бы время было подходящее. Кстати, об этом. – Зато ты наверняка знаешь, когда мы.

Утверждение вышло больше похожим на вопрос: к концу фразы у Персефоны начали появляться определенные сомнения в справедливости ее предположения.

Любвеобильный белый пес, между тем, сорвался с привязи, обежал их по кругу и подпрыгнул, стремясь лизнуть обоих богов разом. Это не могло не отвлечь Кору от ее подозрений. Тихо рассмеявшись, она наклонилась, запуская обе руки в густую шерсть у собаки за ушами. Хозяйка лохматой животины подбежала снова. Вид у нее был нелюбезный. Кажется, она злилась на дружелюбие ее пса. Странная женщина. Персефона улыбнулась и ей.

– Какой сегодня день?
– Суббота, – машинально ответила женщина, подозрительно покосилась на богов и потащила собаку в сторону. Кора выпрямилась и вопросительно посмотрела на Януса.
– Тебе это о чем-нибудь говорит?